Город может спать спокойно (сборник), стр. 51
— А проводники?
— Видимо, перержавели…
— Пусть не трогает там больше ничего! Я сейчас спущусь к вам… — Повернувшись к капитану Лагутину, Азаров бросает: — Мне снова нужно туда!.. Извините. А предостережение ваше будем иметь в виду.
Старший сержант Вачнадзе по складу характера был горячим человеком. «Кавказский темперамент» — говорили о нем его друзья. Он и теперь во время спора взрывается, как гремучая ртуть. Вспыхивает даже на комсомольских собраниях. Но во время работы с взрывчаткой нет более хладнокровного человека. И это не от природы. Этому пришлось учиться, воспитываться, а вернее, перевоспитываться.
— Знаешь, Коля, у кого я выдержке учусь? — сказал он недавно своему другу, сержанту Каширину. — У командира нашего, у полковника Азарова.
— Мы все у него учимся, — поправил его Каширин. — И не потому, что положено учиться у старших…
— А тебе-то чего выдержке учиться? — удивленно перебил его Вачнадзе. — Это мне все время приходится себя сдерживать, а ты и так спокойный.
— Спокойствие и выдержка это, милый мой, не одно и то же. Равнодушные люди самые, наверно, спокойные, а ведь я…
— Ну, извини, дорогой, не хотел тебя обидеть. Ты не спокойный, ты выдержанный. Я хорошо помню, как ты дал недавно по морде одному мерзавцу…
— Ничего. себе выдержка! — засмеялся кто-то из их друзей.
— Именно выдержка! — резко обернулся в его сторону Вачнадзе. — Его убить нужно было, а он ему лишь по морде дал. Значит, нашел в себе силы сдержаться…
Вспоминая теперь этот разговор, Вачнадзе невольно улыбается, и ему приятно, что тут, рядом с ним, его верный друг. Он не повысит голос, если надо расправиться с каким-нибудь наглым молодчиком, вступиться за кого-нибудь. Он сделает это молча, без лишнего шума и показухи, как некоторые другие. С таким можно в любую разведку, в любую атаку или через любое минное поле… Очень ведь важно, кто с тобой рядом.
Вон как ловко извлекает снаряды из вязкой глины Коля Каширин! Бронебойные головкой вверх, осколочно-фугасные головкой вниз. А у Шота Вачнадзе идут пока лишь артиллерийские мины. Но что такое? Почему пальцы не нащупывают рубчиков центрирующего утолщения на корпусе очередной мины? Да и диаметр не тот… И не металл это вовсе, а пластмасса! Значит, не мина, но что же тогда?…
Нащупанный старшим сержантом предмет не лежит к тому же, а стоит вертикально. Случайно это или… Нет, не случайно, наверно, и его лучше не шевелить и не наклонять. Хорошо еще, что глина тут не такая вязкая, позволяющая перемещать руку по корпусу цилиндра.
Придерживая его левой рукой, Вачнадзе добирается правой до верхной части неизвестного устройства. Оно завершается крышкой и металлическим контактным зажимом, из-под которого торчит короткий усик проволочки.
«Проводник, наверно, — решает Вачнадзе. — И явно перержавевший. Это хорошо. Можно, значит, не опасаться замыкания электрической цепи. Нужно поскорее доложить об этой находке капитану…»
Но едва он собрался позвать капитана Левина, как с грохотом обрушился вдруг штабель с артиллерийскими снарядами, стоявший возле прохода в боковой отсек подземелья. Видно, нижние ящики его сместились в жидкой глине и нарушили равновесие штабеля. Он завалил теперь выход из отсека и оборвал провод электрического освещения.
— Ты цел, Коля? — кричит Вачнадзе Каширину.
— Почти, — отвечает из темноты сержант. — Ногу только слегка придавило.
— Подожди немного, я сейчас…
Он на ощупь добирается до Каширина и помогает ему вытащить ногу из-под ящиков. А им уже кричит с той стороны завала капитан Левин:
— Что там у вас, Вачнадзе? Никто не пострадал?
— Все целы, товарищ капитан, — отвечает старший сержант. — Вот только ногу Каширину придавило.
— Можно ее освободить, чтобы не рухнули на вас остальные ящики?
— Пробуем…
— Поосторожнее только. Я сейчас полковнику доложу.
— Доложите тогда еще, что я какой-то неизвестный мне замыкатель обнаружил.
Расспросив старшего сержанта, что собою представляет этот замыкатель, капитан Левин спешит к полковнику Азарову.
Спустившись в подземелье, полковник внимательно осматривает завал. Капитан Левин уже осветил его двумя лампочками с рефлекторами, и в их свете без труда можно рассмотреть каждую дощечку на ящиках. Все они в хорошем состоянии, и их можно, видимо, без особого риска разобрать. Но Азарова больше всего беспокоит теперь придавленная нога Каширина и замыкатель, обнаруженный старшим сержантом.
— Как там с ногой Каширина, Вачнадзе? — повышая голос, спрашивает он старшего сержанта.
— Все в порядке, товарищ полковник, — отзывается Вачнадзе. — Удалось освободить его ногу. Он говорит, что ему почти не больно, а я думаю, что она серьезно повреждена…
— Пусть еще немного потерпит. Мы сейчас начнем разбирать завал. А теперь расскажите поподробнее о замыкателе, который нашли. Он что, небольшой?
— Миллиметров тридцать в диаметре. Вверху, над крышкой, у него контактный зажим.
— А внизу?
— Штырь, тоже похожий на контактный зажим.
— Ну так это шариковый замыкатель! — уверенно заключает полковник Азаров. — Чертовски коварная штука! Вся надежда теперь только на то, что его батарейка уже разрядилась. В наставлении она называлась сухим элементом, напряжением в полтора вольта. Но все равно нужно быть с этим замыкателем очень осторожным — чем, как говорится, черт не шутит! Вы не трогайте там больше ничего, мы уже начали разбирать завал.
Пока саперы растаскивают ящики завалившегося штабеля, полковник Азаров продолжает рассуждать о найденном Вачнадзе замыкателе:
«Случайно ли он там оказался?… Его ведь устанавливали иногда вместе с минами в качестве элемента неизвлекаемости. Весьма возможно, что в том отсеке, в котором обнаружил его Вачнадзе, есть запасной вход в подземелье и немцы тоже его заминировали, опасаясь, что он будет откопан раньше, чем главный… Тогда шариковые замыкатели, наверное, продублированы там еще и взрывателями натяжного и нажимного действий. Нужно иметь это в виду и поговорить с Огинским и Бурсовым».
Они все еще не уехали, хотя Азаров не нуждается больше в их помощи. Он и сам знает теперь, что нужно делать. Даже когда обезвреживал мину-сюрприз у главного входа в подземелье, сообщил им об этом только за ужином. Бурсов даже разозлился на него за это:
— Ну знаешь ли! А если бы что-нибудь серьезное?…
— Если б серьезное, тогда бы я непременно к вам за советом, — усмехнулся в ответ Азаров.
ЗАСЛУЖЕННАЯ НАГРАДА
Бурсову и Огинскому очень не хочется уезжать, оставить тут Азарова наедине с заминированным подземельем. Но ведь у них дела в Москве. Да и Азаров хоть и в шутку, но жалуется:
— Не доверяете, значит? Не надеетесь, что я и без вас…
— Но мало ли что…
— А что же теперь-то? Мины у главного и запасного входов обезврежены…
— А какой-нибудь еще сюрприз?
— Самое опасное все-таки позади, — с деланной беспечностью улыбается Азаров. — Заболоченный угол подземелья, таивший в себе главную опасность, очищен наконец. Остальные боеприпасы в сухом месте и почти все в упаковке.
— А таинственный незнакомец?
— Он теперь тоже не страшен. Его ведь обнаружили и в любую минуту могут задержать. Капитан Лагутин лишь ждет на сей счет указаний своего начальства.
— В том, что он уже ничего, пожалуй, не сможет сделать, у нас тоже нет сомнений, — соглашается с ним Огинский. — Но раз он все еще торчит здесь, то надеется, значит, на что-то…
— А это потому, что ему неведомо, в каком положении разминирование. Не знает, что мы обнаружили наконец все их сюрпризы…
— Скажи лучше, что мы тебе надоели, — обиженно говорит Бурсов, но, увидев выражение лица Азарова, тотчас же восклицает: — Прости, пожалуйста! Пошутил, и притом глупо. Ничего, видно, не поделаешь с этим упрямцем, Евгений, — поворачивается он к Огинскому. — Привык он один на один… Я хоть и генерал, но не твой непосредственный начальник, Василий Петрович, а то запретил бы тебе это единоборство.