Британские сказки. Домовой из Хилтона, стр. 14
Поэтому нет ничего удивительного, что он тоже напялил себе на макушку синюю шапочку и смело крикнул, точно как три старухи:
— В Карлайл!
И тут же каменные стены убогой хижины словно раздвинулись, и его закрутило, завертело и понесло как на крыльях с неописуемой быстротой. А затем он плюхнулся — ну, куда бы вы думали? — на пол! И, оглядевшись, увидел, что очутился в огромном винном погребе рядом с тремя старыми ведьмами, которые тоже сидели на полу и потягивали из бутылок винцо.
Однако как только старухи заметили его, они побросали свои бутылки, вскочили и, прокаркав: «Домой, домой, в Кентрой!» — тут же исчезли.
На этот раз Эйну почему-то не захотелось последовать за ними. Он тщательно обследовал все бочки и бочонки в погребе, все бутылки и бутыли, пробуя тут и там по глоточку, а потом прилег в уголке и заснул крепчайшим сном.
А погреб этот, куда судьба таким странным способом забросила Эйна, принадлежал самому епископу Карлайлскому и находился под его замком в Англии. Утром слуги епископа спустились в погреб, за вином и пришли в ужас от того беспорядка, какой там нашли: повсюду валялись пустые бутылки, а из некоторых бочек вино лилось прямо на пол.
— Я давно замечаю, что пропадают бутылки с вином, — заявил главный эконом замка, — но такого наглого воровства я еще не встречал.
Тут один из слуг увидел спящего в углу Эйна в синей шапочке на макушке.
— Вот вор! Вот вор! — закричали все.
Эйн проснулся и почувствовал, что руки и ноги у него крепко связаны.
Беднягу повели к епископу, сорвав предварительно с его головы синюю шапочку, потому что, как сами понимаете, было бы непочтительно предстать перед его преосвященством с покрытой головой.
Несчастного Эйна судили и приговорили к сожжению на костре за воровство. И вот посреди базарной площади в Карлайле вбили высокий деревянный столб, набросали вокруг него побольше сухого хвороста и привязали приговоренного к столбу. Народу на площади собралось больше, чем в базарный день под праздник.
Эйн совсем уж смирился с горькой судьбой и готовится героически встретить свой последний час, как вдруг в голову ему пришла счастливая мысль.
— Последнее желание! Последнее желание! — закричал он. — Я желаю отправиться на тот свет в синей шапочке!
Последнее желание узника, как полагается, было исполнено. Но только Эйну надели на голову его синюю шапочку, как он смело крикнул:
— Домой, домой, в Кентрой!
И к великому изумлению честных жителей Карлайла, в тот же миг и узник, и столб, к которому он был привязан, исчезли. Больше их в Англии никогда и не видели.
Когда Эйн очнулся, он обнаружил, что лежит на склоне холма у опушки леса, что тянется между Тотэгом и Гленелгом. Однако никакой хижины трех старых ведьм не было и в помине. Туманная ночь давно сменилась ясным солнечным днем. Эйн увидел невдалеке старого пастуха и окликнул его:
— Будь добр, помоги мне отвязаться от этого проклятого столба!
Пастух подошел и помог Эйну освободиться.
— Кто же это привязал тебя? — спросил пастух.
Эйн бросил печальный взгляд на столб и тут только заметил, что это прекрасный ствол дерева, совершенно прямой и крепкий, и тогда он вспомнил, зачем он забрел в лес, так далеко от своего дома.
— Видишь ли, я давно ищу подходящий гладкий ствол, чтобы сделать новый киль для моей лодки. И наконец нашел. Мне его сам епископ Карлайлский подарил! А вчера был туман, и, чтобы не потерять его, я привязал его к себе. Понимаешь?
Пастух объяснил Эйну, как найти дорогу на Арделв, и Эйн, насвистывая веселую песенку, отправился домой.
Крошечка
Жила-была крошечная старушонка. Жила она в крошечной деревеньке, в крошечном домике. Как-то раз надела крошечная старушонка крошечную шляпку и вышла из своего крошечного домика крошечку погулять. Крошечку прошла крошечная старушонка и оказалась у крошечной калиточки. Открыла она крошечную калиточку и попала на крошечное кладбище. Пошла крошечная старушонка по крошечному кладбищу, видит — на крошечной могилке крошечная косточка. Вот и говорит крошечная старушонка своей крошечной особе:
— Сварю-ка я себе из этой крошечной косточки крошечку супа на крошечный ужин.
Положила крошечная старушонка крошечную косточку в свой крошечный карманчик и побрела к своему крошечному домику.
А когда крошечная старушонка вернулась в свой крошечный домик, она почувствовала себя крошечку усталой. Спрятала она крошечную косточку в крошечный буфетик и взобралась по крошечной лесенке на свою крошечную кроватку.
Но не успела крошечная старушонка крошечку поспать, как из крошечного буфетика послышался крошечный голосок:
Крошечная старушонка крошечку испугалась, спрятала свою крошечную головку под крошечные простынки и опять заснула.
Но не успела крошечная старушонка еще крошечку поспать, как снова послышался из крошечного буфетика крошечный голосок, только уже крошечку громче:
Крошечная старушонка испугалась крошечку больше и крошечку дальше спрятала под крошечные простынки свою крошечную головку.
Но не успела она еще крошечку поспать, как крошечный голосок из крошечного буфетика снова раздался крошечку громче:
Крошечная старушонка испугалась еще крошечку больше, но все-таки высунула из-под крошечных простынок свою крошечную головку и что есть силы крикнула крошечным голосочком:
Джон Рид и русалка
Джон Рид был купцом и судовладельцем. Нагрузив свой большой шлюп товаром, он шел по морю в любую погоду от берегов северной Шотландии в Голландию и обратно.
Дела его процветали, он быстро разбогател и чувствовал бы себя совсем счастливым, если бы…
Если бы не несчастная любовь.
Он влюбился в красавицу Эллен Стюарт, но боялся ей в этом признаться. Ему казалось, что она его все равно никогда не полюбит.
И вот однажды, вернувшись в конце апреля из плавания, он страстно захотел хотя бы издали взглянуть на Эллен Стюарт. А он знал, что на первое мая она пойдет со своими подружками собирать майскую росу — таков был в их местах обычай.
В этот день он встал пораньше и, не зная куда себя деть, пошел побродить вдоль берега моря.
Одна за другой погасли ночные звезды, взошло солнце, отбросив огненную дорожку на воду. Но Джон Рид ничего не замечал вокруг и не видел, как красив восход. Он думал о красавице Эллен, и только она стояла у него перед глазами.
Взбираясь на высокую скалу, он вдруг услышал чье-то пение. Джон Рид кинул взгляд на море, думая, может, это одинокий рыбак веселит себя ранней песней.