Нежные листья, ядовитые корни, стр. 39
Илюшин издал раздосадованный возглас.
– Макар, зачем они тебе? – спросила Маша, ощущая, что, несмотря на все выпитые литры зеленого чая, на нее наваливается безудержная сонливость.
– У меня есть кое-какие предположения. Надо их проверить.
– И что нам это даст?
Илюшин взглянул прямо на нее. В ясных серых глазах не было ни следа сна.
– Потенциально – имя следующей жертвы.
2
Когда рано утром в дверь постучали, Ира Коваль чистила зубы. Поэтому дверь открыла со щеткой, торчащей изо рта.
Как она и ожидала, в коридоре стояла Любка. Но за ее спиной обнаружились двое мужчин.
– Мужиков тебе привела, – невинно сообщила Савушкина. – В хозяйстве пригодятся.
В первый момент Ирка приняла ее слова всерьез. Любка могла пройти по главной улице города без всякой волшебной флейты, и все равно некоторое количество местных жителей от пяти до девяноста лет последовали бы за ней, глупо улыбаясь и не замечая внешних раздражителей вроде жен и детей.
«Манкая бабенка», – говорил про Любку бывший Иркин муж, непроизвольно облизываясь.
Но взглянув на гостей внимательнее, Коваль поняла, что ошиблась. Слишком деловые. Работают, значит.
– Вы по поводу Светки? – набычилась она. – А чего, попозже нельзя было? И вообще, я вчера все рассказала вашему брюхастому.
– Ир, это не оперативники. – Любка бросила ключи на стол.
– А кто?
– Вот этот – куклачевский супруг! А этот… – она прищурилась на сероглазого взъерошенного парня, – про этого ничего не знаю. Я их возле лифта встретила. Может, сын его?
– Я тебе что говорил? – непонятно обратился тот, которого назвали мужем, ко второму. – Заканчивай с этой своей вечной молодостью.
– Дамы, меня зовут Макар Илюшин, – сообщил младший. – Это Сергей Бабкин. Мы частные детективы.
Коваль от изумления икнула и выронила щетку.
Поразила ее не профессия визитеров, а то, что один из них, если верить Сове, оказался мужем Елиной. Матерый здоровяк, коротко стриженный, в джинсах и рубахе, которая выглядела тесноватой в груди. «Спортсмен, – наметанным глазом определила Коваль. – Не просто качок». В отличие от второго, невнятного худосочного юнца, этот с первого взгляда пришелся ей по душе.
Как, как рыжему клоуну удалось отхватить себе такого мужика? Ирка всегда была уверена, что Машкин предел мечтаний – очкастый дрищ с простатой. Семейная жизнь самой Ирки сложилась не слишком удачно, и она с болезненной внимательностью относилась к чужой.
Особенно если объект внимания был ей так же противен, как Елина.
«За что ты ее не любишь?» – спросила однажды Любка.
«А за что ее любить?» – огрызнулась Ирка.
«Я не о том. Вот Стриж, Шверник, Мотька-дура – они такие же, как Елина. Но на них ты так не наезжаешь. Чем тебе именно Машка не угодила?»
Ирка хмуро молчала. Любке этого не объяснить. На нее-то Елина не смотрит как на человека низшего сорта! А к Ирке сразу отнеслась так, будто перед ней жаба, которую предстоит целовать. То есть сама Елина – принц из прекрасного замка, а пупырчатая склизкая Коваль сидит в болотной жиже и мечет икру.
Самое противное заключалось в том, что в глубине души сама Ирка примерно так и оценивала положение дел. Где она со своим папашей, которого вчера из дурки выпустили, а где Елина с чистенькими предками. Видала Ирка ее мамашу – фря в плиссированной юбке!
Слов «сноб» и «спесивый» Коваль не знала. Поэтому объяснила Любке просто, без затей: «Дерьма в ней много».
И вот эта рыжая немочь замужем за таким отборным экземпляром.
Но тут Любка еще раз повторила то, что заставило Коваль сразу же забыть о своем возмущении.
– Частные детективы… – со значением протянула Савушкина.
Теперь и до Ирки запоздало дошло. В животе нехорошо поджалось, словно кишки стиснули кулаком.
«Значит, они все-таки пришли из-за Рогозиной».
– Можно сесть? – спросил юнец.
Ирка хотела кивнуть, но Сова ее опередила.
– Сначала скажите, что вам нужно! И вообще, какое отношение вы имеете к расследованию убийства? Этим занимается прокуратура, а не частные детективы.
– Мы хотели бы задать вам несколько вопросов, если позволите, – мягко сказал юнец. – Как вы справедливо заметили, самим убийством занимается следователь. Но есть некоторые сопутствующие обстоятельства…
– Да Елину они выгораживают! – вмешалась Ирка. – Чего тут непонятного!
– Мы ее не выгораживаем. Просто у нас возникли предположения, кто может быть убийцей, и я собираюсь подтвердить их с вашей помощью.
– Или опровергнуть, – подал голос елинский муж.
– Или опровергнуть, – согласился юнец.
Он держался как-то уж очень непринужденно. И смотрел с доброжелательной улыбкой. Отчего-то Ирку это злило.
Она быстро глянула на Савушкину. Судя по Любкиному лицу, та тоже не совсем понимала, что от них требуется.
– Предположения… – протянула она. – Ну хорошо, спрашивайте.
– Когда вы в последний раз видели Юлию Зинчук?
Ирка решила, что ослышалась.
– Что?
– Когда вы в последний раз видели Юлию Зинчук? – спокойно повторил юнец. – Можете вспомнить?
Коваль несколько секунд невыразительно смотрела на него.
– Нет, – сказала она наконец.
– Простите?
– Не могу. Я ведь тебе отчет давать не обязана, так? Приперся какой-то хрен с бугра и расселся у меня в номере!
Это было не совсем точно, поскольку гости не сидели, а стояли, но Ирка пренебрегла такой мелочью.
Юнец перевел взгляд на Любку, решив, очевидно, что та будет сговорчивее.
– Я был бы вам очень признателен, если бы вы…
Но Савушкина уже поднялась, изменившись в лице.
– Уходите!
Юнец и муж Елиной переглянулись.
– Убирайтесь отсюда, вам сказано! – взвизгнула Любка. – Не уйдете – охрану вызову!
– Какая любопытная реакция, – озадаченно сказал парень, потирая переносицу.
– Ты думаешь, мы шутки шутим? – разозлилась Ирка. – А ну проваливай!
В том, что при желании она справится с мелким, у нее не было сомнений. Вот со здоровяком возникли бы проблемы. Но Коваль надеялась, что тому хватит ума не драться с бабой.
– Я тебе что говорил? – хмуро спросил муж Елиной, не обращая на нее внимания. – Без реверансов нельзя было обойтись?
– Тебе чужда галантность, мой неучтивый друг, – с грустью констатировал юнец, тоже как будто не замечая ни хозяйку номера, ни ее подругу.
Это окончательно вывело Ирку из себя.
– Сам уйдешь или дверь твоей башкой выбить? – заорала она. – Козел, блин! Приперся, на, урод, на!
Звук собственного голоса подхлестывал Коваль. Она двинулась на незваных гостей, сжав кулаки. Страх и растерянность, мучившие ее все это время, наконец-то оказались вытеснены добротной злостью. Ради этого Ирка готова была драться с кем угодно.
Любка не видела лиц гостей – они стояли к ней спиной. Кувалда перла на них, как танк, и можно было не сомневаться, что на этом разговор закончится.
– Одиннадцатый класс, третья четверть, – сказал юнец. – Мальчик Демьянов и девочка Зинчук.
Ирка встала как вкопанная. Она открыла рот, но не смогла издать ни звука.
Любка Савушкина бессильно опустилась в кресло.
– Вот с этого надо было начинать, – буркнул муж Елиной. – А то «позвольте, разрешите»…
– Я рискну еще раз повторить свою просьбу, – с отвратительной вежливостью сказал юнец, обращаясь к Коваль. – Не ответите ли вы на несколько вопросов? Когда вы в последний раз видели Юлию Зинчук?
– В школе, – выдавила Коваль. – Давно.
– Что случилось с ней в одиннадцатом классе?
Молчание.
– Уточню – в третьей четверти?
Молчание.
– Вы ведь обе прекрасно понимаете, о чем я говорю.
Молчание. Они даже не пытались выкрутиться – «мы не помним» или «это вас не касается». Не пытались притворяться, что не понимают, о чем речь. Просто молчали. Бабкин смотрел на двух женщин, и происходящее нравилось ему все меньше и меньше.
– Это была просто грубая шалость, – выговорила наконец Любка.