Маски (СИ), стр. 11
– Отойди немного, – попросил Гвидо, которому почему-то понадобилось выходить из машины именно через эту дверь.
Я неловко шагнул, поскользнулся и, чтобы удержать равновесие, взмахнул рукой с зажатой в ней связкой ключей. Дзынь! Брелок-фонарик остался в ладони, а ключи упали прямиком на решетку и через секунду уже провалились в яму.
– Так, – я растерянно потоптался на месте, потом присел на корточки и даже посветил в черную дыру. Внизу глянцево поблескивала грязная вода…
– Что? – Гвидо замер, наполовину высунувшись из такси.
– Кажется, домой мы сегодня не попадем, ключи утопились в канализации, – найти после полуночи кого-то из коммунальных служб, чтобы они вскрыли решетку и достали ключи? Это фантастика.
– Эй! Что у вас там? – забеспокоился водитель.
– Непредвиденная ситуация, – ответил я по-русски.
– Что теперь делать? – спросил Гвидо. – Запасные есть?
– Есть, у мамы дома. Залезай обратно. Поедем за ними.
– Эй, эй! Вы чего это? – таксисту не понравилось, что мы отказываемся покидать его машину.
– Слышь, друг, ключи уронил, а запасные у матери. Давай съездим, тут не очень далеко. Даю две штуки, – я назвал поселок. В принципе он был на слуху и правда не очень далеко. Единственная проблема заключалась в том, что дом родителей стоял не в самом посёлке, а в паре километров от него.
– Три.
– Черт с тобой, поехали.
Водила нам попался нервный и рванул с места сразу же, как только мы вышли из такси. Просить подождать было бессмысленно – он боялся и думал, наверное, что мы какие-нибудь мафиози. Особнячок, конечно, производил убойное впечатление как своей неповторимой архитектурной формой, так и Великой Китайской стеной вокруг.
– А-а, – протянул Гвидо, всматриваясь в контуры здания. Зеленая подсветка придавала особняку инфернальный вид.
– Мы тут переночуем, а завтра возьмем машину в гараже и уедем в город, – пояснил я, двигаясь к воротам. – Цвет подсветки меняется каждые полчаса.
– Серж, ты уверен, что нам туда надо?
– Не на улице же ночевать, – я решительно нажал кнопку вызова охранника. – Не волнуйся, внутри вполне, э-э, уютно.
С «уютно» я немного погрешил против истины. Внутри стараниями мамы было как угодно: роскошно, величественно, необычно, помпезно, но вот ощущения дома и желания погостить подольше не возникало никогда. Даже в моей комнате все было оформлено так, как пожелала мама. Я не возражал. Тогда мне было на самом деле все равно, как это будет выглядеть – жить с родителями долго я не собирался.
– Сергей Петрович, – охранник распахнул калитку, – добрый вечер.
– Добрый, Василий, – уточнять, что уже давно ночь, не стал и без лишних разговоров повел дезориентированного Гвидо внутрь. Дом за это время успел сменить окраску и пугал алыми бликами.
Пока я вел его через холл к лестнице на второй этаж, Гвидо все крутил головой, поражаясь внутренней отделке. Мне иногда казалось, что мама пересмотрела мультиков и воплотила детские мечты о замке. Временами мне казалось, что я узнаю декор помещений то из «Золушки», то из «Красавицы и чудовища». Хотя, возможно, это всего лишь мое буйное воображение и нелюбовь к пышному великолепию.
– Здесь малахитовая гостиная, – комментировал я наше продвижение по дому, – это янтарная. Каминный зал с мозаичным мраморным полом. Гостевая спальня «Нарцисс и лилия».
Больше всего Гвидо поразила мамина спальня: кровать с пологом из легчайшей органзы сливочного цвета, покрывало с гербом несуществующего государства и мебель в стиле Людовиков Каких-то-там. Мама взяла то, что понравилось из разных гарнитуров.
– О! – Гвидо ходил по комнате, благоговейно прикасаясь то к картинам на стенах, то к резной поверхности шкафчиков.
– Нравится?
– Впечатляет, – после паузы ответил он, подобрав, наконец, нужное слово.
– Хочешь, здесь проведем ночь? – предложил я, благо мама была в Италии и ее спальню можно занять беспрепятственно. Главное с утра не забыть сказать горничной, чтобы поменяла белье и не распускала язык.
– Хочу.
Я откинул покрывало и поправил подушки:
– Прошу!
Прохладные простыни манили. Противиться их зову мы не смогли и, покидав одежду куда попало, рухнули на ортопедический матрас.
– Спокойной ночи, – прошептал Гвидо, обнял и потянулся губами ко мне.
– Спокойной, – ответил я, прижимаясь к теплому боку. Сил держать глаза открытыми уже не осталось совсем, и я заснул еще до того, как Гвидо оторвал губы от моего виска.
Пробуждение оказалось далеко не таким приятным. Кто-то шумел в комнате, топал и даже кричал. Я нехотя открыл глаза и с трудом выбрался из-под руки Гвидо. Мама стояла посреди комнаты, уперев руки в бока:
– Серж! Что это значит?!
Глава 10
– Мама, а что ты тут делаешь? – удержаться от вопроса я не смог. На самом деле было очень интересно, каким образом она оказалась здесь, да еще не предупредив заранее? Вито между тем продолжал разоряться по-итальянски и по всей видимости говорил какие-то гадости, потому что Гвидо под одеялом весь задеревенел.
– Я? Это мой дом, моя спальня и моя постель, между прочим!
– Я не думал, что…
– Конечно! Когда уж вам тут думать!
– Мама…
– Я прошу прощения за своего сына. Он завтра же уедет, – вклинился Вито.
– Что? – спросили мы с мамой в один голос.
– Простите, – через силу ответил Вито, – я думал, что Гвидо исправился, выкинул из головы эти непотребства и взялся за ум, а вместо этого он соблазнил Сержа и опозорил меня. Как я теперь должен смотреть в глаза своей жене?
Я посмотрел на Гвидо, и его вид мне не понравился. Потухший и полный муки взгляд говорил сам за себя – папаша явно не скупился на эпитеты и обещания. Я сжал его руку под одеялом и сказал:
– Ладно, вы тут решайте, кто, как и кому будет в глаза смотреть и прощения просить, а мы, пожалуй, пойдем.
Вито заорал что-то на родном языке, и Гвидо сжался. Да что это происходит? Нет, я понимал, что два парня в постели вызывают противоречивые чувства, но нас вот так прямо обвинили во всех смертных грехах… А может, мы просто перепили и заснули в первой попавшейся кровати?
– Вставай, поехали домой, – я дернул Гвидо за руку и откинул одеяло.
– Я лишаю его наследства, – заявил Вито.
– Прости, прости, – бормотал Гвидо, пока под пристальными взглядами мы собирали свои вещи. Эх, не хотелось, конечно, в одних трусах речь толкать, но другого случая может и не быть.
– Так, – мама сжала пальцами виски и упала в кресло, – прекратите балаган!
– Какой балаган?! – не сдержался я и закричал. – Мы любим друг друга, а если ваше нежное сердце не может вынести этого факта…
– Это не любовь! – не остался в долгу Вито. – Это противоестественно и отвратительно! Мы возмущены до глубины души и не желаем вас больше видеть!
– Молчать всем! – рявкнула мама командным голосом. – Не надо высказывать мои желания за меня. Я вполне справлюсь с этим сама.
– Но Элеонора, нужно сразу принимать меры, пока пучина порока не засосала и Сержа!
– О как! – восхитилась мама и, пошарив рукой за спиной, выудила тот самый пакет с коньяком. – Точно, без ста грамм никак.
Гвидо ничего не понимал. Только округлил глаза, когда милая женщина сделала несколько глотков прямо из горла и занюхала рукавом.
– Хорошо!
– Мама…
– Серж, пока эти придурки снова не начали выяснять отношения, скажи мне, милый, во-первых, зачем тебе навороченный айфон, если ты его всегда выключаешь? И во-вторых, какого черта вы забыли в моей постели?!
– Он все время разряжается, – я пожал плечами, не чувствуя за собой вины, – претензии к производителям. А тут оказались случайно. Я ключи потерял, выпили на радостях вчера. Домой сразу поехать не получилось. Таксист ждать не стал. Вот…
– Ага, – мама задумчиво посмотрела бутылку на просвет, – но я так и не поняла, чем вам пришлись не по душе двенадцать гостевых спален.