Гэбриэль Конрой (др. перевод), стр. 68

Книга шестая

Руда уходит

Глава 1

Мистер Гемлин все еще на каникулах

Когда, уже после ухода миссис Сепульвида, донна Долорес заметила, что исчезла и маячившая перед окном фигура всадника, — она заключила, что мистер Джек Гемлин последовал за названной дамой; она была бы весьма удивлена, если бы узнала, что в эту самую минуту он попивал агуардьенте в ее собственном доме и не с кем иным, как с самим доном Хуаном Сальватьерра. С дерзкой непринужденностью, составлявшей характерную черту его натуры, Джек проник за стены асьенды; не назвав своего имени и ни словом не упомянув о своем занятии, он был тем не менее радушно принят церемонным доном Хуаном; за два часа он полностью обворожил хозяина, и когда оставил его, тот был так сильно навеселе, что не мог толком ответить ни на один вопрос о своем собутыльнике. Почему Джек не развил своего успеха и не добился свидания с таинственной сеньорой, столь глубоко поразившей его сердце, я не берусь сказать; и сам он тоже не мог себе этого объяснить. После того как, возбужденный выпитой агуардьенте, дон Хуан выложил перед ним все тайны асьенды и миссии, Джек, неизменно предприимчивый, когда дело касалось женщин, вдруг почувствовал, что от робости лишился языка. Быть может, неведомое доселе чувство безнадежности закралось ему в душу, и именно потому, уезжая, он был более грустен, нежели когда ехал сюда. В том, что донна Долорес узнала о его визите лишь три дня спустя, не было ничего особенно удивительного; эти три дня она была не совсем здорова и не покидала своих покоев. Удивительно было другое: когда ей наконец рассказали о госте, она напугала дона Хуана и переполошила домочадцев невиданным взрывом негодования.

— Как же вы посмели не доложить мне о заезжем американо? Клянусь святым Антонием, вы, кажется, считаете меня ребенком. Или я уже не хозяйка в Пресвятой Троице? Или вы, дон Хуан, определили себя мне в дуэньи? Отважный кабальеро — а из вашего описания следует, что это был он! — защитил меня в воскресенье у мессы от обидчика, и его не допустили к моей руке. О матерь божия! Как его зовут — вы и это позабыли?

Тщетно твердил дон Хуан, что незнакомый кабальеро не испрашивал аудиенции у донны Долорес и что в подобных случаях этикет исключает возможность личного свидания.

— Пусть бы лучше он осудил меня как женщину, нарушающую этикет — кстати, дядюшка, у американцев совершенно иной взгляд на эти вещи, — только бы не счел Пресвятую Троицу заезжей таверной!

Как бы там ни было, мистер Гемлин счел климат Сан-Антонио не способствующим тому глубокому покою, который был ему прописан врачом, и уехал на другой же день, охваченный неведомой ему ранее лихорадочной жаждой деятельности. Три дня в страшнейшую жару он бездельничал в Сакраменто, на четвертый — умчался в горы, а когда наступило утро первого прохладного дня, был уже в Уингдэме.

— Нет ли здесь кого из наших старых знакомцев, Пит? — вопросил он своего верного оруженосца, когда тот поутру принес ему тщательно вычищенное платье.

— Нет, сэр.

— А может быть, найдется кто-нибудь, с кем стоило бы познакомиться? — продолжал циничный Джек, лениво поднимаясь с постели.

Пит погрузился в размышления.

— Муж с женой из восточных штатов, сэр. Из тех, что ездят да осматривают. Они сейчас в ресторане, прибыли из каньона. По-моему, те самые, которым во Фриско масса Дамфи и его приятели пускали пыль в глаза. Верят всякому слову… Ребята по дороге их здорово накачали. Пит Дамфи начал, а ребята подбавили.

Джек сумрачно усмехнулся.

— Можешь не приносить мне завтрака, Пит, я спущусь в ресторан.

Путешественники, о которых несколько туманно сообщил своему хозяину Пит, были мистер Рейнор с супругой, совершавшие «тур» под мудрым руководством сан-францисского газетчика; его приставил к ним мистер Дамфи, чтобы они оценили по достоинству, что такое калифорнийское гостеприимство. Сейчас они сидели за завтраком и были несказанно удивлены, когда в зал вошел красивый, бледный, чуточку томный господин, изящество костюма которого самым досадным образом контрастировало с их собственной помятой в дороге одеждой. Сопровождаемый личным слугой, незнакомец приблизился и молча занял место за столом напротив путешественников и их гида. Миссис Рейнор мгновенно обнаружила какие-то недостатки в своем туалете и после минутного колебания извинилась и ушла. Мистер Рейнор, весьма заинтригованный внешностью незнакомца, подтолкнул локтем журналиста, но тот по причине, известной лишь ему одному, никак не реагировал на этот сигнал. Возможно, он просто не почувствовал толчка, а может статься, что, узнав в кареглазом незнакомце более чем известного Джека Гемлина, счел разумным не сообщать никаких сведений об этом джентльмене в его личном присутствии. Так или иначе, но с появлением мистера Гемлина он разом пресек свои неумеренные похвалы калифорнийской жизни, стал необщителен и погрузился в чтение утренней газеты. Обождав, пока дама удалилась, и не обращая более никакого внимания на своих соседей по столу, мистер Гемлин извлек из кармана револьвер и охотничий нож, небрежно, словно это было в порядке вещей, положил их справа и слева от своего прибора, окинул рассеянным взглядом сервировку стола и подозвал Пита.

— Передай им, — сказал Джек, не повышая голоса, — что я привык есть за завтраком крупный картофель. Спроси, кто их надоумил подать эту мелочь. Скажи, что я не люблю ждать. Ружье у тебя заряжено?

— Да, сэр! — быстро ответил Пит; ни один мускул не шевельнулся на его черном лице.

— Отлично. Захвати его с собой.

Тут мистер Рейнор, который лишь минуту назад от души восторгался небывало крупным калифорнийским картофелем, дал волю своему любопытству. Отчаявшись добиться толку от своего спутника (невзирая на повторные настойчивые подталкивания локтем), он перегнулся через стол к бледному незнакомцу.

— Прошу прощения, сэр, — сказал он почтительно, — но мне послышалось, что вы сказали, будто картофель мелок, и попросили принести вам покрупнее?

— Впервые и жизни мне осмеливаются подать на завтрак картофелину, целиком уменьшающуюся на тарелке, — степенно разъяснил Джек. — До сих пор я не думал, что подобное возможно. Очевидно, в этих районах Калифорнии не умеют выращивать овощи. Я здесь прежде не бывал; как видно, и вы тоже. Но если я заезжий гость, это еще не причина, чтобы обращаться со мной неуважительно.

— Благодарю вас за разъяснение, — сказал окончательно сбитый с толку Рейнор. — Я позволю себе задать еще один вопрос. Мне послышалось, что вы приказали своему слуге, когда он пойдет к повару, захватить ружье. Следует ли понимать это так, что…

— Пит, — славный негр, — небрежным тоном перебил его мистер Гемлин, — и мне было бы жаль потерять его. Возможно, что вы правы и что в данном случае я проявил чрезмерную осторожность. Но когда теряешь за три месяца двух слуг подряд от огнестрельной раны, поневоле становишься мнительным.

Невозмутимый тон собеседника, молчание журналиста и глубокая тишина, в которой все присутствующие в ресторане внимали этой поразительной речи, довершили изумление мистера Рейнора.

— Великий боже! — вскричал он, адресуясь к своему онемевшему спутнику. — Это потрясающе! Ничего подобного я в жизни не видывал!

Мистер Гемлин в свою очередь перевел взгляд на молчавшего джентльмена.

— Ваш друг калифорниец. Он знает, как мы не любим выдумщиков и как принято в Калифорнии отвечать на обвинение во лжи. Я уверен, что он поддержит меня.

Журналист торопливо пробормотал несколько слов, из которых следовало, что он полностью подтверждает то, что рассказал мистер Гемлин, после чего быстро удалился, оставив своего подопечного на произвол судьбы. Я мог бы подробно рассказать здесь, как использовал Джек благоприятную ситуацию и что успел он доверительно сообщить своему собеседнику о растительном мире Нижней Калифорнии, о природных богатствах края, о том, как дешево ценятся здесь собственность и жизнь человеческая. Несмотря на некоторые странности в этом рассказе, мистер Рейнор нашел мистера Гемлина собеседником редкого очарования. Позже, когда журналист присоединился к ним, мистер Гемлин попросил его лично засвидетельствовать мистеру Рейнору, сколь губительна все еще — увы! — распространенная в Калифорнии страсть к карточной игре, и рассказал, как оба они — и журналист и он сам — в свое время от нее пострадали; путешественник был так глубоко поражен неподдельной искренностью и высокими моральными требованиями своего нового знакомого, что стал просить его принять участие в их «туре». Вполне вероятно, что мистер Гемлин и согласился бы на это предложение, если бы не неожиданное происшествие.