Как вам это понравится, стр. 23
Мой стыд, коль захотите знать, что я
За человек и где и как был смочен
Платок в крови.
Прошу вас, расскажите.
Расставшись с вами, молодой Орландо
Вам обещал вернуться через час.
Он шел лесной тропинкой, погруженный
То в сладкие, то в горькие мечтанья…
Вдруг — что случилось? Кинул взор случайно
И что же видит он перед собой?
Под дубом, мхом от старости поросшим,
С засохшею от дряхлости вершиной,
В лохмотьях, весь заросший, жалкий путник
Лежал и спал; а шею обвила
Ему змея зелено-золотая,
Проворную головку приближая
К его устам. Внезапно увидав
Орландо, в страхе звенья разомкнула
И, извиваясь, ускользнула быстро
В кусты. А в тех кустах лежала львица
С иссохшими от голода сосцами,
К земле приникнув головой, как кошка,
Следя, когда проснется спящий; ибо
По царственной натуре этот зверь
Не тронет никого, кто с виду мертв.
Тут к спящему приблизился Орландо —
И брата в нем узнал, родного брата!
Он говорил не раз об этом брате…
Чудовищем его он выставлял
Ужаснейшим.
И в этом был он прав.
Чудовищем тот был, я это знаю!
Но что ж Орландо? Он его оставил
На пищу львице тощей и голодной?
Два раза уж хотел он удалиться:
Но доброта, что благородней мести,
И голос крови, победивший гнев,
Заставили его схватиться с зверем;
И львицу он убил. При этом шуме
От тягостного сна проснулся я.
Вы брат его?
И это вас он спас?
Но вы ж его не раз убить хотели!
Да, то был я; но я — не тот; не стыдно
Мне сознаваться, кем я был, с тех пор
Как я узнал раскаяния сладость.
Ну, а платок в крови?
Все объясню вам.
Когда с начала до конца мы оба
В благих слезах омыли свой рассказ
И он узнал, как я попал сюда, —
Он к герцогу добрейшему меня
Повел. Тот дал мне пищу и одежду
И братской поручил меня любви.
Тут брат повел меня к себе в пещеру,
Там снял одежды он, и я увидел,
Что львицей вырван у него клок мяса;
Кровь из руки текла, и вдруг упал он
Без чувств, успев лишь вскрикнуть: «Розалинда!»
Его привел я в чувство, руку я
Перевязал ему: он стал покрепче
И тут послал меня — хоть я чужой вам —
Все рассказать, просить у вас прощенья,
Что слова не сдержал, платок же этот
В крови отдать мальчишке-пастуху,
Что в шутку звал своей он Розалиндой.
Розалинда лишается чувств.
О что с тобой, мой милый Ганимед?
Иные вида крови не выносят.
О нет, тут больше. Роза… Ганимед!
Очнулся он…
Домой, хочу домой.
Тебя сведем мы.
Прошу, возьмите под руку его.
Подбодритесь, молодой человек. И это мужчина?.. У вас не мужское сердце!
Да, сознаюсь в этом. А что, сударь, не скажет ли всякий, что это было отлично разыграно? Пожалуйста, расскажите вашему брату, как я хорошо разыграл обморок… Гей-го!
Ну нет, это не было разыграно: ваша бледность доказывает настоящее волнение.
Разыграно, уверяю вас!
Ну, хорошо: так соберитесь с духом и разыграйте из себя мужчину.
Я так и сделаю. Но, по чистой совести, мне бы следовало быть женщиной!
Ты все бледнее и бледнее! Пойдем домой. — Будьте так добры, сударь, проводите нас.
Охотно: я ведь должен принести
Слова прощенья Розалинды брату.
Я уж что-нибудь придумаю… Но только, пожалуйста, расскажите ему, как я ловко разыграл обморок. Идем!
Уходят.
АКТ V
Лес.
Входят Оселок и Одри.
Уж мы найдем время, Одри; потерпи, милая Одри!
Право, тот священник отлично бы пригодился, что там ни говори старый господин. 25
Нет, никуда не годный этот Оливер, в высшей степени гнусный путаник! Но, Одри, здесь в лесу есть молодой человек, который имеет на тебя притязания.
Да, я знаю кто. Никакого ему дела до меня нет. Да вот тот самый человек, про кого вы думаете.
Меня хлебом не корми, вином не пои, только покажи мне какого-нибудь олуха. Право, нам, людям острого ума, за многое приходится отвечать. Мы не можем удержаться — непременно всех вышучиваем.