Только будь со мной!, стр. 41

– Просто помаши им, – сказала я, махая рукой женщине с фотоаппаратом. – Так легко застать их врасплох.

– А еще можно сделать так. – Эдвард притянул меня к себе и крепко поцеловал в губы.

– Эдвард! – воскликнула я, отталкивая его. А потом, наблюдая, как женщина неуверенно помахала нам в ответ и быстро зашагала в противоположную сторону, мы засмеялись.

Некоторые даже подходили к нам и задавали вопросы.

– Я как будто гуляю со знаменитостью, – прошептала я, после того как к нам подошел пожилой мужчина и сказал Эдварду, как он гордится им:

– Пресса уделяет больше внимания погибшим, хотя вклад таких прекрасных молодых людей, как вы, не менее важен. Да хранит вас Бог.

Вечером мы решили пойти в бар «Занавес» недалеко от моего дома. Это был небольшой уютный паб с маленьким театром в подвале. Он мне нравился тем, что в нем всегда было полно людей: они сидели за барной стойкой или расслаблялись на кожаных диванах. И здесь все болтали. Мы с Чарли иногда заглядывали сюда, когда играла живая музыка. Нередко мы коротали здесь воскресные вечера, потому что Чарли редко проводил воскресенья с Либби. Мне нравились наши вечерние посиделки, когда мы были только вдвоем.

У меня зазвонил телефон. Это была Сара.

– Можешь ответить, – сказал мне Эдвард, вернувшись к нашему столику с заказанными напитками.

– Это не срочно, – возразила я, отклоняя звонок.

– Кто это был? – поинтересовался Эдвард. – Можешь не отвечать, если не хочешь.

Он, должно быть, решил, что у меня был другой ухажер, который мог встать между нами. Чтобы избавить Эдварда от подозрений, я рассказала ему о Саре.

– Она слишком сильно напоминает мне о моей прежней жизни, – призналась я.

В данный момент Сара работала педиатром в больнице Святой Марии в районе Мэрилебон в Лондоне.

– Я чувствую себя виноватой, когда не отвечаю на ее звонки. Но с другой стороны, я вижу, как ей трудно общаться со мной. Она не знает, о чем со мной говорить и как себя вести. Поэтому наша дружба забуксовала.

– Может быть, вам нужно время, чтобы привыкнуть к сложившейся ситуации? – предположил Эдвард. – Если ваша дружба достаточно крепка, она выдержит это испытание.

– Чарли говорит то же самое.

– Кстати, ты постоянно о нем говоришь.

– Правда? Что ж, просто, живя с ним, я очень хорошо его узнала.

– Конечно. В общем, он прав.

Я допила свое пиво.

– Я не знаю, что делать, Эдвард. Мне обидно, что у нас так все сложилось с Сарой. Но мне намного уютнее и приятнее проводить время с Чарли и Фрэнки или Домом и Гаем. – Я сделала небольшую паузу. – И с тобой. Никто из вас не знает меня прежнюю.

Эдвард закивал.

– У меня то же самое с моими друзьями из морской пехоты. Они делают то, чем бы я хотел заниматься всю жизнь. Но, Кас, ведь ты можешь вернуться в Королевский колледж.

– Закажем еще по пинте? – указала я на свой пустой бокал, оставляя его вопрос без ответа.

В конце свидания я предложила Эдварду заглянуть ко мне на чашечку кофе. Если честно, я не была уверена, что именно подразумевала под «чашечкой кофе», но Эдвард нежно поцеловал меня в губы и сказал, что ему пора домой.

– Кас, ты мне очень нравишься. Поэтому я не хочу никуда спешить и торопить события.

33

Я была в своей комнате и собиралась на очередное свидание с Эдвардом. Чарли и Либби сидели в гостиной. Последние несколько недель они проводили все больше времени вместе, и, вполне возможно, Либби собиралась к нам переехать. Что касалось нас с Эдвардом, то мы встречались каждый день. А на прошлых выходных мы ходили на концерт на стадионе «О2 Арена». Эдвард купил для нас два билета на Кэти Перри. Я не могла не улыбаться, вспоминая, как после концерта мы ехали домой на машине и я во все горло распевала песню «Last Friday night» [22].

– Певица из тебя никудышная, – заметил тогда Эдвард с хитрым блеском в глазах.

В отношениях с Эдвардом мне нужен был совет, поэтому я позвонила человеку, который точно мог мне помочь.

– У нас еще ничего не было, – призналась я Фрэнки.

– Совсем ничего?

– Ну, мы много целовались, но решили не торопить события.

– До сих пор? Я, конечно, понимаю, что все это очень романтично, но, может, пора переходить на новый уровень?

– Он пригласил меня к себе на ужин.

– Это же замечательно!

Я молчала.

– Разве нет? Кас?

– Да-да, замечательно.

– Неужели ты струсила? Он же идеал! К тому же романтик.

Сквозь слегка приоткрытую дверь моей комнаты я увидела, как Чарли прошел мимо моей спальни.

– То, что ты нервничаешь, абсолютно нормально, – заверила меня Фрэнки. – Перед первым разом все нервничают.

– Да, наверное.

Чарли заглянул в мою комнату.

– Фрэнки, мне пора, – сказала я, когда она настойчиво советовала на всякий случай взять с собой зубную щетку. Я спешно прервала разговор.

– Все в порядке? – спросил Чарли, присев на край кровати.

– Ага. Какие у вас с Либби планы на вечер?

Чарли сказал, что они пойдут на день рождения ее подруги.

– Если честно, я не в восторге от такой перспективы. Я там никого не знаю и вообще… А ты что будешь делать?

И вдруг мне страшно захотелось, чтобы мы забыли о существовании Либби и Эдварда и просто провели вечер вместе. Я скучала по Чарли. Я скучала по нашей дружбе.

– Я иду на свидание с Эдвардом, – сообщила я. – Он пригласил меня к себе.

– У вас все хорошо, судя по всему.

Я кивнула.

– Скорее всего, я останусь у него на ночь, – сказала я, внимательно наблюдая за его реакцией.

– Напиши мне, если решишь остаться, – попросил он, и глазом не моргнув.

– А чем вы питались в Афганистане? – полюбопытствовала я, наслаждаясь ризотто с лесными грибами. Мы сидели на небольшой кухне, стены которой были выкрашены в краску приятного фисташкового оттенка.

– Сухим пайком, – ответил Эдвард. – Кашами, которые надо было варить в пакетах. В Афганистане я похудел на двенадцать килограммов. Выглядел ужасно, как, впрочем, все наши ребята. Желудки у нас совсем усохли. На Рождество нам привезли шеф-повара, и он приготовил потрясающий рождественский обед, но мы почти ничего не съели. Осилили только по куску мяса да выпили по банке пива. Кас, это было самое вкусное пиво, которое мне когда-либо доводилось пить. Амелия тоже присылала разные посылки с едой, – продолжал он. – Кофе, шоколад, холодные шкварки.

Эдвард улыбался, словно вспоминая эту Амелию.

– А кто это – Амелия? – не удержалась я.

– Моя бывшая подружка, – ответил он, и по его тону я поняла, что он не хочет о ней говорить.

– Расскажи еще что-нибудь про Афганистан.

– Это был худший и одновременно с этим лучший период в моей жизни, если ты понимаешь, о чем я.

Я попросила его описать, каково ему там приходилось. Мне хотелось представить его прежнюю жизнь.

– Ох, Кас, это будет непросто. Здесь в новостях мы видим кадры с детьми без рук и ног, пыльные дороги, слышим истории о минах и людях, пострадавших от них. – Он глубоко вздохнул. – А когда я был там, это было моей реальной жизнью, это пугало и выматывало. Но в то же время я никогда не чувствовал себя лучше, чем там. Если я угрожал врагу оружием, то только для того, чтобы защитить свой отряд и себя. Так что представь такую жизнь, а потом возвращение к мирному существованию в городе. Мне было очень непросто. Сначала я держался на адреналине – я так хотел восстановиться физически после травмы, что не замечал вокруг себя ничего. А потом я вернулся домой, тут-то меня и накрыло. – Он замолчал. – Тебе правда хочется все это выслушивать?

Я кивнула:

– Тебе полезно поговорить об этом.

– Я ходил на терапию, где мне сказали, что мне надо собраться в кучку.

– Собраться в кучку?

– Извини. – Едва заметная улыбка коснулась его губ. – Это значит, что мне надо было взять себя в руки, наладить свою жизнь. Многие солдаты, вернувшись из Афганистана, совершают разные безумные вещи.