Портрет-призрак, стр. 48

На тротуаре сонная рыжая девушка продавала цветы. Анна, сама не зная зачем, остановилась и купила у нее семь ярко-алых роз. Потом, прижимая к груди букет, направилась дальше. На серой парижской улице она смотрелась с этим пылающим букетом ярко, почти дико, как экзотическая птица в темном подмосковном лесу.

Прохожие оборачивались ей вслед, но Анна не обращала на них внимания.

Вот и дом. Мастерская Модильяни располагалась на втором этаже. Анна бегом взбежала по ступенькам, остановилась перед дверью и, не оставляя себе времени на раздумья, громко постучала. Ответа не последовало. Анна постучала снова – еще громче, чем прежде. Однако и на этот раз ей никто не открыл.

Модильяни не было дома. Судьба говорила с Анной недвусмысленно и четко.

Анна почувствовала, как к горлу подступают слезы, но сделала над собой усилие и не расплакалась. Будь что будет. Сейчас она вернется домой и ляжет спать. А утром… Утром купит билет до Петербурга и уедет из этого проклятого города, который обещал ей успокоение, но вместо этого еще сильнее разворошил душу.

На улице Анна вспомнила, что до сих пор держит в руках букет. Что делать с этими розами?

Анна выдернула из букета один цветок, задумчиво на него посмотрела, потом размахнулась и бросила в открытое окно мастерской. Потом выдернула второй, и его постигла та же участь. За вторым последовал третий, четвертый, пятый… Вскоре от букета ничего не осталось.

Ну вот.

Модильяни, конечно же, будет удивлен. И даже изумлен. Он бросится по своим знакомым, будет выяснять, кто из них виновник этого веселого безобразия. И все они будут удивленно пожимать плечами. Тогда он решит, что цветы появились в мастерской сами собой, соткались из воздуха. Ведь он так склонен к мистике. Что ж… это будет замечательно.

Размышляя об этом, Анна не заметила, как подошла к своему дому.

В квартире она сразу легла в постель и закуталась в плед. Теперь нужно уснуть. Прочь, бессонница, теперь я не в твоей власти! Я спокойна. Я сделала все, что требовала судьба. И теперь я знаю, что нам не суждено…

Прежде чем додумать эту мысль до конца, Анна – измученная, усталая, ослабевшая от переживаний – уснула крепким сном, каким могут спать только младенцы и душегубы.

Когда она снова открыла глаза, она сразу увидела над собой его лицо. Он улыбнулся и ласково погладил ее рукою по щеке.

– Анна…

Она не сразу поверила своим глазам, но тоже улыбнулась – робко, недоверчиво. Модильяни наклонился и поцеловал ее в лоб, как целуют сестер и подруг.

– Ведь это были вы? – тихо сказал он.

Анна молчала, не решаясь ответить. Модильяни вновь погладил ее ладонью по щеке.

– Это самое красивое, что я видел в жизни, – сказал он. – Я сразу догадался, что это вы. Как вам удалось так красиво их разложить?

– Никак, – ответила Анна. – Я просто бросала их в ваше окно.

Модильяни удивленно вскинул брови.

– Но этого не может быть! – тихо воскликнул он. – Они так красиво лежали! А три розы сложились в букву «А»! – Модильяни откинул со лба прядь волос и чуть прищурил темные глаза. – Анна… Моя милая Анна… Вам не кажется, что судьба делает все, чтобы приблизить нас друг к другу?

«Кажется», – хотела ответить она, но вместо ответа протянула руку и тронула его волосы, словно хотела убедиться, что он настоящий. Модильяни взял ее руку, поднес к лицу и нежно коснулся губами.

– Это судьба, – тихо сказал он.

– Да, – согласилась Анна. – Это судьба. Сейчас она делает вид, что благоволит нам. Но мне кажется, она еще сыграет с нами злую шутку.

Его длинные, пушистые, как у девушки, ресницы дрогнули.

– Пускай, – тихо сказал он. – Я не хочу думать о будущем. Если я умру через минуту, я не стану об этом жалеть. А вы?

– Я? – Анна улыбнулась. – Я тоже.

Их пальцы переплелись.

Эпилог

Москва, сентябрь 200… года

Марго открыла глаза и зажмурилась от яркого света. Затем повторила попытку, но на этот раз осторожнее. Глаза медленно привыкали к свету.

– Доктор, она очнулась! – услышала Марго чей-то до боли знакомый голос.

– Отлично! – ответил ему другой, пожилой и хрипловатый.

Марго попыталась поднять голову с подушки, но перед глазами у нее все закружилось, а в голове забухал колокол.

– Не вставайте, – приказал доктор, усаживаясь на край кровати.

Когда головокружение отступило, Марго сумела разглядеть его как следует. Это был щуплый, пожилой мужчина в белой докторской шапочке. У него были добрые голубые глаза и смешные седые усы.

Доктор склонился над Марго и посветил ей в глаза маленьким фонариком.

– Как вас зовут? – спросил он.

Марго разлепила запекшиеся губы и пробормотала:

– Ма… рго.

– Рита? – вскинул седые брови доктор.

Марго облизнула губы и медленно пробормотала:

– Еще раз… назовете меня Ритой… и я…

Доктор улыбнулся.

– Прекрасно! – сказал он и, повернувшись к кому-то, сообщил: – Думаю, она в порядке.

– Можно мне с ней поговорить?

– Да, но не больше пяти минут. Я подожду за дверью.

Доктор встал и, по-профессорски заложив руки за спину, прошествовал к двери. Дверь хлопнула, и доктор исчез. Тотчас же перед глазами у Марго возникло другое лицо. Темные волосы, серые глаза, твердая линия губ.

– Фил! – выдохнула Марго и снова попыталась приподняться.

– Лежи, лежи, – сказал Фил и помог ей опустить голову на подушку.

Голова кружилась, но уже не так сильно, как прежде. Фил улыбнулся и сказал:

– Я принес тебе фрукты и цветы. Фрукты съешь, а цветы поставишь в вазу. Смотри не перепутай.

– Фил… – снова пробормотала Марго, вглядываясь в его лицо так, словно не верила своим глазам. – Фил.

– Да, это я, – кивнул он.

– А разве ты… Ты не Фил, – внезапно вспомнила Марго, и радостное выражение в ее глазах сменилось горечью. – Ты… Станислав!

– Станислав?

– Да.

Он нахмурился:

– Что за чушь? Меня зовут Филипп. Фамилия – Гальперин. Отчество – Игоревич. Филипп Игоревич Гальперин. Для тебя просто Фил.

Марго молчала, продолжая внимательно разглядывать склонившееся над ней лицо.

– Значит, ты не маньяк? – пробормотала она.

Фил удивленно улыбнулся:

– До сих пор не был.

– Но я… – Марго запнулась и, сделав над собой усилие, договорила: – Я видела у тебя в сумке скальпель.

– Скальпель? – Фил наморщил лоб, припоминая. – Ах да. Я подобрал его с пола в купе, а у себя в сумке нашел кожаный футляр. Видимо, один из наших конкурентов мне его подбросил. Я тогда не понял, зачем, но сейчас понимаю. Вероятно, он хотел нашептать тебе про меня всякие гадости. Им нужно было нас разделить. Вместе мы были страшной и непобедимой силой, а вот врозь…

Он оставил фразу незаконченной и снова улыбнулся. Марго взглянула в его серые дымчатые глаза и смущенно проговорила:

– Все так и было. Они уверяли меня, что ты бандит.

– Правда? – Фил усмехнулся. – И ты поверила?

– Я не виновата. Я ведь не знала, кто ты. Я и сейчас не знаю. Вдруг ты меня обманываешь?

– Нельзя быть такой недоверчивой, – назидательно проговорил Фил. – Ладно. Пришла пора раскрыть карты.

Он достал из кармана удостоверение и поднес его к глазам Марго. Она внимательно посмотрела на фотографию, затем перевела взгляд на двуглавый герб и название организации.

– Значит, ты…

Фил кивнул и спрятал удостоверение обратно в карман. Марго закрыла глаза, полежала так несколько секунд и снова открыла.

– Ты негодяй, – сказала она.

Фил улыбнулся и покачал головой:

– Не совсем.

– Я тебя ненавижу.

– Не сомневаюсь.

– Я тебя…

Фил нагнулся и мягко поцеловал ее в губы. Этот поцелуй окончательно вернул Маргарите силы и способность говорить. На этот раз она не пыталась привстать, а просто спросила:

– Что с Модильяни?

– С Модильяни все в порядке, – ответил Фил. – Через пару месяцев, если специалисты подтвердят подлинность картины, ее передадут в Музей изобразительных искусств.