Двенадцатая ночь, или Что угодно, стр. 13

ВИОЛА

А я хотел бы образом его

Заполнить вашу душу.

ОЛИВИЯ

Я просила

Мне никогда о нем не говорить.

Вот если б вы хотели рассказать,

Что кое-кто другой по мне томится,

Вы больше усладили бы мой слух,

Чем музыкою сфер.

ВИОЛА

О госпожа!..

ОЛИВИЯ

Молю, не прерывайте. В прошлый раз

Я, словно околдованная вами,

Чтоб вас вернуть, послала вам свой перстень,

Обманом этим оскорбив себя,

Слугу и даже вас. Теперь я жду

Суда над хитростью моей постыдной

И явной вам. Что думаете вы?

Должно быть, честь мою к столбу поставив,

Ее казните вы бичами мыслей,

Рожденных черствым сердцем? Вы умны,

Вам ясно все. Прозрачный шелк, не плоть

Мне облекает сердце. Говорите ж.

ВИОЛА

Мне жаль вас.

ОЛИВИЯ

Жалость близит нас к любви.

ВИОЛА

Нет, ни на шаг. Ведь всем давно известно,

Что часто мы жалеем и врагов.

ОЛИВИЯ

Лишь улыбнуться я могу в ответ.

О люди, как вы преданы гордыне!

Когда терзает ваше сердце хищник,

Вы счастливы, что он не волк, а лев.

Слышен бой часов.

Часы корят меня за трату слов.

Ты мне не нужен, мальчик, успокойся.

И все ж, когда ты возмужаешь духом,

Твоя жена сорвет прекрасный плод!

Направлен вдаль твой путь.

ВИОЛА

Что ж, значит, вдаль!

Пусть счастье вечно пребывает с вами.

Для герцога ни слова нет у вас?

ОЛИВИЯ

Постой!

Что обо мне ты думаешь, признайся?

ВИОЛА

Что вы не то, чем кажетесь себе.

ОЛИВИЯ

Тогда и ты иной, чем я считаю.

ВИОЛА

Вы правы: я совсем не то, что есть.

ОЛИВИЯ

Так будь похожим на мою мечту!

ВИОЛА

Что ж, может быть, так было бы и лучше:

Ведь в этот миг я вам кажусь глупцом.

ОЛИВИЯ

О, как прекрасна на его устах

Презрительная, гордая усмешка!

Скорей убийство можно спрятать в тень,

Чем скрыть любовь: она ясна как день.

Цезарио, клянусь цветеньем роз,

Весной, девичьей честью, правдой слез, —

В душе такая страсть к тебе горит,

Что скрыть ее не в силах ум и стыд.

Прошу, не думай, гордостью томим:

«Зачем любить мне, если я любим?»

Любовь всегда прекрасна и желанна,

Особенно – когда она нежданна.

ВИОЛА

В моей груди душа всего одна,

И женщине она не отдана,

Как и любовь, что неразрывна с ней:

Клянусь вам в этом чистотой моей.

Прощайте же. Я не явлюсь к вам боле

С мольбою герцога и стоном боли.

ОЛИВИЯ

Нет, приходи: ты властен, может быть,

Мою любовь к немилому склонить.

Уходят.

СЦЕНА 2

Дом Оливии. Входят сэр Тоби, сэр Эндрю и Фабиан.

СЭР ЭНДРЮ

Нет, ей-богу, не останусь здесь больше ни минуты.

СЭР ТОБИ

Но почему, изверг души моей, почему?

ФАБИАН

И вправду, сэр Эндрю, объясните нам почему?

СЭР ЭНДРЮ

Да потому, черт возьми, что ваша племянница любезничала в саду с этим герцогским прихвостнем, как она никогда не любезничала со мной. Я сам это видел.

СЭР ТОБИ

Ты мне вот что скажи, старина: видела она тебя в это время?

СЭР ЭНДРЮ

Не хуже, чем я вижу вас.

ФАБИАН

Да ведь это лучшее доказательство ее любви к вам.

СЭР ЭНДРЮ

Что ж, по-вашему, я совсем осел?

ФАБИАН

Сэр, я берусь доказать это по всем правилам перед судом рассудка и здравого смысла.

СЭР ТОБИ

А они судили и рядили еще до того, как Ной стал моряком.

ФАБИАН

Она любезничала на ваших глазах с мальчишкой только для того, чтобы подстегнуть вас, растолкать вашу лежебоку-доблесть, зажечь огонь в сердце, расшевелить желчь в печени. Вы должны были сразу подойти к ней и заткнуть юнцу рот остротами, новенькими и блестящими, прямо с монетного двора. Она играла вам на руку, а вы это проморгали; вы позволили времени стереть двойной слой позолоты с удобного случая, удалились от солнца благоволения графини и теперь плывете на север ее немилости, где повиснете, как сосулька на бороде у голландца. Впрочем, вы можете исправить эту ошибку, если представите похвальное доказательство своей отваги или политичности.

СЭР ЭНДРЮ

Значит, придется доказывать отвагу. Политичность я терпеть не могу: по мне, уж лучше быть браунистом, чем политиком.

СЭР ТОБИ

Ладно, тогда строй свое счастье на отваге. Вызови герцогского юнца на поединок и нанеси ему одиннадцать ран. Моя племянница обязательно пронюхает об этом, а, можешь мне поверить, даже самая пронырливая сводня, и та не расположит женщину к мужчине так, как слава о его подвигах.

ФАБИАН

Другого выхода нет, сэр Эндрю.

СЭР ЭНДРЮ

А кто-нибудь из вас отнесет ему мой вызов?

СЭР ТОБИ

Иди, напиши его размашистым почерком, воинственно и кратко. Плюнь на остроумие: главное, чтобы вызов был красноречивый и выразительный. Заляпай противника чернилами. Можешь тыкнуть его разок-другой, тоже будет не худо. Навороти столько несуразиц, сколько уместится на листе бумаги шириной в уэрскую кровать в Англии. Берись за дело, валяй. Пусть в твоих чернилах будет побольше змеиного яду, а чем писать, это не суть важно: хоть гусиным пером. Ну, ступай.