Талисман отчаянных, стр. 52

– Дай мне тоже сигарету. Мои закончились.

Несколько минут они курили в молчании. Наконец Адальбер выбросил окурок в окно, нажал на акселератор и объявил:

– Поднажмем! Сейчас протрясу тебя как следует, а, когда приедем, времени поговорить у нас будет больше, чем надо.

По части тряски Альдо получил свою порцию сполна. Адальбер вел автомобиль с ражем, которому лучше было бы найти иное применение, но, по счастью, на дороге в этот ранний час никого не было, и они добрались до Понтарлье без происшествий. Обошлось даже без чумы автомобилистов – проколотой в самом неподходящем месте шины.

Они нашли Лотаря в библиотеке вместе с Вердо, и Альдо, едва успев с ним поздороваться, принялся расспрашивать, как чувствует себя тетушка Амели и как здоровье Клотильды, героини вчерашней ночи.

– Моруа сказал, что состояние обеих вполне удовлетворительно. У госпожи де Соммьер на голове шишка, которая будет доставлять ей неприятности еще несколько дней, – сообщил Лотарь. – А моей сестре неслыханно повезло, пуля прошила ей плечо и застряла в стене. Никакие жизненно важные органы не задеты. Сейчас она спит.

– А мадемуазель де Режий? Она все еще у вас?

– Обосновалась крепко-накрепко, – сердито отозвался хозяин дома. – Если не накачать успокаивающими, устраивает истерику за истерикой, умоляя месье Видаль-Пеликорна увезти ее к себе!

– Очень она мне нужна! – возмутился Адальбер. – Вот я сейчас успокою ей нервишки! Скажу без обиняков, что она симулянтка, соучастница похищения, убийства и вообще из банды этих негодяев!

– Думаете, поможет? – спросил Вердо. – Лично я сомневаюсь. По рекомендации доктора Моруа ее решили временно поместить в психиатрическое отделение больницы. За ней приедут после обеда. И в этом доме воцарится хотя бы относительное спокойствие.

– Я тоже думаю, что она нуждается в специальном лечении, – со вздохом сказал Альдо.

– Именно! – согласился Вердо. – А теперь займемся вашими делами. Месье Видаль-Пеликорн, очевидно, сказал вам, что друг господина Жильбера Дофена обвинил вас в его убийстве.

– В какое время он был убит?

– Около десяти часов вечера. Вы, думаю, и сами это знаете.

– В это время я был на пути к Венеции. Летел на самолете в Милан, чтобы попасть на единственный поезд, на котором мог успеть на важную встречу, иначе она бы не состоялась.

– Полагаю, доказать ваше алиби не составит труда, – вздохнул жандарм, славный, незлобивый человек. – Но пока не трогайтесь с места, мы вас вызовем и занесем все сведения в протокол.

Очередная капля, переполнившая чашу терпения Альдо. Он взорвался.

– Опять?! – повысил он голос. – Это что-то неслыханное! Я начинаю думать, что у меня в самом деле лицо подлого убийцы! Обычно полиция косилась на меня только из-за титула, которым наградили меня мои предки. Но в ваших краях пошли дальше! Вы навешиваете на меня второй труп! В Грансоне я, видите ли, убил Георга Ольже, и комиссар Шульцис из Ивердона отправил меня в тюрьму, потому что свидетель указал на меня. Теперь…

– Успокойся, – посоветовал Адальбер, ласково похлопав друга по плечу. – Ты вышел из тюрьмы с честью и на этот раз.

– Я не собираюсь укладывать вас на сырую солому в камере! – воскликнул Вердо. – Поверьте, мне кажется, что все обвинения против вас – лишь дымовая завеса, чтобы отвлечь от главного: похищения мадемуазель дю План-Крепен. Заметьте, за последнее время это уже третье, и я не буду скрывать от вас своих самых серьезных опасений. Ведь она главный свидетель убийства графини де Гранльё. Она видела убийцу, она его преследовала. Если мы не отыщем ее в ближайшее время, боюсь…

– Нет! Не продолжайте! – остановил жандарма Альдо. – Она может быть просто заложницей, и у нас есть все основания так думать, в таком случае мы сможем договориться с похитителем. Мы знаем, чего он ищет. Он хочет обладать талисманом Карла Смелого с полным набором его камней. По моему мнению, это невозможно. Пока, во всяком случае. Но я в обмен на План-Крепен предложу ему мою коллекцию драгоценностей. Поверьте, она стоит талисмана. А я со временем соберу другую.

– Не велика ли цена?

– Для меня не велика. Если мы не отыщем План-Крепен, тетушка Амели умрет. А я не могу допустить даже мысли о таком исходе.

Капитан Вердо допил вино, прокашлялся и заявил, стараясь говорить официальным тоном:

– К моему величайшему сожалению, дорогой друг, до выяснения всех обстоятельств я вынужден вас арестовать. Но сидеть в тюрьме вы не будете!

– Неужели?

– Именно так. Возьмите с собой только самое необходимое, вам не понадобится ни матрас, ни одеяло. Я буду вашим тюремщиком, и ночевать вы будете у меня.

– С правом наслаждаться кухней госпожи Вердо? – поинтересовался Адальбер.

– Как будто кухня в усадьбе Водре-Шомар хуже? Но я не сомневаюсь, что супрефект как миленький придет с визитом к моей Югетт. А вы пока позвоните вашему другу, господину Ланглуа. Он может нам очень даже понадобиться. А теперь приступим.

И капитан произнес официальную формулу, употребляемую при аресте.

Глава 10

Баночка с кремом тети Амели

В это время госпожа де Соммьер сидела перед зеркалом туалетного столика и с немалой грустью разглядывала свое отражение, определяя нанесенный ей ущерб. Припухшая щека с царапиной – незначительной, что и говорить! Подбитый глаз, переливающийся разными цветами, от нежно-сиреневого до «синевы летней ночи». И слезы, которые невольно текли у нее по щекам, но никак не могли помочь разрешить ситуацию…

Она оплакивала не унижение, которое претерпела, не шишку на голове и не синяки на лице. У нее был замечательный крем, который должен был очень скоро вернуть ей привычное лицо. Или почти привычное. Когда тебе восемьдесят, лицо – ценность весьма относительная. Она оплакивала План-Крепен. Возвращение Мари-Анжелин сделала ее такой счастливой, хоть она и старалась всеми силами не обнаруживать переполняющую ее радость. Ни маркиза, ни ее компаньонка не считали нужным выплескивать свои чувства. Тем более что маркиза чувствовала свою радость несколько неуместной из-за непростительной дерзости План-Крепен, стащившей рубины из кармана Альдо…

Но какие могли быть упреки и наказания, когда она вернулась такая худая, такая измученная, и все так ей обрадовались?

Маркиза очень привязалась к хозяевам усадьбы Водре-Шомар, они стали для нее близкими и дорогими друзьями, но ничего она так не хотела, как уехать наконец из Франш-Конте и оказаться в своем особняке на улице Альфреда де Виньи. Она мечтала вернуться в любимый дом, увидеть старых слуг, зимний сад, уютное кресло, пить шампанское в пять часов вечера… Но возвращение было невозможно. Опять исчезла та, которая за годы совместной жизни стала душой дома маркизы…

Когда славный человек, местный друид, привез План-Крепен с синяком на лице и больной ногой, маркизе пришлось остановить свои побуждения немалым усилием воли. Сначала она хотела быстро собрать чемоданы и без промедления вернуться домой. Но она сочла подобную поспешность обидной для хозяев дома, оказавшим им всем такое теплое гостеприимство. Невозможно было оставить их наедине с нелегкими проблемами, которые разделяли с ними Альдо и Адальбер… Нравилось или не нравилось это маркизе, но она сочла нужным задержаться, чтобы помочь Лотарю и Клотильде справиться с горой неприятностей, которую судьба обрушила на них.

Но не прошло и нескольких дней, как снова все изменилось…

Маркиза втирала «чудодейственный» крем в синяки, стараясь поскорее от них избавиться, и одновременно пыталась навести порядок в мыслях, выстроив в очередь вопросы, которые пока беспорядочно теснились в ее голове. Во-первых, как возможно было похитить Мари-Анжелин из этого надежно охраняемого дома, тем более что о ее возвращении никому не было известно?

В доме отсутствовал только Альдо, он скоропалительно уехал по делам в Венецию, но его присутствие, собственно, мало что решало. Погода стояла холодная, и Лотарь, прежде чем отправиться на встречу, обошел дом вместе с Клотильдой и проследил, чтобы окна и ставни были плотно закрыты. План-Крепен, которая все еще сильно хромала, была предложена помощь, но она наотрез отказалась подниматься к себе в комнату, собираясь посидеть у камина внизу. Мари де Режий, которая выходила из своей спальни только во время трапез, уже успела подняться к себе. У слуг тоже все шло обычным порядком: Гатьен внизу играл в карты с кухаркой Мартой и племянником Люсьеном, которого обучал своему ремеслу. Остальные отправились ночевать к себе, в комнатки над конюшней.