За Уральским Камнем, стр. 31
Не обошлось без скоморохов, плясунов-игрецов. Воевода диву дался! Откуда у него в Березове скоморох, да еще с медведем ученым?
– Смотри, что выделывает! Скоморох на медведе, как на коне выехал. Пляшет, крутится, кланяется честному люду. Хорош зверь, ничего не скажешь. Откуда он в Березове взялся? – обратился воевода к отцу Феофану.
– Так уже года три как он в Березове. Мужики в горелой пади медведицу завалили, а медвежонка Василию Пинежанину продали, вот он и содержит его вместо скотины, – отвечал слегка захмелевший батюшка.
– Да я спрашиваю не про медведя. Слыхал о нем, только что ученый, не ведал. Я о скоморохе! Этот откуда взялся?
– Я же тебе говорю! Василий Пинежанин! Ты что, не слыхал о нем?
– Василий у нас первый мастер строить кочи! Как не слыхал! А тот ряженый, в колпаке? Неуж он будет?
Воевода, слегка подогретый медовухой, удивленно уставился на скомороха, который в это время снова оседлал медведя и, строя рожицы, объезжал гостей по кругу.
– Ты, батюшка воевода, не горячись. Василий Пинежанин это. Плотник, человек добрый к морскому ходу, к нам из Поморья прибыл. А скоморошьим делом он у себя в Пинеге по праздникам промышлял. Сегодня день особый, вот я и разрешил. Пускай народ потешит.
Княжна Анна и служанка Азиза были впервые на большом русском общем празднике, тем более в числе ее главных участников. Мысли, мелькающие в их красивых головках, были яркими и противоречивыми.
«Какие богатые дары! Ни одной порченой шкурки, даже малость. Бухарские купцы такие никогда не подарят, обязательно подкрасят и подсунут порченых».
«Мужики сухие, кряжистые, вот только бородатые, аж страх берет, но смотрят добро, такие зря не обидят».
«Бабы у них шустры. Вон как молодухи и вдовые на мужиков смотрят. Некоторые и на женатых поглядывают».
«Зря княжна Анна затеяла с ними войну, таких мужиков не одолеть. С ними дружить надо, да и чего ей они плохого сделали? Это все гонор. Кровь прадеда Тимура бурлит».
«Где танцы? Где игры? Не разобрать».
«Пьяных и драк нет. Мужик если захмелеет, то баба его сразу домой уводит. Те смирные, послушные, как овечки».
«Без хитрости Березов не взять. Вот если бы сейчас напасть, когда все за столом сидят и не ждут беды».
«Странно, но русский свадебный обряд мне понравился. Я даже волновалась».
«Сильный, смелый, уверенный в себе народ. Такой народ не остановить, дойдет до края земли. Все, что я делаю, напрасно! Но это ничего не меняет».
«Уехать после свадьбы в родовые земли князя и жить жизнью обычной женщины. От всех можно убежать! Только от Рачи не убежишь. Быть жрицей мне суждено судьбой».
«Песни у русских тягучие и грустные, а поют с удовольствием. Видно, и в страдании они счастливы. Как понять этот народ?»
«Даже медведь под их дудку пляшет, а вогулы считают его божеством, дедушкой называют».
3
Прошло три года. Для молодой четы Шориных то было счастливейшее время. Анна родила двух чудесных малышей. Мальчики, близнецы, родились солнечным летним днем, на Петров день. Поэтому первого, не задумываясь, назвали, Петрушей, а второго, после долгих споров, Тимуром, в честь великого предка. Князь уступил Анне только потому, что решил применить хитрость. Он стал звать сына на русский манер, Тимкой. В результате вся дворня и знакомые переняли новое имя. А на Руси кличка прирастает к человеку с ходу и становится дополнением к имени или новым. Когда Анна хватилась, было поздно. Все звали Тимура – Тимофеем, и уже не изменить. Это привело к размолвке между молодоженами. Но все улеглось благодаря отцу Феофану. Тот объяснил, что басурманским именем крестить чадо негоже, и предложил крестить обоих Петрами, Петр I и Петр II. Этот вариант сразу охладил княжну, и она согласилась на Тимофея.
Первый год малыши провели вместе с родителями, в Кодском городке. Быт, устроенный по самаркандскому образцу, располагал к неге и безделью, а здоровый климат Белогорья хорошо влиял на малышей.
Князь был занят семьей. Радость, любовь, внимание исторгались из него нескончаемым потоком. Редкая охота, рыбалка, чтобы размять тело, и он снова среди любимых детей и жены. Анна была тоже счастлива. Отдавшись полностью семье, мысли о войне гнала прочь, и женское счастье стало брать свое. Даже Раче пришлось подвинуться из-за женских хлопот. Моленья и обряды стали проводиться Анной крайне редко, только в те моменты, когда князь Шорин отлучался из городка.
Воинственная остяцкая верхушка молчала, объясняя это осторожностью и боязнью раскрыть заговор. Ведь обдорский воитель рядом. К тому же Анна пообещала, что применит чары бога Рача и склонит князя Обдорского на их сторону. Несмотря на это, остяцкие князья стали больше уделять внимания сыну покойного Игичея – Басарге. Басарга преклонялся перед Анной как жрицей Рача, но теперь, после свадьбы ее с Шориным, это преклонение исчезло, и он стал плести против нее заговор. Но княжна этого не замечала. Ее никто не тревожил, не напоминал о планах, и это радовало. Призрачный покой казался незыблемым, даже во время своего отсутствия в Коде вместо себя оставляла Басаргу.
Когда дети подросли, чета Шориных перебралась в Березов. Погостив у воеводы Черкасского, решили отправиться в путешествие, посетить родовую вотчину князей Шориных. Он собирался осмот-реться, поправить усадьбу, а там и перебраться всей семьей. Анна всячески поддерживала эти планы, стремясь глубоко в душе к тихому семейному счастью. Путь предстоял долгий, тяжелый. Малолетних Петра и Тимофея оставили в Березове на попечение верной Азизы, а сами по установившемуся зимнику отправились в путь-дорогу.
Путешествие оказалось не только тяжелым, но и опасным. Тобольск, Верхотурье, Уральский Камень проехали без происшествий. Ямщицкая служба в Сибири продолжала работать исправно. Добрались до Сольвычегодска. Здесь, в гостях у Строгановых, пришлось не только задержаться, но и принять решение о возвращении обратно в Сибирь. За землями Строгановых начиналось безвластие. Москва утратила последние силы управлять государством. На дорогах хозяйничают шайки Болотникова, гулящих казаков и наемников со всей Европы. Воеводы сидят в городах, не зная, что делать. Этот год для России можно назвать катастрофическим. Каждый сам за себя.
Историческая справка. 1610 год. Войска Шуйского терпят поражения от поляков. Казачество озлоблено и считает его личным врагом. Им недовольно московское боярство, вся Русь против него. Группой бояр царь Василий Шуйский был низвергнут и насильственно пострижен в монахи. Власть перешла в руки Боярской думы. Наступил период «Семибоярщины». Боярское правительство во главе с князем Мстиславским вступило в переговоры с Польшей. В результате переговоров в конце 1610 года подписан договор, по которому польские войска введены в Москву, сын польского царя Сигизмунда III, Владислав, стал русским царем.
4
Май 1610 года, г. Сольвычегодск, усадьба купцов Строгановых.
За столом, в гостевой горнице сидят князь Василий Шорин и хозяин, Прохор Семенович Строганов. В горнице также присутствует княжна Анна Шорина. Не участвуя в разговоре мужчин, она тихо и внимательно слушает их беседу. В хорошенькой головке княжны переполох. Мысли, чувства, желания путаются, прыгают. Она даже не пытается скрыть их. Говорил Строганов:
– Мой совет тебе, князь, откажись от поездки и возвращайся в Сибирь. На Москве война идет не твоя, не ровен час, сгинешь. Иноземцы не так страшны. Страшно то, что русский пошел на русского. Всему виной Василий Шуйский. Его правление – одни ошибки. Не верил он в русскую силу и поплатился. Испугался поляков и сразу в ноги иноземцам. Шведов и крымских татар, наших вечных врагов, о помощи попросил. Татары явились. Погромили окрестности Рязани, Серпухова, Коломны и ушли, угоняя в полон. Шуйский к шведам. Они тоже согласились помочь, побить поляков. Заключили договор, по которому, шведам досталась Карела с уездом. Золота да серебра им отправили. А шведы обман учинили. Своих войск не дали, а отправили наемников, собранных из басурманских стран. Те вояки добрые, пока не горячо, взбунтовались и разбежались в первых серьезных столкновениях под Тверью. А сами шведы грабят Поморье, Новгород заняли.