Санитарка, стр. 5
Сам Борис Исаевич, казалось, не замечал происходящего. Только крепче заваривал чай и чуть громче постукивал ложечкой. В его по-прежнему проницательном взоре читалась твёрдая уверенность всеми доступными средствами помогать болеющим.
«Буратино»
Так назывался газированный напиток, который выпускал наш лимонадный завод. Казалось бы, какое отношение к производству безалкогольных напитков имеет выпускник мединститута – начинающий врач? Самое непосредственное, как мне объяснил главный врач больницы, где я должен был трудиться по основной специальности.
На первой неделе самостоятельной работы он вызвал меня к себе, заранее не обозначив тему беседы. Мыслей по поводу улучшения лечебного процесса было много, и я с готовностью прибыл в указанный час.
Главный был фигурой колоритной. Несколько зубов снизу отсутствовало, и, хотя он был ещё человек нестарый, это обстоятельство его ничуть не беспокоило. Напротив, он находил в этом определённое удобство. Перед тем как начать разговор с собеседником, он разминал папиросу «Беломорканал» и надёжно устраивал её на месте дефекта. Зажатая между зубами, она дымила в своём режиме и совершенно не мешала беседе. Иногда разговор носил эмоциональный характер, и главный, забыв о первой, автоматически прикуривал и вставлял на другую сторону вторую папиросу. Если беседа принимала экстремально напряжённый оборот, он начинал почёсывать открытую часть голени между нижним краем брюк и верхним краем носка, останавливаясь лишь, когда появлялась кровь. С окровавленными руками и ногами, в клубах табачного дыма, с двумя окурками во рту, он производил неизгладимое впечатление.
Неудивительно, что за глаза коллеги называли его Горынычем. Они же предупредили меня о поведенческих особенностях руководителя и что разговор желательно закончить без кровотечения.
Увидев меня, Горыныч приветливо, что уже настораживало, поздоровался и, спокойно зарядив папиросу, начал разговор. С первых слов стало понятно, что не о клинике речь. О международной обстановке, которая традиционно была непростой. Американская военщина наращивала ядерный потенциал, бряцала оружием и всячески мешала устанавливать мир во всём мире. Более того, потенциальный противник уже наметил себе стратегические цели на территории нашего государства.
Видя моё недоумение, к чему это он, мол, клонит, шеф продолжил терпеливо объяснять. По данным соответствующих органов, наш район попадает в сферу преступных интересов империалистов. И это понятно, ведь как минимум два стратегически важных объекта у нас есть: трусопошивочный комбинат и лимонадный завод. Стоит нанести по ним ракетно-ядерный удар, и экономика района будет уничтожена. Чтобы сразу после бомбометания оказывать помощь пострадавшим, на обеих производствах уже сформированы санитарные дружины из числа работающих. Для практического руководства и теоретической подготовки они должны быть усилены врачебным персоналом. Это общественная, но в то же время почётная нагрузка. Санитарной дружиной комбината уже руководит анестезиолог, а мне предлагается возглавить дружину заводскую.
Осознав высокое доверие, я осторожно заметил, что, если агрессор будет точен с ядерными боеголовками, то никакие дружины не понадобятся. Главный понял моё замечание как банальное желание закосить и сообщил, что я уже внесён в списки гражданской обороны, то есть смысла отпираться нет.
Первое занятие было ознакомительным и проходило в заводском актовом зале. Десятка два скучающих рабочих, они же санитары военного времени, в расслабленных позах разместились перед трибуной, где мне предстояло вещать.
Перед началом заботливая женщина спросила, что желает лектор для голоса – воду или «Буратино»? Именно так, с ударением на последний слог. Не придав этому особого значения, я решил, что на территории завода, производящего лимонад, следует пить лимонад и попросил поставить мне стакан «Буратино».
Услышав мой выбор, аудитория как-то взбодрилась и с интересом стала приглядываться ко мне. Между тем я уже начал своё выступление и по первым словам понял, что избыточно волнуюсь. Чтобы как-то взять себя в руки, сделал большой глоток из стоявшего передо мной стакана и понял, что это не газировка.
Жгучая волна прокатилась по пищеводу. Дыхание перехватило. Я на мгновение замолк. Слушатели также замерли в ожидании. Было очевидно, что химический состав напитка им знаком. Я решил продолжать несмотря ни на что. Аудитория одобрительно загудела.
Волнение исчезло, и настроение как-то улучшилось. На удивление легко и образно поведал о поражающих факторах ядерного взрыва. Снова отхлебнул из стакана. Слушатели живо откликнулись громким одобрением.
Реактор положительных эмоций работал в животе, посылая по магистральным сосудам лучистую энергию в разные части моего организма. Я был в ударе. Описывал симптомы лучевой болезни и методы её лечения. Клеймил позором загнивающий Запад, развязавший гнусную гонку вооружений.
Третий глоток почти опустошил стакан и был принят публикой бурными аплодисментами. Теперь каждая фраза давалась мне с трудом. Окружающий мир начинал сужаться, темнеть и вдруг исчез совсем… Я отключился.
Действительность вернулась ко мне в образе той самой женщины, что принесла огненной воды. Она оказалась мастером разливочного цеха и одновременно начальником штаба гражданской обороны. Я находился в её кабинете на брезентовых носилках в позе сильно травмированного бойца с симптомами глубочайшего похмелья. С её слов, здесь я оказался после того, как во время лекции выхлестал стакан семидесятиградусного спирта. Наверное, я единственный, кто не знал, что «Буратино» – с ударением на последний слог – это спиртовой концентрат фруктовой эссенции, из которого посредством многократного разбавления и газирования готовят окончательный продукт. Чтобы не путать безвредный лимонад с исходным сырьём, местные умники и поменяли ему ударение.
Конечно, и раньше бывали лекторы, которые уважали «Буратино», но после основного доклада и под закуску. А вот так, чтобы на глазах всей аудитории и между тезисами, – это было впервые, откровенно неожиданно и очень впечатлило бывалых санитаров. Это они доставили моё тело в кабинет и вежливо поинтересовались датой следующего занятия.
Вскоре заводская санитарная дружина под моим руководством на межрайонном смотре санитарных бригад заняла первое место.
Карлсон
Что производит трусопошивочный комбинат, понятно из его названия, – трусы. Мужские. Всех размеров. Двух цветов: чёрные или тёмно-синие. Материал – сатин. Фасон один – «семейные»: свободного кроя примерно до середины бедра.
Работали на комбинате преимущественно женщины. Точнее, в цехах кроили и шили женщины, а вот в руководстве, как это часто бывает, уже встречались мужчины. Одним из них был Аркадий Семёнович Поткин – начальник цеха готовых изделий.
Ничем особенным он до определённого момента не выделялся. Производство знал досконально. К работницам по пустякам не цеплялся. Внебрачных связей не имел. Мог бы считаться крепким производственником, если бы не одно «но». Любил выпить. Причём в рабочее время. Если доза выпитого была небольшой, инцидент проходил незамеченным. А вот если закладывал прилично, начиналось представление. Представление в буквальном смысле.
Дело в том, что в молодости Аркадий Семёнович мечтал стать модельером и даже закончил техникум лёгкой промышленности по специальности «технолог». Дальше учёба не пошла. Нужно было кормить семью. А стабильный заработок обеспечивало единственное в районе швейное производство.