Почти брат (СИ), стр. 35

— Тут ты прав. Это — мое дело.

Гуляев опрокинулся на пол вместе с креслом. Удар оказался внезапным и очень сильным. Герман полз на спине в направлении двери и рукавом вытирал в кровь разбитые губы и нос. Пока не удавалось определить, что пострадало больше. Тигран его не преследовал, и Гуляев решился подняться на ноги. Сомнений в том, что кто-то присутствовал при их с Кристиной разговоре, не осталось. Если наябедничала не она, значит это сделал Сергей.

— Ты совсем на ней помешался? Я лишь оказался невольным свидетелем. — Тигран молчал, и это прибавило Герману смелости. — Она изменяет тебе с охранником твоей сестры. — О, как ему хотелось ужалить побольнее! — Думаю, не с ним одним. — Герман ожидал хоть какой-то реакции, но Тигран молчал. — Ты слышал, что я сказал?! Я увидел их, и он меня избил! Ударил гостя в твоем доме!

На какой-то миг в кабинете воцарилась оглушающая тишина. Или это после падения он утратил способность слышать. Но нет, губы Малеева не шевелились. И вдруг…

— Рушан, убери это отсюда.

«Это?!».

Герман почувствовал, как его руку завернули за спину.

— Кому ты поверил? Наставившему тебе рога охраннику? Или этой шлю…

Договорить он не смог. Боль пронзила плечевой сустав. Маломерок, работавший начальником охраны, оказался сильным мужчиной. Гуляеву, скованному ловкими руками, не удалось даже дернуться.

— Этот… больше у нас не работает. Изъять ключи и документы, которые он держит в домашнем сейфе. Запретить охране впускать его на порог любого здания, принадлежащего семье. Не подпускать ни к одному из Малеевых. И госпоже Датоян. Пока это все. Кстати, не забудь выставить вместе с ним его подружку.

— Ваш дядя… — начал Рушан, но в этот момент в кабинете появился сам Филипп.

— Дядя не против.

Кивнув, начальник охраны вывел Гуляева, проклинавшего всех присутствующих и отсутствующих, за дверь.

Закинув ноги на стол, Тигран перекатывал в бокале очередную порцию коньяка и вспоминал вопли Гуляева. Зная, как все произошло на самом деле, Малеев не верил обвинениям уволенного сотрудника. Не хотел верить. Но где-то глубоко в душе маленький червячок ревности все же шевелился, беспокоя и раня мужскую гордость.

— Поэтому я и не женился.

Дядя все не шел спать, оставаясь рядом с племянником. Все, как в юности, ничего не изменилось. Филипп всегда знал, когда его присутствие особенно важно.

— Ты о чем?

— Вечно сомневаться, взаимно ли мое чувство, не для меня. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на глупость под названием «любовь».

— Я не считаю это глупостью. Но мне казалось, что ты не женился из-за мамы, потому что больше не встретил женщину, похожую на нее.

— Все женщины разные. В погоне за возможностью найти кого-то похожего, можно оказаться обманутым. Или пропустить подходящую тебе женщину.

— Ты снова о том же. Я не хочу говорить о Кристине.

— Но ты думаешь о ней, невольно ищешь схожесть с матерью. — Тигран не стал отрицать очевидное, и дядя продолжил: — Ты знаешь, как я отношусь к твоему решению жениться на этой девушке.

— Веришь в обвинения Гуляева?

— Я не доверяю ему в принципе, но не в этом дело. Сейчас мы говорим о Кристине, не так ли?

— Она — не лгунья и не легкомысленная женщина.

— Возможно. Даже скорее всего, иначе Давид не женился бы на ней.

— Тогда что не так?

— Мне кажется, что ты сам не до конца в ней уверен.

— Запутано все. До сегодняшнего дня я не сомневался, что мое доверие к ней безгранично, но после случившегося… Почему Кристина не пришла ко мне? Возможно, все дело в том, что это она мне не доверяет?

Кряхтя, Филипп поднялся с кресла, подошел к племяннику и потрепал его по плечу.

— Жизнь — сложная штука. Ложись-ка ты спать. Все, что необходимо, ты уже предпринял. Да и мне нужно отдохнуть. Завтра нам придется обдумать еще один важный вопрос.

Встрепенувшись, Тигран подозрительно воззрился на дядю.

— Что еще?

— Как по мне, главный вопрос. На что рассчитывал Гуляев, придя в твой кабинет? Была же у него какая-то цель.

— Думаешь, я сглупил, выгнав его?

— Ты поступил, как мужчина. К тому же после приземления на пол Герман вряд ли стал бы делиться с тобой своими соображениями — настоящими или надуманными. Правда, одно слово, которое я не стану повторять, меня заинтриговало, но прежде чем его озвучить, я должен все хорошенько обдумать. Бари гишер! [2]

— Тебе тоже, дядя. Хотя, какое теперь спокойствие.

Глава 21

Проснувшись, Сеня какое-то время решала, приснилось ей вчерашнее или…

Она посмотрела на руки. Свежие свидетельства не оставляли сомнений — вечером едва не случилось худшее. Если бы Сергей не вмешался, то для нее осталось бы лишь два пути: пришлось бы уступить Герману, так как оказать серьезного сопротивления она не могла, или закричать, что более вероятно, а позже объясняться с Тиграном. Это неизменно повлекло бы за собой признание в своем позорном прошлом. Поговорить с Малеевым младшим о ее жизни до замужества следовало бы, но она не могла — ни раньше, ни, тем более, теперь. Счастье, что Сергей оказался рядом.

Сеня поймала себя на мысли, что рассуждает о случившемся, словно это не она, а какая-то другая женщина отбивалась вчера от Гуляева, защищая свою честь. Что это? Защитная реакция или надежда, что сегодня все закончится, и она окажется вдалеке от ужасов последних дней? И лет. Да, именно так, ибо страх слишком глубоко въелся в ее кожу.

Запретив себе излишне верить в успех предстоящей операции по собственному спасению — слишком часто ей не везло, Сеня соскочила с кровати и открыла окно, с удовольствием вдыхая свежий морской воздух. Вечером она не решилась оставить хотя бы одну щель, которая позволила бы любому попасть в ее комнату незамеченным.

Теперь осталось самое сложное — объяснение с Тиграном. И не только о вчерашнем поспешном уходе. Слишком часто в последнее время, отправляясь спать, она оставляла своего покровителя без обычных слов прощания. Выглядело это не только невежливо, но и подозрительно.

Сеня тряхнула головой.

«Нет, не покровителя — хозяина дома», — поправила она себя, поскольку слово «покровитель» намекало на двусмысленность ее положения, что не соответствовало истине. Она так и не стала любовницей Малеева и не сожалела об этом. Хотя какие-то нежные чувства она к нему все же испытывала.

«Симпатия, но не любовь — вот что это такое».

Давнее знакомство, неизменная доброта по отношению к ней, и даже то, что он не настоял на близости, хотя и мог, сыграли свою роль. Сегодня она простится с ним. Возможно, навсегда. И нужно очень постараться, чтобы он не понял, что это — прощание.

Нарядившись в удобный голубого цвета льняной костюм и закрыв запястья несколькими браслетами, Сеня уже принялась складывать вещи, когда в голову ей пришла мысль, что все привезенное придется оставить здесь. Ее исчезновение должно выглядеть случайным, а это значит, что одежда должна находиться в шкафу, а краски и кисти — в мастерской.

Сеня отправилась туда, чтобы в последний раз полюбоваться своими работами, еще незаконченными, но неизменно дорогими ее сердцу. Ассиметричная ваза из голубоватого стекла манила к себе нежными, несуществующими в природе цветами. Сеня планировала закончить работу над ней сегодня — до того, как Герман нашел ее на выставке. Разве можно изобрести лучший подарок, чем эти выдуманные, фантастические лепестки и листья? Как это похоже на нее саму. В памяти Тиграна она так и останется женщиной, которая не существовала. Ведь Кристина — это не она, Сеня.

Рука сама потянулась за кистью.

Сергей обеспокоено оглядел гостиную. Вот-вот должен начаться завтрак, а Сени все нет. Он не решился постучать в ее комнату, чтобы не вызвать ненужные подозрения — особенно сегодня, когда все готово для спасения любимой. Тигран тоже отсутствовал. Возможно, он находился рядом с Сеней, и Сергей не знал, опасна ли их встреча.