Бессонница (др.перевод), стр. 17
– Да, я знаю, – сказал Ральф, вспомнив, как Эд засовывал руку в одну из бочек, которые вез в кузове здоровяк, и эту хитрую ухмылку (Знаю я ваши штучки) у него на лице. – Да, я знаю, какой он.
– Я попросила его сходить за детским питанием… – Она повысила голос, и он сделался каким-то испуганным и капризным. – Я не знала, что он так расстроится… Честно сказать, я совершенно забыла об этой дурацкой петиции, и что я ее подписала… мне до сих пор непонятно, почему он так разозлился… но… но когда он вернулся… – Она прижала к себе Натали. Ее била дрожь.
– Тише, Элен, все хорошо, успокойся.
– Нет, все плохо! – Она взглянула на Ральфа, из ее здорового глаза катились слезы. – Все очень плохо! Почему он не остановился на этот раз?! И что будет со мной и с ребенком?! Куда нам деваться?! У меня нет денег, все деньги лежат на семейном счету… У меня нет работы… Ральф, зачем ты вызвал полицию? Я же просила: не надо! – И она ударила его по локтю своим маленьким кулачком.
– Все будет хорошо. Ты справишься, – сказал он ободряюще. – Ты не одна. У тебя есть много друзей в этом районе.
Он почти не слышал собственных слов и уж тем более не почувствовал ее удар. В нем опять закипал гнев, стучал в висках и в груди, как второе сердце.
Не «Почему он не остановился?». Она сказала не так. Она сказала: «Почему он не остановился на этот раз?»
На этот раз.
– Элен, а где сейчас Эд?
– Наверное, дома, – отозвалась она безразлично.
Ральф положил руку ей на плечо, потом повернулся и пошел к выходу.
– Ральф? – встревожился Билл Макговерн. – Ты куда собрался?
– Запри за мной дверь, – сказал Ральф Сью.
– О Господи, я не знаю… смогу ли я… – Сью с сомнением посмотрела на толпу зевак, пялящихся сквозь витрины. Теперь их стало еще больше.
– Сможешь. – Ральф прислушался. Кажется, он услышал сирены. – Слышишь меня?
– Да, но…
– Полицейские скажут тебе, что делать, и твой босс все поймет и не будет злиться, можешь не сомневаться. А может, он даже выдаст тебе медаль за то, что ты все сделала правильно.
– Если такое случится, я поделюсь этой медалью с тобой, – сказала она, а потом вновь взглянула на Элен. Ее щеки уже слегка порозовели, но только совсем чуть-чуть. – Господи, Ральф, посмотри на нее! Неужели он ее так избил только за то, что она подписала какую-то идиотскую бумажку?
– Судя по всему, так оно и было, – сказал Ральф.
Разговор был, конечно же, важен, но сейчас его ярость была важнее и ближе. Она уже обхватила своими обжигающими руками его шею. По крайней мере такое у него было ощущение. И сейчас он жалел лишь об одном: что ему уже не сорок или хотя бы пятьдесят. Будь он помоложе, он бы «подлечил мозги» Эду Дипно его же собственными методами. Впрочем, у него было стойкое подозрение, что он все равно попытается это сделать.
Ральф уже открывал замок на двери, когда Макговерн схватил его за плечо.
– Ты соображаешь, что делаешь?
– Иду поговорить с Эдом.
– Ты что, рехнулся?! Да он тебя на клочки изорвет, если ты только попробуешь его тронуть. Ты что, не видишь, что он с ней сделал?
– Вот уж что вижу, то вижу, – ответил Ральф. Не очень вежливо, да, но зато Макговерн сразу же убрал руку с его плеча.
– Тебе семьдесят лет, семьдесят, мать твою, если ты вдруг забыл. А Элен сейчас нужен друг, а не какая-то полудохлая развалина, которую она будет навещать часто-часто, потому что ее палата всего на три этажа выше твоей.
Билл, конечно, был прав, но от этих слов Ральф разозлился еще больше. Судя по всему, бессонница тоже сыграла свою роль, подпитывая его гнев и застилая глаза, но это уже не имело значения. В любом случае эта злость была истинным облегчением. Уж лучше сгорать от ярости, чем скитаться по блеклому миру, где все стало тусклым и серым.
– Если он меня изобьет, мне скорее всего пропишут димерол, и тогда я хотя бы смогу нормально спать по ночам, – невесело усмехнулся он. – Так что оставь меня, Билл. Я знаю, что делаю.
Он вышел на улицу и быстро прошел через стоянку. К магазину уже подъезжала полицейская машина, мигая красно-синими огнями. «Что случилось? С ней все в порядке?» – вопросы сыпались градом, но Ральф их как будто не слышал. Он задержался на тротуаре, подождал, пока полицейская машина припаркуется у магазина, потом перешел на ту сторону Харрис-авеню. Все тем же решительным, быстрым шагом. А следом за ним, выдерживая безопасное расстояние, шел встревоженный Билл Макговерн.
Глава 3
1
Эд и Элен Дипно жили в маленьком деревянном домике шоколадного цвета с кремовой отделкой – из тех аккуратных и симпатичных домов, которые старые дамы всегда называют «миленькими», – всего в четырех домах от дома Ральфа и Билла Макговерна. Каролина частенько говорила, что Эд и Элен принадлежат к «Церкви Яппи Последних Дней», в этих словах не было никакой злости или издевки – все-таки она очень любила молодую чету Дипно. Они были нестрогими вегетарианцами, то есть запросто ели рыбу и молочные продукты, голосовали за Клинтона на последних выборах, и на их машине – не на «датсуне», а на новеньком мини-фургончике – были наклейки с надписями: РАСЩЕПЛЯЙТЕ ДЕРЕВО, А НЕ АТОМ и МЕХА НА ЖИВОТНЫХ, А НЕ НА ЛЮДЯХ.
А еще у них была целая коллекция старых пластинок еще шестидесятых годов – этой коллекцией, кстати сказать, они окончательно покорили Каролину, – и теперь, подходя к домику Дипно и сжимая на ходу кулаки, Ральф услышал, как Грэйс Слик надрывно выпевает один из этих старых гимнов Сан-Франциско.
Музыка доносилась из магнитофона, стоявшего на маленьком крылечке. Поливальная установка на газоне шипела пш-пш и плевалась водой; над ней висели маленькие радуги, и блестящие капли воды летели на дорожку. Голый по пояс Эд Дипно сидел скрестив ноги в плетеном кресле слева от бетонной дорожки. Он сидел и глядел на небо, как будто пытаясь решить, на что больше похоже проплывающее там облако: на лошадь или на единорога. Одной ногой он отбивал ритм. Открытая книга, лежавшая вверх обложкой у него на коленях, вполне соответствовала играющей музыке. «Даже девчонкам ковбоев бывает грустно» Тома Роббинса.
Просто-таки идеальная летняя пастораль; сцена безмятежного отдыха в маленьком городке. Если бы Норман Роккуэл изобразил бы ее на картине, он бы назвал эту картину не иначе как «Послеобеденный отдых». Вот только одна деталь портила впечатление – кровь на костяшках пальцев у Эда и на стеклах его круглых очков а-ля Джон Леннон.
– Ральф, ради Бога, только не лезь с ним в драку, – зашипел Билл на Ральфа, когда тот сошел с тротуара и направился через газон. Он прошел прямо под струями воды из поливалки, но даже этого не заметил.
Эд повернулся, увидел его и радостно заулыбался:
– Эй, Ральф! Рад видеть тебя, старина!
В воображении Ральф уже опрокидывал кресло Эда, валил его на землю и втаптывал его в его же газон. Ему очень живо представились глаза Эда, распахнувшиеся от потрясения и изумления за стеклами очков. Эта мысленная картинка была настолько яркой и правдоподобной, что он почти что увидел, как солнце отразилось блескучим зайчиком от часов Эда, когда тот попытался сесть.
– Бери пиво и тащи сюда еще стул, – сказал тем временем Эд. – Если ты вдруг настроен поиграть в шахматы…
– Пиво? Шахматы?! Господи, Эд, что с тобой такое?!
Эд ответил не сразу. Сначала он посмотрел на Ральфа с каким-то странным выражением, пугающим и в то же время таким, которое любого вывело бы из себя. Это была непонятная смесь веселья и стыда; взгляд человека, который собирается сказать: «О черт, дорогая, я что, опять забыл вынести мусор?»