Бумажная девушка, стр. 56

Скоро полдень. Я уже час сижу на скейте у лавки отчима Кароль. Утром он с риском для жизни открыл магазин, очевидно надеясь, что его не постигнет печальная участь других торговцев. Но теперь, видимо, струхнул и собрался идти домой.

Тут я выхожу из засады.

— Помочь, мистер Альварес?

Он не боится меня. Мы давно знакомы, к тому же я внушаю людям доверие.

— Давай! Помоги убрать коробки.

Я беру по одной в каждую руку и заношу внутрь.

Это жалкий продовольственный магазинчик, каких в районе десятки и где продают в основном продукты первой необходимости. Скоро их вытеснят растущие как грибы «Уолмарты».

Крус Альварес — латиноамериканец среднего роста, мощного телосложения и с квадратным лицом. Людей с такой внешностью часто можно увидеть в кино на третьих ролях, обычно они играют сутенеров или владельцев ночных клубов.

— Я всегда говорил, однажды эти чертовы…

Не договорив, он оборачивается и видит направленный на него «глок-22».

В магазине пусто, камеры нет. Нужно только нажать на курок. Мне не хочется ничего говорить, даже «Сдохни, грязная скотина». Я пришел не вершить правосудие, а привести в исполнение приговор. В моем поступке нет ни желания славы, ни героизма, ни храбрости — я просто хочу избавить свою подругу от мучений, а это единственный возможный способ. Несколько месяцев назад я втайне от Кароль написал анонимное заявление в социальный центр планирования семьи, но это ничего не дало. Потом отправил письмо в полицию, но делу не дали ход. Я уже не понимал, где добро, а где зло. Я не верю в бога и уж тем более в судьбу. Я знаю только, что мое место здесь и надо сделать всего одну вещь — нажать на курок.

— Том! Что на тебя наш…

Я подхожу, чтобы выстрелить в упор: во-первых, боюсь промазать, во-вторых, хочу использовать только одну пулю.

Выстрел.

Его голова взрывается, окропляя кровью мою одежду.

Я один в магазине. Один во всем мире. Ноги не держат меня. Руки, как плети, висят вдоль тела и дрожат.

«Беги!»

Я подбираю гильзу, вместе с пистолетом кладу в карман и бегу домой. Принимаю душ, сжигаю одежду, стираю с пистолета отпечатки пальцев и выкидываю в урну. Гильзу я решаю сохранить на случай, если кого-то обвинят в убийстве. Но хватит ли у меня смелости сдаться полиции?

Этого я никогда не узнаю.

Бретань

Плогоф — мыс Ра

— Я никому не рассказывал о том, что сделал тем утром, просто жил с этим.

— А что произошло потом? — спросила Билли.

Мы снова улеглись на диван. Я повернулся спиной, она обвила рукой мой торс, а я держался за ее бедро, как за спасательный круг.

После того как я рассказал эту историю, на душе полегчало. Билли понимала меня и не осуждала, а в большем я и не нуждался.

— Вечером Буш выступил по телевизору, сказал, что не допустит анархии в стране. На следующий день четыре тысячи служащих Национальной гвардии вышли патрулировать город, потом к ним присоединились морские пехотинцы. На четвертый день все затихло, и мэр отменил комендантский час.

— А следствие?

— Во время бунта погибло около пятидесяти человек, несколько тысяч были ранены. Когда все закончилось, арестовывали всех подряд, некоторые задержания были оправданны, другие нет. Но в смерти Круса Альвареса так никого и не обвинили.

Билли закрыла мне рукой глаза и поцеловала в шею.

— Пора спать.

Рим

Пьяцца Навона

— До свидания, Мило. Спасибо, что слушал и не прерывал, — сказала Кароль, вставая.

Еще не придя в себя от услышанного, Мило тоже поднялся и остановил ее, нежно взяв за руку.

— Подожди… А почему ты уверена, что это сделал Том? Ведь он ничего не говорил.

— Мило, я же коп. Два года назад я получила доступ к некоторым архивам лос-анджелесской полиции, заодно запросила досье по убийству отчима. Ничего интересного: два-три протокола допросов людей, живших рядом с магазином, несколько фотографий с места преступления и халтурно снятые отпечатки пальцев. Никому не было дела до мелкого торговца из Мак-Артур-Парка, но на одном снимке я заметила стоящий у стены скейтборд с падающей звездой.

— И этот скейтборд…

— …это я подарила его Тому, — договорила она, отворачиваясь.

33

Цепляться друг за друга

Понедельник, 27 сентября

Париж

Европейская больница Мари Кюри

Хирургическая бригада столпилась вокруг профессора Жана Батиста Клузо.

При помощи пилы он вскрыл грудину Билли, двигаясь от нижней части к подбородку.

Осмотрев расположенные в перикарде коронарные артерии, врач подключил аппарат искусственного кровообращения. Предварительно он ввел концентрированный раствор калия, чтобы остановить сердце, вместо которого теперь работал насос. Легкие временно заменил оксигенатор.

Проводя операции на открытом сердце, Жан Батист Клузо с неослабевающим восхищением смотрел на волшебный орган, от которого зависела наша жизнь. Сто тысяч ударов в день, тридцать шесть миллионов в год, более трех миллиардов за жизнь — все это один небольшой ярко-красный, внешне такой хрупкий насос…

Профессор вскрыл сначала правое предсердие, затем левое и приступил к процедуре удаления опухолей. Особое внимание он уделил их основанию, чтобы предотвратить возможность рецидива. Фиброзная опухоль действительно оказалась очень большой.

«Счастье, что ее вовремя обнаружили!»

Он осмотрел полость сердца и желудочки на случай, если там скрывались другие опухоли, но все было чисто.

Наконец доктор отключил аппарат искусственного кровообращения, провентилировал легкие, установил дренажные трубки для вывода крови и зашил грудину металлической нитью.

«Быстро и хорошо!» — подумал он, снимая перчатки и выходя из операционной.

Южная Корея

Женский Университет Ихва

Над Сеулом заходило солнце. Как каждый вечер в час пик, автомобили запрудили улицы корейской столицы.

Изель Парк вынырнула из метро, прошла несколько метров по тротуару и перебежала дорогу, направляясь в кампус. Университет Ихва стоял в самом центре студенческого городка. Он насчитывал двадцать тысяч слушательниц и считался одним из лучших и престижнейших в стране.

Девушка спустилась по длинной пологой лестнице, ведущей к месту, известному как «разлом», — бетонной дорожке между двумя стеклянными зданиями, стоящими друг напротив друга. Через центральную дверь она вошла в прозрачное помещение, напоминающее пароход. Весь первый этаж занимали магазинчики и кафе, как в суперсовременном торговом центре. Изель на лифте поднялась туда, где располагались учебные классы, театр, кинозал, спортзал, а главное, огромная, круглосуточно открытая библиотека. Юная кореянка задержалась у автомата и со стаканчиком зеленого чая села за стол в глубине читального зала, представлявшего собой квинтэссенцию технических достижений XXI века. Каждый стол был идеальным рабочим местом с компьютером, дающим доступ ко всем имеющимся в библиотеке книгам (естественно, все они были оцифрованы).

Изель потерла глаза. Она спала стоя. Позавчера вернулась из путешествия, а ее уже завалили заданиями. Большую часть вечера она выписывала на карточки слова и повторяла пройденное, то и дело бросая взгляд на экран телефона. Всякий раз, когда он вибрировал, предупреждая о сообщении или мейле, она подскакивала. Но тот, от кого она ждала весточки, не появлялся.

Ее бросало в холодный пот, она дрожала и не находила себе места. Почему Джимбо не подавал признаков жизни? Кажется, зря она поверила ему, изменив своим принципам.