Мальчик по соседству (ЛП), стр. 50
Глотая воздух, я смотрю в его глаза. Это происходит? Это реально происходит?
Его глаза заглядывают в мои, а голос звучит официально, когда он провозглашает:
- Мы, собрались здесь сегодня, чтобы отпраздновать союз Габриеля Нильсена и Мэделин Спаэр.
Если это шутка, это не смешно! Исследуя его глаза, я не нахожу ни следа веселья. Он серьезен? О боже, он серьезен!
- Разве вы не читали, что тот, кто в начале создал мужчину и женщину сказал: «И по этой причине мужчина должен покинуть своих отца и мать, и станут они одной плотью. Теперь их больше не двоя, они едины».
Выученный текст, музыка, свадебная арка.
Все это вместе, создает чудесную, волшебную сцену передо мной. Я чувствую, как на меня обрушивается предвкушение, как будто мое сердце летит вниз ко льду для тройного Лутца.
Беря мои руки, Гейб спрашивает:
- Возьмешь ли ты, Мэделин, меня, Габриеля в мужья, обещая холить меня и лелеять, оставив всех остальных с этого дня?
С того момента, как мы маленькие играли вместе дома, я не хотела ничего другого. Мягко, но уверенно, я отвечаю:
- Да.
Его взгляд непоколебимый, твердый, как у левого защитника в хоккее:
– Тогда я, Габриель, беру тебя, Мэделин в жены с этого дня в хорошие и плохие времена, в богатстве и бедности, в болезни и здравии и пока смерть не разлучит нас.
Никакого Флутца [102], сейчас это чистый Лутц. Он любит меня! Он действительно меня любит!
Он заправляет за уши выбившиеся пряди из моего хвостика. Начинается снег, и мягкие белые хлопья застревают в его волосах, ложатся на наши пальто будто нас закидывают рисом. Он наклоняется вперед и оставляет на моих губах нежный поцелуй. Прекрасное завершение.
Распутывая свой iPod, он предлагает мне один наушник. Мы гуляем по парку, флейта и нежная арфа играют свадебный марш Мендельсона у нас в ушах.
По пути обратно, я одна подпрыгиваю. И украдкой смотрю на Гейба каждые две секунды. Улыбаясь так сильно, я не могу поверить, что мое лицо еще не треснуло от чистой радости. Головокружение даже близко это не объясняет.
Возвратившись ко мне домой, Гейб позволяет своим пальцам задержаться чуть дольше на моей щеке когда вынимает наушник так медленно, как только может.
– Я знаю, твоя мама возвращается сегодня вечером. Но, приходи после, пожалуйста.
Я киваю. У меня нет слов. Я вплываю в дом, смотря поверх плеч в проход. Гейб смотрит на меня, на его лице та же улыбка.
***
В комнате, я обнимаю подушку Гейба, на которой он спал рядом с моей грудью и вдыхаю его запах. Я не могу ждать до ночи.
Ночь.
Я вдыхаю еще один глоток сладкой ирландской весны, но Гейб немного слаще. Гейб не хотел до этого; он сказал, что это не про нас. Но если сегодня было не про нас… Сегодня ночью я собираюсь в дом Гейба и сегодня ночью… Я собираюсь подарить ему себя.
***
Мама пишет мне, что ее рейс задержан. После одиннадцати, когда она на мысочках проходит ко мне в комнату и целует меня в лоб думая-что-я-сплю, уже полночь и это наконец время для меня идти к Гейбу. Но оно того стоит.
Чуть-чуть выбранного реквизита в его комнате, дает чувство будто это ресторан. Он накрыл скатертью стол и поставил на него белый замороженный кекс и завершил это все миниатюрными женихом и невестой на фарфоровом блюдце на вершине. Мы разрезаем его вместе и кормим друг друга кусочками при свечах, а коллекция любовных песен Nat King Cole [103] играет фоном для нас. Гейб тянет меня в свои объятия и мы танцуем свой первый танец «When I Fall in Love». Мы все еще медленно танцуем, когда плейлист начинает крутиться заново. Моя голова напротив его плеч, а его руки обернуты вокруг меня, и я чувствую как вздымается и опадает его грудь, вдыхаю Ирландскую Весну, и я знаю, я могу быть счастлива живя этим моментом всегда.
Гейб целует меня в лоб, его губы такие же легкие, как снежинки вчера в парке.
– Мы должны идти спать.
Я устраиваюсь в его уютных фланелевых простынях, когда он выключает музыку и задувает свечи. Он заползает под одеяло со мной, и я жду, когда его пальцы начнут подразнивать меня под пижамой. Это время моего сюрприза для него.
Гейб целует меня в щеку и перекатывается на другую сторону.
44
Гейб
Чик.
Мэд включает прикроватную лампу. Я щурюсь из-за яркого света, и понимаю, что просто так не вылезу из этого положения. Она приподнимается на локтях и смотрит на меня.
– Только не говори мне, что в нашу брачную ночь все получу только я.
Я сажусь и откланяюсь к спинке кровати.
– Не предполагалось, что все приведет к сексу, Мэд.
Ок, возможно тут капелька лжи. Ладно, хорошо, страшной лжи! Я думал о сексе с тех пор, как Игорь назначил меня на роль Ромео. Но сейчас это не ложь. Я не предполагал, что буду чувствовать это. Я не могу объяснить почему сегодня ночью нет страсти. Из-за родителей Мэд или потому что наша шуточная свадьба была немного реальной?
Мэд тоже сидит. Ее соски выпирают под тонкой майкой. Белье, на ней его нет!
Мое тело нападает на мозг.
Она забирается ко мне на коленки и шепчет мне на ухо:
- Что если я хочу, чтобы так было?
Нет.
Да!
НЕТ.
Я не могу зайти так далеко, когда все наши отношения в секрете. Я хочу приглашать ее на свидания, целовать и не бояться, что нас кто-то увидит. Наша свадьба не была немного реальной, она была нереальной. Я хотел показать ей, что я больше не играю, но шестилетний я знал, какие на самом деле надо дарить кольца.
– Не сегодня.
Я оборачиваю руки вокруг нее, постанывая от того, какая она теплая напротив меня.
Я лгу:
– У меня ничего нет.
Рот Мэд напротив моего уха.
– Что случилось с твоими, как ты их зовешь? Поставками?
Я быстро думаю.
– Они истекли.
Она немного отсаживается назад и сужает глаза, смотря на меня.
– У тебя было время выбрать кекс, но не было времени зайти в аптеку?
- Я…,- я вздыхаю. – Я не хочу, чтобы тут было давление.
Ее лицо смягчается, потом она поворачивается и тянется к халату на полу. Она прячет его в пакет.
– Ладно, впрочем это ничего страшного, если у тебя их нет. Те, которые ты оставил у меня дома, все еще хорошие, так вот…
Она кладет два презерватива мне в руку.
– … я взяла.
Это моя ошибка. Эти ее два простых слова. Вся суть свадьбы. Я думал, что я готов, но со всем, что произошло между нами, даже церемония сегодня днем, я ни разу не сказал ей…
- Я люблю тебя,- говорит Мэд.
Я люблю тебя. Я не могу сказать это вслух, не могу позволить выйти этим последним крошкам страха. Окунуться в любовь намного страшнее, чем упасть на лед [104], и черт возьми, я хренова курица.
45
Мэдди
Гейб кладет презервативы на ночной столик. Он прижимает руки к моему лицу. Его большой палец гладит меня по щеке, как будто он сейчас предложит мне клятву на мизинчиках, чтобы оставить наш роман на льду.
– Мэд, я не могу.
- Почему?
У него падают руки и он смотрит себе на колени.
– Это было нереально.
Я беру его руки в свои.
– Но это было достаточно реально для меня.
- И… с Д-картой уже нельзя переиграть [105].
Не переиграть с Д-картой? Ну, я не могу тут помочь, я смеюсь. Он отворачивается, и я прекращаю смех. Он сожалеет, что потерял свою?
- Мы ничего и никогда не сможем переиграть,- говорю я мягко.
- Первый раз во всем,- шепчет Гейб.
- Но я готова. Я уверена,- я снова забираюсь к нему на колени.
На этот раз он ничего не говорит. Он целует меня в губы. Нежно. Мягко. Его рот передвигается на мою шею, опускается вниз от уха к ключице. Он целует руки вверху, внутреннею часть у локтя, сзади запястья.