Зимняя сказка, стр. 15

Сицилия. Зал суда.

Входят Леонт , придворные и судьи .

К великой нашей скорби открываем

Мы этот суд. Обвинена в злодействе

Дочь короля и короля супруга,

Возлюбленная нами. Но тираном

Никто не назовет нас, ибо мы

Передаем решенье правосудью,

Чтоб осудить иль оправдать открыто.

Введите подсудимую.

Согласно

Высокому веленью короля

Перед судом предстанет королева.

Молчание!

Входит Гермиона в сопровождении Паулины и приближенных дам .

Читайте обвиненье!

(читает)

«Гермиона, супруга достославного Леонта, короля Сицилии, ты привлечена к суду по обвинению в государственной измене, в преступной связи с Поликсеном, королем Богемии, и в заговоре с Камилло против жизни нашего великого государя, твоего царственного супруга, а также обвиняешься в том, что, когда злой умысел был частично обнаружен, ты, Гермиона, вопреки верности и долгу супруги и подданной, помогла преступникам советом и делом спастись бегством в ночное время».

Что мне сказать? Я эти обвиненья

Могу лишь отвергать с негодованьем.

Но в подтвержденье правоты моей

Ни на кого сослаться не могу я.

Что пользы говорить: «Я не виновна!»

Кто мне поверит? Вы хотите видеть

В моем чистосердечии обман.

Но если боги правят справедливо

(А в этом нет сомненья!), то невинность

Восторжествует здесь над клеветой

И правда победит несправедливость.

Вам, государь, как никому, известно

(Да и какое дело всем другим?),

Что жизнь моя чиста и непорочна

И в прошлом незапятнанна настолько ж,

Насколько ныне в грязь обращена.

В каких преданьях, летописях, былях

Найдешь пример, подобный моему:

Дочь короля и короля супруга,

Мать принца, я стою перед судом

И защищаю жизнь и честь мою

От ложных и постыдных обвинений.

Не жаль мне жизни. Жизнь моя — страданье,

И с ней расстаться было бы легко. —

Отстаивать я буду только честь,

Чтоб детям передать ее в наследье.

Я вопросить хотела б вашу совесть,

Мой государь: покуда Поликсен

Не прибыл в дом ваш гостем долгожданным,

Вы мне благоволение дарили,

Но разве встречей и приемом гостя

Дала я повод обвинить меня?

Когда я в чем-нибудь переступила

Дозволенное честью и приличьем,

Пускай сердца у вас окаменеют

И на мою могилу плюнет сын.

Я так и знал: порок всегда бесстыден

И отрицает все свои грехи.

Вы правы, государь, но разве это

Относится ко мне?

Не сознаешься?

Могу лишь в том сознаться, что была

Радушною, любезною хозяйкой,

Что мной любим был царственный наш гость

Лишь в меру дружбы и гостеприимства,

Как мне, супруге вашей, подобало.

Да, государь, я так его любила,

Как вы мне приказали, но не больше.

Когда б я отнеслась к нему иначе,

Вы были б вправе называть меня

И непослушной и неблагодарной

По отношенью к вам и к Поликсену,

Который другом стал вам с детских лет,

С тех пор как говорить вы научились.

А то, что заговорщицей я стала,

Ну, это, право, уж такая глупость —

Не знаю, что об этом и сказать.

Мне лишь одно известно: что Камилло

Был честный и достойный человек,

А почему бежал он, только боги

Нам объяснить могли бы, государь.

Не лги! Ты помогала им в побеге,

И ты осталась продолжать их дело.

Я вас не понимаю, государь.

Но вашего безумья не сломлю я

И вам готова жизнь мою отдать.

Твои поступки — вот мое безумье!

Ужель мое безумье — дочь твоя,

Ублюдок, прижитой от Поликсена?

Ты, как и все, подобные тебе,

Не только стыд забыла, но и правду.

Не будет в запирательстве добра!

Я вышвырнуть велел твое отродье.

Его отец бежал, но ты преступней,

Чем он. Так подчинись же правосудью

И смерть легчайшей карою сочти.

Напрасно вы грозите, государь.

Вы смертью запугать меня хотите,

Но смерть — освобождение от жизни,

А жизнь мученьем стала для меня.

Ее венец и радость — ваше чувство —

Я потеряла, а за что — не знаю.

Вторая радость — сын мой, от меня

Он вами огражден, как от проказы.

И третья радость — мой второй ребенок,

Рожденный под злосчастною звездой,

Оторван от груди и предан смерти.

Бесправная, покрытая позором,

Я после родов лишена покоя,

Доступного для женщин всех сословий.

Меня к вам привели, еще больную,

По холоду. Скажите, государь,

Могу ли я какой-нибудь отрады

От жизни ждать? И чем страшна мне смерть?

Но честь я защищаю. Если вы,

Лишь подозреньям смутным доверяясь,

Меня признали без улик виновной,

То это произвол, не правосудье,

А потому, мой государь, прошу вас:

Пусть огласят оракула ответ,

И Аполлон моим судьею будет.

Я нахожу законной эту просьбу.

Во имя Аполлона, огласите

Ответ оракула.

Некоторые из членов суда уходят.

Моим отцом

Был русский царь. Когда б он жил еще

И видел суд над дочерью любимой,

Он взором состраданья, но не мести

Измерил бы всю горечь мук моих.

Члены суда возвращаются с Дионом и Клеоменом .

Клянитесь над секирой правосудья,