Обитатель лесов (Лесной бродяга) (др. перевод), стр. 81
— Господи Иисусе! — произнес едва слышно гамбузино, испугавшись при виде неприятеля исполинских размеров.
— Положитесь лучше на ваш нож, нежели на молитвы! — заметил Хозе.
Лодка продолжала медленно подвигаться вперед. При виде сидевших в ней людей медведь испустил свирепый рев. Проведя по земле одной лапой, медведь пустил в реку целую лавину песку и стал медленно подниматься на задние лапы. В эту минуту лодка вошла в узкий проход; гребцы держались наготове.
— Ну, Палящий Луч! Еще несколько добрых ударов веслами! — сказал Розбуа и еще сильнее налег на весло, стараясь провести лодку как можно скорее и дальше от зверя, который медлил нападать. Индеец энергически помогал старику и выхватил свое весло из воды в ту минуту, когда судно с быстротой стрелы пронеслось не более как в сажени от исполинского зверя.
Животное, казалось, было в нерешительности: броситься ли ему на лодку или остаться на месте? Розбуа уже надеялся, что удастся благополучно миновать опасное место, как вдруг один из индейцев, откинув в сторону свой топор, схватил лук и с поспешностью пустил стрелу, вонзившуюся глубоко в брюхо медведя. Розбуа не мог удержаться от гневного восклицания, между тем как раненое животное испустило яростное рычание. Медведь кинулся в воду.
Канадец и команч не потеряли присутствия духа, могучий удар веслами заставил лодку еще быстрее нестись вперед. Медведь попал в водоворот, и его передние лапы ударились по воде.
— Ура! — кричал Хозе, захлебываясь от брызг, которые бросало ему в лицо. — Не унывай, Розбуа! Не унывай, команч! Вы правите лодкой, как настоящие моряки. А вы там держите наготове ваши топоры, если не хотите, чтобы эта тварь столкнула нас в воду.
Три индейца проскользнули между гребцами с передней в заднюю часть лодки в ту минуту, когда разъяренное животное, пыхтя и фыркая, уже было в метре от борта.
— Да бейте же! — ревел Хозе.
Три топора обрушились на голову колосса, точно три молотка на наковальню.
— Еще разок, еще! — кричал, разгорячившись Хозе.
— Потише, ради Бога, тише! — увещевал Розбуа.
— Индейцы не…
Молния внезапно осветила своим широким блеском красную от крови реку и раненого медведя.
Яростный рев животного слился с громом выстрела, поразившего слух индейцев и охотников.
— Демонио! — воскликнул испанец при виде тела, скатившегося с берега и упавшего в воду возле животного. — Что это такое? — воскликнул он.
— Что значит апах, свалившийся в воду? Голодная собака, которая захлебнулась, — отвечал индеец.
Вскоре равнина и высокий берег реки огласились страшным ревом апахов. Команч не замедлил ответить со своей стороны. Образовался страшный концерт, в котором странно звучащие человеческие голоса сливались с ревом медведя.
— Не робеть, Розбуа, не робеть! — крикнул Хозе, стоя на коленях в задней части лодки и вместе с прочими индейцами внимательно наблюдая за всеми движениями животного, которое ежеминутно поднимало одну из своих лап вверх, пытаясь опрокинуть хрупкое судно. — Ей-Богу, мы с великим трудом ушли от него, — сказал он в ту минуту, когда пенящаяся волна вновь ударила его в лицо. — Наляг еще немножко, Палящий Луч, тогда мы будем вне опасности, Розбуа, это ты выстрелил?
— Да, — объявил канадец, — и ружье вовсе не плохо и бьет резко. Выстрели-ка и ты в дьявольского медведя, да только цель в морду.
В самом деле, уже не было никакой надобности остерегаться. Индейцам было открыто присутствие беглецов, и уже давно пора было покончить с преследовавшим лодку медведем, чтобы приготовиться к нападению других врагов со стороны равнины.
— Ну, Гайферос, готовы ли вы? Вы слышали, что сказал Розбуа? Надо целить в морду медведя.
— Да, — отвечал гамбузино.
И оба берега реки в одно время огласились двумя выстрелами, но лодка делала такие сильные прыжки на бурной поверхности реки, что пули не попадали в медведя.
— Проклятое животное! — воскликнул со злостью Хозе. — Гребите сильнее! Чудовище начинает мало-помалу отставать. — Гребцы удвоили усилия. — Не переставайте, не переставайте! — продолжал командовать Хозе. — Нельзя ли на минуту остановиться, я должен хорошо прицелиться в этого бешеного черта и попасть ему прямо в черную морду.
Лодка неслась к берегу, и в ту минуту, когда медведь вылез из воды, юный команч, держа карабин в руке, спрыгнул на берег.
— Прочь от берега, пусть Орел не мешает бесстрашному воину.
Индеец и медведь выскочили на берег в двадцати шагах друг от друга. Медведь бежал скорой рысью.
Ружье команча следовало за движениями медведя едва заметно, и в ту минуту, когда дуло уже почти коснулось головы животного, раздался выстрел и исполин рухнул.
Индеец окинул гордым взглядом своего врага.
— Палящий Луч храбр, как военачальник, — произнес Розбуа, пожимая команчу руку. — Орел и Насмешник могут гордиться своим другом. Сердце его может радоваться, потому что Морской Цветок улыбнется, увидев доказательство его мужества.
Глаза юного индейца засверкали. Испустив порывистое восклицание, индеец опять принялся грести. Скакавшие галопом по равнине апахи, казалось, имели намерение отрезать охотникам дальнейший путь.
Глава XLV
Пункт, к которому направлялись индейцы, чтобы встретить приближающуюся лодку, представлял собой поросший частым ивняком и тополями холм, под защитой которого можно было без труда произвести нападение на сидящих в лодке, поэтому охотникам надо было употребить все усилия, чтобы достигнуть этого места прежде апахов.
Двое команчей сменили своего вождя и канадца, которые присоединились к Гайферосу и Хозе, стоявшим наготове с ружьями в руках.
— Если я тебе скажу, что апахи несутся по равнине на крыльях ветра, чтобы отрезать им путь, то мне кажется, я буду не совсем прав, — сказал Хозе.
— Если я не ошибаюсь, — отвечал канадец, — это те апахи, с которыми мы уже имели случай познакомиться. Взгляни на того серого в яблоках коня, который скачет без всадника. Не сдается ли тебе, что ты видел его вблизи Гилы?
— Воспоминания не из приятных. Они заставляют меня верить в правоту твоих слов, — сказал Гайферос. — Индеец, который накинул на меня тогда лассо и сорвал с седла, сидел на лошади, точь-в-точь похожей на этого серого коня.
— И притом, — заметил Хозе, — судя по гриве бизона, украшающей голову наглеца, можно побожиться, что это тот самый индеец, который стоял часовым на берегу реки, когда наш островок тихонько плыл мимо. Это те же, которые осаждали нас. Они открыли наши следы в том месте, где мы вышли на берег, прежде чем направиться сюда, к Золотоносной долине.
— Возможно, ты прав, — кивнул Розбуа.
Лодка успела благополучно миновать прибрежные заросли и теперь находилась уже недалеко от индейцев. Если бы новые ружья трех белых охотников били достаточно далеко, можно было надеяться свалить с коней некоторых индейских всадников, скакавших по берегу.
Лодка скользила по воде спокойно и прямо, хороший стрелок мог целить сидя на дне, не боясь промахнуться от неожиданных толчков.
Канадец одновременно с испанцем дали залп, и два индейца упали.
— Эти двое не будут отыскивать ничьих следов, — произнес Хозе. — Я убежден, что даже их тени не станут глумиться над нами.
— Может статься, они только ранены, — заметил Гайферос.
— Не думаю, — возразил Розбуа.
— Во всяком случае они не в состоянии нам навредить. И тем не менее, — прибавил он со злостью, — мы все же можем помешать остальным занять рощу прежде нас.
— Довольно! Довольно! — крикнул команч, давая рукой знак, чтобы гребцы остановились.
Всадники апахов уже почти исчезли в чаще, но команч внезапным выстрелом из карабина успел свалить еще одного с лошади.
Не прошло и нескольких минут, как лодку осыпал целый град пуль. К счастью, нападение индейцев не имело губительных последствий, лишь один их гребцов был слегка ранен в руку, но кость была не повреждена.
Едва путники стали осторожно вытаскивать лодку на берег, как внезапный яркий огонь осветил реку и берега. В ту же минуту несколько пуль просвистело в камыше вблизи лодки. То был, без сомнения, сигнал, условленный между стрелявшими апахами и другими отрядами индейцев.