Борель. Золото (сборник), стр. 49
– Прощай, мама.
– Миша… Мишенька…
От шинели, от запушенных инеем усов ощутила ледяное дыхание зимы и смерти. И не могла, не смела удерживать, знала, что ему нужно уходить.
…Иван Михайлович вернулся усталым. В дверях он столкнулся с супругами Перебоевыми и Антроповыми. Маленькая, изящная, похожая на цыганку, Наденька Антропова всплеснула руками.
– Иван Михайлович! Как не стыдно! Гости уже собираются, а вы еще не одеты. – Подкрашенные губки Наденьки изобразили колечко. Инженеру пришлось переодеваться в кабинете.
– Новую-то приглашал? – спросила Евфалия Семеновна, подавая мужу полотенце.
– Да… Но, кажется, она не будет.
– Почему? Это, знаешь, не совсем удобно…
Инженер дернул плечами.
– Ну, все же… Ты понимаешь, что с такими не стоит портить отношений, особенно тебе.
Инженер вышел к гостям посвежевшим, нарочито бодрым, – это было культом, это издавна поддерживалось в семье. На самом же деле, после прогулки верхом и проведенного дня на воздухе, он чувствовал себя разбитым и голодным (теперь бы напиться горячего чаю и – в постель).
– Ну-с, каковы успехи?
Химик Перебоев блеснул очками и потянул красным носом вкусный запах консервов и рыжиков.
– Пока никакие… Впрочем, вкопали четыре столба под руководством самого директора.
– Значит, заложили основание Улентуйстроя. – Химик пустил мелкий смешок.
Прислуга, по всем видам сверстница хозяйки, торжественно расставляла посуду и взбалтывала в бутылках настойки. Гостей это приводило в хорошее настроение.
– Наденька, сыграйте что-нибудь, – попросила полная важная Перебоева. Она сидела против зеркала и беспрестанно поправляла белесые, засушенные сединой волосы.
– Что-то нет настроения, – заломалась молодая инженерша.
Шурша черным шелком, она подошла к химику и закурила. Наденька изящно положила ногу на ногу, сверкнув на Перебоева золотыми зубами. Что-то диковатое, оставшееся от роскоши и вкусов былых сибирских золотопромышленников, было в смуглой красоте и буйно вьющихся темных волосах, в длинных ресницах, в блестевших серьгах и браслетах. Впрочем, она не так уж была молода, как моложава.
– Сергей Павлович, как вам нравится Вандаловская? – спросила она.
Химик одернул жилет и двинул густыми бровями.
– Женщина интересная… К тому же современная.
– Вот именно, – усмехнулась Перебоева…
– А мне кажется совсем не интересная, – возразила Наденька. – Правда, она крупная и… следит за собой… Но какая-то сельская красота у ней.
– Ну, это не совсем верно, – заступился Антропов. – Во-первых, Татьяна Александровна человек дела и едва ли у ней есть время заниматься собой. Во-вторых, вы неправы. Во всяком случае, и внешне она незаурядная женщина… Вы посмотрите на фигуру и лицо…
Хозяйка взмахнула руками.
– Не спорьте, Виктор Сергеевич… Вот сегодня увидим.
– Как? Разве она приглашена? – не то изумилась, не то обрадовалась Наденька. – А знаете, есть слухи, что она нашего происхождения и своей активностью заметает следы прошлого…
Перебоев провел ладонями по круглому животу.
– Факт, Надежда Васильевна, – живот химика заколыхался, как будто его качали на пружинном матрасе. – Папаша, видите ли, из бывших, а дочь настоящая… Это и выгодно и современно.
– Да… Это кое к чему обязывает. – Наденька лукаво закатила жгучие глаза. – Но мне почему-то думается, что новая звезда рудника еще слаба в знаниях, в силу чего вынуждена приспосабливаться.
Химик теребил сивый ус, колючими глазами щупал Наденьку, хитро улыбался.
– Ну что вы, очаровательная… Наша Татьяна Александровна – человек заграничный…
– Поэтому и приехала к нам с римским огурцом, – расхохоталась Перебоева. – Но ведь мы-то не Европа… Не кажется ли вам, что лисица с чистым хвостом не полезет в воду.
«Очаровательная» рассыпала смех навстречу прислуге, семенящей к столу с пирогом. Антропов отвернулся от жены и печальными глазами посмотрел на портрет Мишеньки.
Гости быстро разместились. От пирога струился жирный пар. Звонко и певуче столкнулись рюмки.
– За дорогого именинника, Евфалия Семеновна! – провозгласила Наденька.
– И за хозяйку, – прибавил химик, глотая кусок пирога. Хозяйка опять подняла к глазам платок, искала на лицах гостей сочувствия.
– Кушайте, милые…
Клыков поперхнулся водкой и поморщился.
В дверь постучали. Иван Михайлович, сгорбившись, побежал встречать и, когда в прихожей послышался голос Татьяны Александровны, гости умолкли, заскрипели стульями, потеснились, чтобы освободить место.
Вандаловская поздоровалась и села рядом с Наденькой. На ней было не особенно длинное, шерстяное платье в клетку, слегка перехваченное в талии. Она даже не напудрилась, не привела в порядок прическу, но Наденька, эта приисковая прима, сама почувствовала превосходство соседки. Маленькая женщина злобно кусала накрашенные губы, встряхивала навитыми кудрями, выставляла грудь, говорила намеками и беспричинно хохотала, когда инженеры беседовали о делах рудника, Татьяна Александровна быстро привлекла внимание гостей и хозяев. Химик заспорил с ней об американской промышленности, но оказался бит, обнаружив полное невежество. Клыков и Антропов вынуждены были убеждать подвыпившего Сергея Павловича в его неправоте.
Вандаловская простилась и ушла, оставив компанию взбудораженной. Еще не успели хозяева вернуться из прихожей, как Наденька стукнула кулачком по столу.
– Держу пари, что она большая интриганка и карьеристка.
– Оставь болтать глупости, – смиренный Антропов в первый раз дерзил жене.
Гости разошлись в третьем часу ночи. По дороге Виктор Сергеевич уговаривал капризничающую Наденьку.
– Видишь ли, Иван Михайлович, мне теперь окончательно кажется, устарел и не может отрешиться от устарелой системы, а Сергей Павлович просто болтун.
Но, разгоряченная вином и приниженная соперницей, Наденька не хотела ничего слышать.
– Ты сам превратился в холуя и обезумел от ее лошадиных форм… Ну и иди к ней, иди к товарищам. Пожалуйста! Недаром инженер Гирлан говорит, что ты теленок с серыми глазами.
– Плевать на Гирлана…
…На работу Антропов вышел с опозданием. С женой он не примирился и из споров узнал многое, о чем смутно догадывался.
Иностранный инженер Гирлан, бывший служащий компании «Лена-Гольдфильдс», теперь специалист по постройке обогатительных фабрик во всех комбинатах золотой промышленности, с первой встречи не вызывал доверия у Антропова. Но от него была в восторге Надежда Васильевна. Гирлан жил на руднике наездами и очень дружил с Перебоевым и Надеждой Васильевной. Антропов видел, что строительство улентуйской фабрики затягивается из года в год, что рудник хиреет, и боялся осмыслить причины этого. До сих пор он преклонялся перед авторитетом Клыкова и считал неприличным критиковать его.
6
Первый мороз заузорил окна бараков. Сквозь туманную муть Катя увидела в дверях Гурьяна. В оленьих унтах и сакуе он казался ниже и толще.
– Здорово, Катюха!
Директор оборвал с усов ледяшки и прошелся по комнате. Катя заметила на его лице озабоченность.
– Сейчас подадут сюда машину, и тебе с Пинаевым придется поехать в деревни с важым поручением, – сказал Гурьян, взглянув на нее. – Нужно забронировать все свободные квартиры и немедленно переселить старателей. Иначе опять поднимут копоть и мы останемся без народа.
– Это верно, – вздернула она круглыми плечами. – Я вечером видела Алданца с компанией… Вот хорошо придумано… Только как перевозить их?
– Наладим грузовые машины…
Под окном загромыхал автомобиль.
– Одевайся теплее, – крикнул Пинаев, высовываясь из кабинки.
Гурьян помог Кате надеть полушубок и усмехнулся:
– Не повернешься, бомба… Вы вот что. Захватите одного паренька из старателей, ну, вроде представителя, что ли.
– Ладно, возьмем Костю Мочалова, – хитро подмигнул Пинаев. От взгляда директора не ускользнула стыдливая улыбка Кати. На руднике нельзя было скрыть близких отношений, и Гурьян знал от Варвары о симпатиях Кати к этому диковатому, ловкому парню.