Всадники в сверкающей броне. Военное дело сасанидского Ирана и история римско-персидских войн, стр. 19
Многократные упоминания в источниках о совершенных персами внезапных нападениях в ночное время (Fest. XXVII. 3; Amm. Marc. XVIII. 5. 7; XIX. 2. 8; XX. 6. 5; 7. 4; Eutrop. X. 10; Theophyl. IV. 9. 9–11; V. 5. 6; 8. 5) позволяют говорить о том, что теоретические положения «Аин-Намэ» находили свое практическое воплощение на полях сражений.
Убедительным свидетельством, говорящим о высоком уровне развития персидской тактики в целом, служат слова непосредственного участника римско-персидских войн Аммиана Марцеллина, который, будучи профессиональным воином и прекрасно понимая, что подобные успехи достигаются за счет постоянных упражнений и поддержания жесткой дисциплины, крайне высоко оценивает военную подготовку и выучку персов (Amm. Marc. XVIII. 6. 22; XXIII. 6. 83).
§ 2. Тактика ведения осадной войны
Не менее, а зачастую даже более подробно в источниках описываются действия персидского войска при обороне или осаде крепостных укреплений. Во многом это связано с тем, что, судя по многочисленным данным, чаще всего столкновения римлян и персов происходили как раз под стенами городов и других укрепленных пунктов, а не в поле. Действуя на открытой местности, противники, как правило, предпочитали не испытывать судьбу, поскольку исход сражения в этом случае было трудно спрогнозировать. В то же время при осадной войне каждая из сторон даже в случае невыгодного соотношения сил могла надеяться на благополучное завершение противостояния (при подходе подкреплений, уходе противника домой в случае затягивания осады до осени и т. д.). Кроме того, наличие в урбанизированной Передней Азии многочисленных больших и малых городов и крепостей, являвшихся ключевыми пунктами развитой в этом регионе системы сухопутных и водных коммуникаций, объективно заставляло обе воюющие стороны направлять свои усилия в первую очередь на установление (или сохранение) над ними своего контроля; в такой ситуации сражения на открытой местности зачастую приобретали второстепенное значение.
А. Действия при осаде
Прежде чем приступить непосредственно к осаде крепости, персы внимательно изучали ее фортификационные сооружения, особенности их устройства, пытались отыскать наиболее уязвимые места. Затем почти всегда следовало предложение о добровольной сдаче, адресованное защитникам крепости. При этом персы прибегали к различным хитростям и уловкам. Автор «Аин-Намэ» по этому поводу дает следующие советы:
И следует при осаде крепости пытаться склонить кого можно из находящихся в крепости и в городе, чтобы добыть от них две вещи: одна — разведывание их тайн, и другая — запугивание и застращивание их ими же. И подослать человека, который бы поколебал их и отнял бы надежду на помощь, и сообщил бы им, что их хитрая тайна рассеялась, и что ходят рассказы о крепости, и указываются пальцами на укрепленные и слабые места ее, и на места, против которых направятся осадные машины, и на те, против которых направятся баллисты, и на те, где поведутся подкопы, и на те, где поставятся лестницы, и на те, с которых поднимутся стены, и на те, где будет устроен пожар, — чтобы все это наполнило их ужасом. И пишут на стреле: «Берегитесь населения крепости, небрежности и беспечности в охране ворот; ведь время теперь дурное и живущие теперь — люди измены. Большую часть населения крепости мы уже соблазнили и склонили к сдаче». Либо стреляют этой стрелой в крепость, потом подсылают для переговоров с ними человека красноречивого, достигающего цели, умного, умеющего обмануть и обойти, не пустомелю, ничего не забывающего {51}.
Античные источники дают примерно ту же картину. Во время практически всех экспедиций в римские пределы персы начинали осаду с того, что предлагали защитникам крепостных укреплений добровольно сдаться. Парламентерами с персидской стороны выступали лцбо римляне-перебежчики (например, в походе Хосрова Анущирвана на Византию в 540 г. почти все переговоры велись его толмачом-византийцем Павлом (Proc. Bell. Pers. II. 6. 22; 7. 5; 8. 7 etc.)), либо, как правило, кто-нибудь из ближайшего окружения царя или командующего войском (в частности, в 359, г. при осаде Амиды склонить ее гарнизон к сдаче должен был царь хионитов Грумбат, ближайший союзник Шапура II (Amm. Marc. XIX. 1. 7), а в 360 г. для ведения переговоров с воинами, защищавшими Сингару, были направлены некоторое из царских вельмож (Amm. Marc. XX. 6. 3)).
Еще одним из излюбленных способов установления персами контактов с гарнизонов иди населением осажденного города являлось требование уплаты денежного выкупа в обмен на отказ от осады, что следует расценивать как один из возможных путей избежать боевых действий ввиду непредсказуемости их результата (к чему, как уже отмечалось, почти всегда стремились персы). Особенно часто к такому способу вымогательства прибегал Хосров I; византийские города, выплатившие ему дань во время кампании 540 г. (Гиераполь, Халкида, Эдесса), избежали осады; в то же время Вероя, Антиохия Сирийская и ряд других городов, по разным причинам отказавшихся выдать Хосрову необходимую сумму денег, были взяты его армией и разорены. Похожая, но не совсем ординарная ситуация возникла в том же году в Апамее, где персы сначала обманным путем проникли в город» a уже затем, угрожая уничтожением, заставили его жителей выдать все имевшееся у них золото и серебро (Proc. Bell. Pers. II. 6–11).
В случае отказа противника сдаться или заплатить выкуп войску давалось один-два дня на отдых и подготовку к решительной осаде. В это же время отрядами персов обследовались и опустошались окрестности осажденного города, что преследовало главным образом две цели: 1) предотвратить возможное снабжение осажденных продовольствием со стороны местных жителей и 2) найти необходимые материалы (древесину, кирпич, камень и т. п.) для строительства разного рода осадных приспособлений и сооружений. Параллельно с этим вражеская крепость окружалась несколькими кольцами осадных укреплений и устройств: штурмовых щитов (например, в 359 г. под Амидой персами было возведено пять линий из щитов (Amm. Marc. XIX. 2. 2)), валов, фашинных заграждений. При наличии рва его старались засыпать землей, камнями, деревьями и т. п. для подведения к стенам осадных приспособлений (Agath. III. 23); если же ров был заполнен водой, то его предварительно осушали, отводя воду (Theophyl. III. 11. 2).
Таким образом, город оказывался в полной блокаде, и с этого момента осажденные могли надеяться только на самих себя и на удачу. В связи с этим вполне понятны исполненные отчаяния слова Аммиана Марцеллина, хорошо передающие состояние римских воинов перед надвигающимся штурмом:
Видя перед собой несметное количество людей [персов. — В. Д.]… обращенных против нас, мы оставили всякую надежду на спасение и думали только о славной смерти, которая была уже для всех нас желанной (Amm. Marc. XIX. 2. 4).
Войско персов при осаде неприятельской крепости могло делиться на несколько частей по этническому принципу; каждый из отрядов в этом случае получал свой участок для ведения осадных действий. Так было, например, под Амидой, где «восточная часть… досталась хионитам, южная стена была отведена… [текст испорчен. — В. Д.], северную заняли албаны, а против западных ворот поставлены были сегестанцы, самые храбрые из всех воины» (Amm. Marc. XIX. 2.
3). В этом отрывке Аммиан не упоминает о самих персах. Возможно, это связано с тем, что при осаде городов персы стремились посылать на штурм стен, т. е. на самую опасную и кровопролитную операцию, подразделения союзников либо покоренных народов, предпочитая пожинать плоды победы, оплаченные чужой кровью. В ряде случаев для взятия вражеских укреплений персы использовали самих же пленных римлян. Так, например, Моисей Хоренский сообщает, что при осаде Тигранокерта войском Шапура II попавшие в персидский плен римские воины получили свободу за помощь, оказанную ими персам при штурме города: