Отважная охотница (сборник), стр. 41
Со стороны покинутого нами леса послышались дикие крики. Обернувшись, мы увидели выезжавших из-за деревьев мексиканцев. На берегу потока они остановились и разом испустили какой-то особенно громкий крик.
– Рауль, не знаешь ли ты, что означает этот крик? – спросил я.
– Он означает досаду, капитан! Они видят, что на лошадях нельзя перебраться через воду: мешают камни...
– А жаль, что нет у каждого из нас по винтовке!..
Гверильясы сошли с лошадей, привязали их к деревьям и стали пешком перебираться через поток. Один из них, судя по мундиру и плюмажу на шляпе, начальник отряда, выхватил саблю и начал ловко перепрыгивать с камня на камень.
– А что, сержант, – сказал я, – нельзя ли остановить его на полпути?
Охотник только что зарядил ружье и измерял глазами расстояние между нами и мексиканцем.
– Далеконек он еще, капитан! Я дал бы свое полугодовое жалованье, если бы мог в эту минуту заполучить в руки немецкое ружье майора Блоссома! Мой карабин не бьет так далеко... Эй, ты, Чэйн, встань-ка впереди меня, чтобы он не видал, что я делаю, а не то он нырнет в воду, как утка!
Чэйн загородил собою Линкольна, который прицелился через его плечо. Тем не менее мексиканец хорошо уловил маневр сержанта и прыгнул в воду. Но было поздно; выстрел уже раздался... Мексиканец раскинул руки, и поток завертел его между острыми камнями. Шляпа свалилась с головы убитого и поплыла за ним...
Его товарищи с воплями ужаса и отчаяния кинулись назад на берег.
– Carajo! quardaos! esta el rifle del diablo! (Берегитесь! Это карабин дьявола!) – кричал один, вообразивший, что выстрел был сделан из знаменитого карабина майора Блоссома.
Оказалось, что на этот раз старому охотнику удалось уложить Яньеса. Ошеломленные гибелью своего предводителя, мексиканцы попрятались за камнями. Ближайшие к нам выстрелили. Но пули либо ударялись о скалу, либо пролетали над нашими головами. Клейли, Чэйн, Рауль и я, не имея огнестрельного оружия, тоже спрятались за уступ скалы. Один Линкольн смело оставался все время на виду, подзадоривая неприятеля.
Не только мы, но и наши враги были поражены хладнокровием и отвагою гиганта. Это было заметно по их восклицаниям.
Выпустив заряд, он преспокойно вложил новый и прицелился, но через секунду опустил карабин. Затем он снова прицелился – и снова опустил ружье.
– Трусливые гадины! – проворчал охотник. – Прячутся так, что и целиться не во что...
Действительно, как только он вскидывал ружье, все мексиканцы разом исчезали, точно проваливались сквозь землю.
– Видно, только собаки их храбры, – продолжал он, подходя к нам.
Среди мексиканцев началось движение. Половина из них снова села на лошадей и галопом понеслась вдоль потока,
– Ага! – сказал Рауль. – Они хотят объехать кругом... Через полчаса они будут здесь.
–Что делать? – подумал я. – Спрятаться некуда, защиты никакой. Поблизости нет ни леса, ни кустарника, который мог бы служить нам хотя бы слабым прикрытием... За нами тянулась широкая равнина, на которой лишь кое-где возвышалась одинокая пальма или жиденькая группа так называемых –испанских штыков_. Милях в пяти начинался лес. Добраться до него, не будучи настигнутым конной погоней, было немыслимо!.._
Если бы все гверильясы отправились в обход, мы бы, конечно, переправились снова через реку, но так как половина их осталась, то и этого сделать было нельзя. Представлялся лишь один исход – постараться попасть в лес.
Но для этого нужно было, прежде всего, обмануть оставшихся: в противном случае они все равно догнали бы нас; мы знали, что мексиканцы бегают, как зайцы. Мы вспомнили маневр, заимствованный нами у индейцев и уже не раз применявшийся с успехом. Техасца мы не поймали бы на эту удочку, но мексиканцев обмануть было легко.
Мы легли на землю так, что неприятелю, продолжавшему в нас стрелять, были видны одни наши фуражки. Затем мы стали потихоньку подвигаться ползком, высвободив головы из фуражек, которые остались на виду.
Проползши таким образом некоторое расстояние на четвереньках, мы вскочили и бросились бежать изо всех сил по направлению к лесу.
Хитрость наша удалась вполне: мексиканцы еще долго стреляли по нашим фуражкам.
Глава XLV
УДАР МОЛНИИ
На бегу мы не раз оборачивались с беспокойством, ожидая погони. Мы напрягали последние силы, а их оставалось очень немного – так нас измучила борьба с собаками, истощила потеря крови.
К довершению беды разразилась тропическая гроза с бурей и страшным ливнем. Крупный, тяжелый дождь хлестал нам в лицо, ноги скользили, молнии слепили глаза, буря валила с ног, не давала дышать. Задыхаясь, кашляя, захлебываясь, шатаясь из стороны в сторону, мы шли вперед, поддерживаемые энергией отчаяния, помня, что сзади нас – смерть...
Я и теперь не забыл этой ужасной гонки. Мне казалось, что мы никогда не достигнем цели. Я могу сравнить мое состояние в те минуты лишь с кошмаром, когда во сне стараешься уйти от ужасного чудовища и чувствуешь какую-то странную беспомощность и слабость. Я до сих пор помню все до самых мельчайших подробностей. Мне часто снится это бегство, и я просыпаюсь, охваченный ужасом...
До леса оставалось всего метров пятьсот. Такое расстояние ничего не значит для людей со свежими силами. Но для нас – разбитых, измученных, еле двигавшихся – оно казалось неодолимым. От леса нас отделяла прерия, перерезанная небольшою рекою и покрытая лишь густою травою, без малейшего признака другой растительности...
Рауль был впереди. Линкольн – позади. Восклицание охотника заставило нас обернуться. Мы так устали, нас охватила такая апатия, что никакая новая опасность не в состоянии была испугать нас, и потому вид догонявшей нас кавалерии уже не мог произвести прежнего впечатления.
– Ну, товарищи, еще последнее усилие! – крикнул Линкольн, больше других сохранивший бодрость. – Не падайте духом. Я всажу пулю в первого, который приблизится к нам. Бегите!..
На минуту мы действительно ободрились было и попробовали бежать, но силы изменяли... Рауль кое-как успел добраться до опушки леса, но, увидев, что мы отстали, опять пошел к нам навстречу, чтобы разделить нашу участь.
Пули свистали вокруг, срезая траву под ногами.
Неприятель догонял нас...
– Спасайся хоть ты, Рауль! – крикнул я французу.
Но он продолжал подвигаться нам навстречу. Я слышал за собою восклицания, свист пуль, топот лошадей, звуки выхватываемых из ножен сабель...
Слышал я и выстрелы Линкольна, и его дикие завывания.
Вдруг страшный удар грома покрыл весь этот шум. Небо точно загорелось – с одного конца до другого. Затем наступил мрак... Я задыхался от серного смрада и чувствовал, как что-то обожгло меня, кто-то ударил в грудь...
Я упал на землю...
Ощущение холода привело меня в сознание. Это была вода.
Я открыл глаза и увидел Рауля, наклонившегося надо мною и брызгавшего мне в лицо.
– Что такое? – едва слышно пробормотал я.
– Невдалеке ударила молния, капитан! – сказал он.
– Молния?!
– Да, капитан! Вас оглушило. Да и не вас одного; только я остался невредимым.
Клейли, Линкольн и Чэйн лежали недалеко от меня. Они казались мертвыми... На синевато-бледных лицах выступили темные пятна...
– Они умерли? – спросил я.
– Надеюсь, что нет... Сейчас узнаем, – сказал Рауль.
Он влил несколько капель из находившейся у него в руках бутылки в рот Клейли. Лейтенант глубоко вздохнул и зашевелился.
Рауль перешел к Линкольну. Наш гигант при первом прикосновении воды вскочил на ноги, схватил Рауля за горло и, тряся его изо всех сил, заорал:
– А, мерзавец! Ты что же это задумал, а? Повесить меня хочешь?
Разглядев, однако, с кем имеет дело, он выпустил француза из рук и обвел вокруг себя изумленным взглядом. Увидав валявшуюся на земле винтовку, он быстро поднял ее и начал заряжать.
Пока Рауль возился с Клейли и Чэйном, я занялся осмотром местности.