Великолепный, стр. 5
Теперь под Мерриком был добрый конь, на боку у него висел меч с дорогой рукоятью, а сам он готовился в ближайшее время вступить в брак. Но главное, Меррик, как Роджер и все люди, радовался, что наконец оказался дома.
В сущности, Меррик де Бокур владел всем, о чем только можно было мечтать. У него имелись лошади, которых он нежно любил, множество дорогого оружия, земли, пожалованные ему Эдуардом, титул и лучшая награда за все годы походов и лишений – замок Камроуз. К тому же у него в голове время от времени мелькала мысль, что здесь, в Англии, есть женщина, которая все эти годы дожидалась его возвращения...
3
Монастырь Пресвятой Девы на Ручьях, Сомерсет, Англия
Клио стояла на четвереньках посреди монастырского садика, где монахини выращивали лечебные травы. Она то приглядывалась к какому-нибудь растению, то начинала ползать среди грядок, обшаривая их, и тогда ее длинные серебристые волосы купались в росе. Иногда она замирала, принюхиваясь к какой-нибудь травке, тщательно осматривала листик или былинку, после чего движение на четвереньках возобновлялось.
Жирный оранжевый кот с одним глазом, бродивший по вымощенному булыжником монастырскому дворику, неожиданно подпрыгнул и уселся прямо на тяжелые деревянные башмаки, стоявшие с краю грядок. Устроившись поудобнее, он зевнул и потянулся всем телом, продемонстрировав острые изогнутые когти, которые, впрочем, через мгновение снова укрылись в мягких подушечках лап. Лизнув для порядка правую лапку, кот подогнул ее под себя, после чего отворотил свое единственное око от мутноватого солнечного диска и сосредоточил внимание на сером, в коричневую крапинку ястребе-тетеревятнике, сидевшем на ручке, сплетенной из ивовых прутьев корзины.
Некоторое время птица и животное не двигались, настороженно поглядывая друг на друга.
– Вот оно! – внезапно раздался пронзительный вопль Клио. – То самое!
Отломив зеленый побег с какого-то растения, она уселась на корточки прямо посреди грядок и вытянула руку, чтобы как следует рассмотреть добычу. Еще не просохшая от выпавшей утром росы земля холодила босые ноги девушки, а крохотные капельки воды, блестевшие на стеблях и листьях растений, основательно напитали влагой грубую домотканую материю, из которой было сшито ее платье.
– А может, и не оно... – произнесла Клио после продолжительного молчания, опуская руку с зажатым в ней стебельком себе на колени.
Девушка основательно призадумалась. Ей неожиданно пришло в голову, что объяснениям сестры Эмис следовало внимать с большим прилежанием. Кто теперь скажет наверняка, то самое это растение или нет? Приглядевшись, можно было заметить, что листочки на побеге не имеют ярко выраженной формы сердечка, а их обратная сторона бледно-зеленая, а вовсе не изумрудная...
Прикусив нижнюю губку, Клио в который уже раз окинула взглядом крохотный садик, испытывая чувство досады и глубокого разочарования. Ни одно из здешних растений не имело листиков нужной формы, а стало быть, не могло рассматриваться как составная часть новейшего рецепта приготовления верескового эля!
Покрутив в руках сорванный ею стебелек, Клио поднялась на ноги, подошла к своей корзинке и на всякий случай сунула его туда. Потом она присела рядом и, по привычке повернув на пальце доставшийся ей от матери перстень, снова погрузилась в размышления.
Наставницей Клио в монастыре Пресвятой Девы была монахиня по имени Эмис. Она была убеждена, что греческий моряк и путешественник Питий, упоминавший в своих записях о напитке из вереска еще в 250 году до пришествия Христа, не врал. А, следовательно – вересковый эль существовал на самом деле. К сожалению, добрая монахиня умерла, так и не закончив работу по воссозданию рецепта заветного эля.
Именно с этим была связана очередная «чудесная мысль», которая совсем недавно поселилась во взбалмошной головке Клио. Она решила, во что бы то ни стало завершить труды монахини. Ведь всякий, открывший тайну пиктов, разбогател бы в считанные дни! К тому же для нее это была прекрасная возможность обрести независимость. Повсеместно в Англии женщины варили эль, продавали его и при этом умудрялись сохранить уважение окружающих. На удивление, самый лучший эль в этих краях готовили именно женщины, более того – монахини. Нечего и говорить, что Клио решила, будто ее независимость, да и будущность вообще, зависят от того, удастся ли ей воплотить в жизнь замыслы сестры Эмис.
Глубоко вздохнув, Клио подумала, что следует проявлять больше усердия, и опять двинулась вдоль грядок с лечебными растениями, отщипывая от каждого веточку и пряча добычу в свою корзинку из ивовых прутьев. О том, что корзинка наполнилась, ей возвестил ручной ястреб-тетеревятник, издавший предупреждающий клекот. Он как приклеенный сидел на ручке корзинки и вовремя заметил, что ее содержимое начало сыпаться через край. Швырнув в корзину последнюю веточку, Клио повернулась к нему и увидела, что ястреб на лету схватил ее клювом и застыл, словно египетская статуэтка, изображающая бога Ра, созерцая хозяйку круглым, с золотистой каймой глазом.
Клио расхохоталась и покачала головой. – Ну скажи на милость, Грош, что ты станешь делать с этим несчастным стебельком?
Ястреб ответил ей дружелюбным клекотом, забил крыльями, взлетел и спланировал с травинкой в клюве прямо к устроившемуся на деревянных башмаках Клио одноглазому коту. Потом Грош, переваливаясь с ноги на ногу и выпятив круглую грудку, стал расхаживать взад-вперед, а котище довольно равнодушно наблюдал за ним. Признаться, в этот момент ястреб более всего походил не на свирепого хищника, а на домашнюю утку. В сущности, Грош и был домашней уткой, а не ястребом. Прежде всего, он никогда не охотился. Он даже и летать-то по-настоящему не умел. Обыкновенно он только бил крыльями, клекотал и пытался вывести из душевного равновесия Циклопа – одноглазого кота Клио.
Ястреб прибыл в монастырь на плече странствующего жонглера, который утверждал, что птица эта бесценна и куплена за огромные деньги на ярмарке в Ноттингеме. Однако Клио удалось подслушать, как жонглер пытался сплавить своего питомца жителю близлежащей деревни.
– Что хочешь с ним делай – хоть в пироге запекай! – говорил при этом жонглер. – Ему и цена-то медный грош в базарный день.
По этой причине ястреб, которого, в конце концов, приобрела Клио, стал называться Грош. Внезапно Клио услышала громкий крик.
– Леди Клио, леди Клио! – орал парень с рыжими, как огонь, волосами так отчаянно, будто в этот момент сам Христос подъехал к воротам монастыря.
Перебегая по жердочке монастырский пруд, где водились карпы, он не удержался и плюхнулся в пруд всем телом, подняв целый фонтан брызг. Поднявшись, он снова устремился вперед, разбрасывая своими большими ступнями во все стороны комья грязи. Парень был уже почти у цели, но вдруг споткнулся о веточку, упал лицом вниз, немного проехал на брюхе и в таком виде предстал перед леди Клио. Надо сказать, Клио тоже при этом пострадала и весьма основательно: она с ног до головы была забрызгана ошметками грязи. Некоторое время Клио созерцала лежавшего перед ней юнца, а потом принялась отряхиваться, пытаясь привести в порядок свое платье.
Парень, распростершийся у ее ног в грязи, носил странное имя Долбодуб. Тот, кого это прозвище почему-то удивляло, сразу же переставал удивляться, стоило ему перемолвиться с парнем хотя бы парой слов.
Долбодуб поднял глаза и взглянул на Клио. Его круглое лицо сияло наподобие полной луны, вывалявшейся в грязи. Прежде чем хоть что-то произнести, он сплюнул, а потом несколько раз подряд чихнул.
– Ты ушибся? – ласково спросила девушка.
Парень с такой силой затряс головой, что с его волос во всё стороны полетела соломенная труха и прочая дрянь. Девушка чуть отступила назад и босой ногой поддела Циклопа.
– Ну-ка слезай с моих башмаков, котище!
Кот, которого согнали с места, некоторое время стоял поблизости, выгибая хвост, а потом с безразлично-равнодушным видом стал прогуливаться около корзины своей хозяйки. К тому времени Долбодуб отер грязь с лица, поднялся во весь рост и теперь стоял, переминаясь с ноги на ногу.