Двенадцатая ночь, или Что угодно, стр. 18

АНТОНИО

О небо!

ВТОРОЙ ПРИСТАВ

Идемте, сударь. Хватит болтовни!

АНТОНИО

Нет, подождите! Этого юнца

Я выхватил из лап когтистых смерти,

Любил его, пред ним благоговел,

Как будто все, что людям в жизни свято,

Он, безупречный, воплотил в себе.

ПЕРВЫЙ ПРИСТАВ

А мы при чем? Нам некогда, пойдемте.

АНТОНИО

Но он кумир презренный, а не бог.

О Себастьян, ты красоту порочишь!

Чернит природу зла тлетворный дух;

Тот выродок, кто к благу сердцем глух;

Добро прекрасно, а порок смазливый —

Бесовский плод, румяный, но червивый.

ПЕРВЫЙ ПРИСТАВ

Совсем рехнулся! Ну пошли, пошли.

АНТОНИО

Ведите, я готов.

(Уходит вместе с приставами.)

ВИОЛА

Он говорил, в свою ошибку веря

И мучаясь... Но верю ль я химере?

Ах, брат мой, если б не было мечтой,

Что спутали сейчас меня с тобой!

СЭР ТОБИ

Иди сюда, рыцарь; иди сюда, Фабиан: обменяемся тихонько словечком об этом деле. На этот счет есть презабавные куплеты...

ВИОЛА

Меня назвали Себастьяном... Боже!

Мне стоит в зеркало взглянуть – и что же?

Передо мной его живой портрет:

Черты лица, покрой одежды, цвет...

Да, если мне с ним суждено свиданье,

То в соли волн есть сладость состраданья.

(Уходит.)

СЭР ТОБИ

Бесстыжий, дрянной мальчишка, и к тому же труслив как заяц: что бесстыжий, это ясно, раз он бросил друга в беде, а насчет трусости можешь спросить Фабиана.

ФАБИАН

Трус, притом добротный – первый сорт!

СЭР ЭНДРЮ

Ей-богу, сейчас пойду за ним и отлупцую его.

СЭР ТОБИ

Правильно. Отколошмать как следует, только не вздумай обнажать шпагу.

СЭР ЭНДРЮ

Ну нет, обязательно вздумаю. (Уходит.)

ФАБИАН

Пойдемте посмотрим, что из этого выйдет.

СЭР ТОБИ

Голову прозакладываю, что ничего.

Уходят.

АКТ IV

СЦЕНА 1

Перед домом Оливии. Входят Себастьян и шут.

ШУТ

И вы думаете, я поверю, что вы не тот, за кем меня послали?

СЕБАСТЬЯН

Иди-иди, оставь меня в покое:

Ты не в своем уме.

ШУТ

Ей-ей, отлично сыграно! Ну еще бы, я вас в глаза не видел, и госпожа послала меня не за вами, и хочет видеть она не вас, и Цезарио не ваше имя, и мой нос не мой, а чужой. И вообще черное – это белое.

СЕБАСТЬЯН

Не изливай потока безрассудств:

Меня не знаешь ты.

ШУТ

Изливать поток безрассудств! Он подцепил эти слова у какого-нибудь важного господина, а теперь повторяет их шуту! Изливать поток безрассудств! Ох, боюсь, как бы весь род людской, этот великовозрастный пентюх, не оказался на проверку жеманным фатом. – Знаешь что, брось кривляться и скажи, что мне излить госпоже: излить ей, что ты придешь?

СЕБАСТЬЯН

Прошу тебя, уйди, глупец несчастный!

Вот деньги, получай. А не отстанешь,

Получишь по зубам...

ШУТ

Рука у тебя щедрая, ничего не скажешь. Умники тем и славятся, что швыряют деньги дуракам.

Входят сэр Эндрю, сэр Тоби и Фабиан.

СЭР ЭНДРЮ

Как, сударь, вы опять здесь? Получайте, вот вам! (Дает пощечину Себастьяну.)

СЕБАСТЬЯН

А вот тебе, и вот еще, и вот!

(Бьет сэра Эндрю.)

Тут, видно, все взбесились!

СЭР ТОБИ

Прекратите, сударь, или ваша шпага полетит на крышу!

ШУТ

Пойду и доложу обо всем госпоже; ни за какие деньги не согласился бы очутиться в вашей шкуре, – такое она вам пропишет. (Уходит.)

СЭР ТОБИ

(держит Себастьяна)

Успокойтесь, сударь, прекратите!

СЭР ЭНДРЮ

Оставьте, не трогайте его: я с ним по-другому рассчитаюсь. Я подам на него в суд за оскорбление действием – ведь есть же еще в Иллирии законы. Правда, я первый стукнул его, но это не в счет.

СЕБАСТЬЯН

Прочь руки от меня!

СЭР ТОБИ

Утихомирьтесь, сударь, я ваших рук не отпущу. Ну-ну, мой юный вояка, спрячьте эту железку. Слишком уж вы разбуянились, успокойтесь.

СЕБАСТЬЯН

(вырываясь из рук сэра Тоби)

Прочь, говорю! Тебе, я вижу, мало?

Коль хочешь драться, шпагу обнажай!

СЭР ТОБИ

Что, что? Нет, видать, придется мне выпустить из тебя парочку унций твоей бешеной крови. (Обнажает шпагу.)

Входит Оливия.

ОЛИВИЯ

Стой, Тоби, слышишь? Отпусти его!

СЭР ТОБИ

Сударыня!..

ОЛИВИЯ

Доколь терпеть мне? Грубиян несносный,

Тебе бы жить в горах, в берлогах диких,

Где не нужна учтивость... Вон пошел! —

Цезарио, прошу вас, не сердитесь! —

Уйдите, негодяи!

Сэр Тоби, сэр Эндрю и Фабиан уходят.

Милый друг,

Пусть будет разум, а не гнев судьею

Бесчинного и грубого набега

На твой покой. Пойдем ко мне скорей:

Я расскажу о каверзах нелепых

Невежи этого – и сам ты первый

Над ними посмеешься. Ну идем же!

Ах, выносить его уже нет сил:

Задев тебя, он сердце мне пронзил.

СЕБАСТЬЯН