Унесенные страстью, стр. 57

Калем поцеловал ее – долго и страстно; проникнув языком глубоко в ее рот, он исследовал его, все его уголки. Он обхватил ее бедра руками и с силой проник в ее тело.

Глаза ее широко распахнулись, и девушка вскрикнула, но губы ее были зажаты его ртом. Она попыталась оттолкнуть его, но Калем не поддался.

– Дорогая, лежи спокойно.

– Мне больно, Калем. Ты делаешь мне больно.

Калем застонал, уткнувшись головой ей в плечо.

– Малышка, прошу тебя... Дай мне еще минутку!

Они лежали не двигаясь, и все в ней горело, точно Калем жег ее изнутри. Эми лежала напряженная, застывшая, она почти боялась расслабиться. Она боялась, что ей опять будет больно.

Калем пошевелился.

– Мне нужно это сделать, малышка. Я не могу иначе. Тебе все еще больно? Скажи мне, что ты чувствуешь?

Он словно бы просил у нее прощения. Эми посмотрела на него; глаза ее застилали слезы. Она покачала головой:

– Не так, как раньше.

– Ох, малышка! Я не хотел причинять тебе боль. Я взял бы себе всю твою боль и страдания, если бы мог!

– Ты только держи меня крепче. Пожалуйста, держи!

– Ну конечно. Теперь ты моя, и я всегда буду держать тебя крепко-крепко!

Калем просунул свою руку между ними, легонько касаясь тела Эми. Вскоре ее захватило это ощущение наполненности им; ритм его движений пробудил в ней желание двигаться вместе с ним – сначала медленно, потом все быстрее и быстрее.

Эми в жизни такого не испытывала, подобного с ней никогда не случалось.

Калем приподнял ее ногу и, положив ее к себе на бедро, двигался сильно, ритмично, потом толчки его участились, становясь все быстрее, все глубже. Девушка дышала тяжело, как и Калем, будто оба они мчались, пытаясь настигнуть кого-то. Еще чуть быстрее – и они, наверное, взлетят – взлетят высоковысоко, к этим звездам, что сияли у них над головой.

Движения его убыстрялись, и Эми раскачивалась вместе с ним, пока они не слились в единое целое. Руки Калема обхватили ее ягодицы, притягивая ее все плотнее, полностью раскрывая навстречу себе; он менял положение, так что тело его было там, где ей было так больно.

Эми вскрикнула и произнесла его имя – она не могла удержать этот крик.

Он вошел в нее сильно и быстро несколько раз подряд – стремительными мощными толчками, – и что-то в ней вспыхнуло, взорвалось, рассыпавшись ослепительным фейерверком, как будто она сама была одной из тех падающих звезд. Девушка вцепилась в его влажную спину пальцами, шепотом снова и снова повторяя его имя.

Он продолжал раскачиваться – по-прежнему сильно, ритмично – еще несколько долгих мгновений, потом вошел в нее резко, проникая в самую глубь, застонал, и Эми почувствовала, как он бьется, пульсируя в ее глубине.

Стало вдруг очень тихо, и оба они лежали в этой тишине, влажные от пота, прерывисто дыша; долгое время никто из них не мог произнести ни слова.

Калем наконец поднял голову, глядя Эми в глаза.

– Ты такая чудесная, нежная! Ты – самое прекрасное, что только есть в мире!

Эми заглянула в его глаза и увидела своего мужа, мужчину, который познал ее, принеся ей такое наслаждение, какое она даже представить себе не могла.

Девушка улыбнулась ему утомленно и радостно, и Калем провел пальцем по ее улыбающимся губам, словно ловя очертания этой улыбки.

– Я люблю тебя, Эми, малышка! Господи, как я люблю тебя!

И он поцеловал ее опять. Так неожиданно нежно после того, что они только что пережили. Держать его в объятиях, чувствовать его поцелуи – все это было так чудесно, так необыкновенно!

Эми чувствовала, что ей начинает уже нравиться это – то, что называют любовью и браком, – благодаря ее Калему.

Он опять, по-прежнему твердый, упругий, вошел в нее и опять стал ритмично двигаться. Теперь уже девушка отвечала на эти толчки, двигаясь с ним вместе, а возбуждение, вызванное им, все нарастало, и Калем ждал, когда настанет для нее это мгновение высшего, нестерпимого наслаждения, встречая этот миг вместе с ней, яростно, с силой врываясь в нее и заполняя собой.

Они лежали, умиротворенные; Калем подвинулся немного и приподнялся на локте, глядя на Эми.

Он смотрел на нее и думал, что мог бы смотреть так долго, очень долго, бесконечно.

Эми коснулась ладонью его щеки, Калем взял ее руку и, повернувшись, наклонился к ней ближе, касаясь ее ладони губами. Он приподнял руку девушки и положил ее к себе на плечо.

– Я не слишком тяжелый?

Эми засмеялась:

– Не поздно ли ты спохватился?

Калем улыбнулся, потом вдруг лицо его стало серьезным.

– Тебе не больно сейчас?

Эми покачала головой:

– Нет. Не двигайся. Мне нравится ощущать на себе твое тело.

– Мне нравится ощущать под собой твое тело.

Девушка вспыхнула, и Калем засмеялся:

– Объясни мне, малышка, как это после того, что мы только что проделали дважды, ты все еще умудряешься краснеть?

– Женщина ничего не может с этим поделать – это происходит само собой.

– А, так, может быть, тогда мужчина может. Нужно проверить.

Калем кончиком пальца провел по ее груди.

– Еще, – попросила девушка.

– После того как мы немного отдохнем.

Калем с трудом оторвался от нее; с губ его сорвался стон. Он стал подниматься, но Эми остановила его:

– Не уходи от меня!

– Я никогда не уйду от тебя! Никогда!

Калем лег рядом с ней, по-прежнему прижимая Эми к себе. Голова ее лежала на сгибе его руки, одна нога была закинута на горячее бедро Калема. Девушка перебирала жесткие завитки волос у него на груди; Калем наконец рассмеялся и задержал ее руку в своей.

Снаружи послышался шум, и он на мгновение замер – в совсем неподходящий момент, ведь пальцы его как раз скользнули на округлость ее бедра. Какой-то грохот разорвал тишину ночи, за ним последовали гэльские проклятия. Мужчина на палубе запел.

– Черт бы побрал этих Мак-Дональдов! – прорычал Калем, откинувшись на подушку.

– А что они делают?

– Поют нам серенаду. Этакий кошачий концерт для новобрачных, малышка!

Они тихо лежали, слушая нестройное пение.

Есть «ножки» – брачная игра, Весь мир в нее играет. Девчонки ножки задирают, А парни – опускают.

Мужчины горланили этот непристойный куплет несколько минут, притопывая по палубе, снова и снова повторяя припев и хохоча во все горло.

Наконец все стихло. Когда пение окончательно смолкло и мужчины, громко топая, удалились куда-то, Эми взглянула на Калема и тихонько засмеялась.

– Ножки задирают?

– Ну да. Вот уж в чем шотландцев нельзя упрекнуть – так это в отсутствии чувства юмора. – Калем сжал ее в объятиях и приподнял, так что девушка оказалась на нем, а ноги ее – у него между ногами.

– Что это ты делаешь?

Калем улыбнулся ей:

– Да вот, собираюсь научить тебя играть в брачную игру.

– Но я ведь уже умею. Ты же только что научил меня!

– Ну да, малышка. – Калем засмеялся и поцеловал ее в нос. – Но ты еще не знаешь, как «ножки опускают»!

Глава 45

Джорджина с размаху уселась в кресло в просторном зале на половине у Эйкена. Комната, наверное, была раньше салоном или гостиной. Девушка огляделась. Никакому художнику было бы не под силу изобразить этот хаос. Это просто не поддавалось описанию.

Джорджина потерла лоб ослабевшей рукой; голова ее раскалывалась.

– Жизнь кончена.

Дети Эйкена были дома уже неделю. Это была самая длинная неделя в ее жизни. Джорджина пыталась быть ласковой с ними. Она изо всех сил старалась хорошо относиться к ним.

Но они сопротивлялись и во всем ей перечили, разыгрывая с ней дурацкие шутки. Они прятались, когда она звала их, и делали вид, что ее нет в комнате, когда она пыталась разговаривать с ними. Во всей ее одежде было полно песку, и они смазывали жиром дверные ручки в ее комнате и ванную изнутри. Просто не верилось, чтобы двое детей производили такие разрушения. Это было что-то небывалое. Сверхъестественное.