Бумажная девушка, стр. 42

— Как же я мог забыть! Стотысячный тираж с половиной пустых страниц! Вот и «входная дверь». Кстати, надо узнать, уничто…

Мило замер с открытым ртом и схватил мобильник. Пролистав несколько десятков писем, он наконец нашел то, что искал.

— Во сколько начался приступ? — спросил он, не отрывая глаз от экрана телефона.

— Кажется, около полуночи, когда я вернулся в номер.

— По нью-йоркскому времени это два часа ночи?

— Да.

— Тогда я знаю причину болезни, — заявил он, протягивая айфон.

Я прочитал письмо из издательства:

— Видел время?

— Да. Именно тогда у Билли начался припадок.

— Ее жизнь напрямую связана с этим тиражом, — отчеканил Мило.

— Получается, уничтожив его, мы чуть не убили ее.

Открытие взбудоражило нас и повергло в ужас. Мы чувствовали себя беспомощными, столкнувшись с ситуацией, где от нас ничего не зависит.

— Если сидеть сложа руки, она умрет, — сказал я.

— А что тут сделаешь? Весь тираж уже уничтожен!

— Нет, в этом случае Билли была бы мертва. По крайней мере одна книга цела.

— Издательство прислало мне один экземпляр! А я отдал его тебе! Что ты с ним сделал? — воскликнул Мило.

Пришлось хорошенько покопаться в памяти, чтобы ответить на вопрос. Я вспомнил, как открывал роман в тот достопамятный вечер, когда мокрая Билли свалилась ко мне в гостиную. На следующее утро, незадолго до того, как девушка показала татуировку, я снова взял его в руки…

Я не мог сосредоточиться. Картинки мелькали в голове, сменяя друг друга. Что же произошло потом… потом… мы поссорились, и я со злости швырнул книгу в помойное ведро!

Мило присвистнул, узнав о судьбе последнего экземпляра.

— Да, мы вляпались!

Я потер глаза. У меня тоже поднялась температура. Я тут же вспомнил все свои беды: нестерпимо болевшую вывихнутую ногу, армию мексиканцев, избивших меня в баре у мотеля, свое дурацкое тело, напичканное лекарствами, идиота, который ни с того ни с сего дал мне в нос, и, конечно, неожиданный и волнующий поцелуй странной девушки, хозяйничавшей в моей жизни…

Меня мучила мигрень, а голова напоминала земной шар, внутри которого кипела и булькала лава. Вдруг сквозь этот бред пробилась здравая мысль:

— Надо попросить домработницу не выбрасывать книгу.

Мило протянул мне телефон. Я сразу дозвонился до Терезы. К несчастью, пожилая женщина два дня назад вынесла мусор.

Мой друг сразу все понял и состроил недовольную гримасу. Где теперь роман? В центре сортировки бытовых отходов? На мусоросжигательном или перерабатывающем заводе? А может, кто-то подобрал его? Нужно во что бы то ни стало найти книгу, хотя это равносильно поискам иголки в стоге сена.

Ясно одно: надо спешить.

От этого зависит жизнь Билли.

27

Always on my mind [70]

Билли все еще спала. Мило пошел к Кароль. Мы договорились встретиться через два часа в библиотеке, чтобы кое-что поискать и разработать план действий. В вестибюле я встретил Аврору: она оплачивала счет у стойки.

Искусственный беспорядок на голове, солнечные очки, которые так любят звезды, и одежда в ретро-богемном стиле: короткое платье, рокерская кожаная куртка, ботильоны на высоком каблуке и винтажная дорожная сумка. Любая другая женщина в таком наряде выглядела бы смешно, на Авроре же все смотрелось безупречно.

— Уезжаешь?

— Да. Завтра вечером выступаю в Токио.

— В Киои-холле?

Удивительно, но я не забыл название места, где она играла во время турне по Японии, в котором я сопровождал ее.

Глаза Авроры загорелись:

— Помнишь старый «Плимут Фурия», который ты взял напрокат? Как мы намучились, пока искали концертный зал! Я влетела в гримерку за три минуты до начала выступления и никак не могла отдышаться, потому что всю дорогу бежала.

— Ты все равно хорошо отыграла!

— А потом мы целую ночь провели в дороге, чтобы увидеть «бурлящий ад» Беппу! [71]

При воспоминании об этом эпизоде мы погрузились в ностальгию. Да, были и у нас моменты счастья и безмятежности, причем не так давно…

Наконец Аврора прервала неловкое, но такое трогательное молчание, извинившись за поведение Рафаэля Барроса. Оказывается, она звонила ночью, чтобы узнать, как дела, но не застала меня в номере. Пока коридорный выносил чемоданы, я вкратце рассказал о болезни Билли. Аврора слушала с интересом. Ее мать умерла в тридцать девять от слишком поздно выявленного рака груди. После этой неожиданной смерти пианистка ударилась в ипохондрию и очень переживала за здоровье близких.

— Боюсь, это что-то серьезное. Ее надо срочно показать хорошему врачу. Если хочешь, могу кое-кого посоветовать.

— Кого же?

— Профессор Жан Батист Клузо, великолепный диагност, можно сказать, французский доктор Хаус. Он возглавляет кардиологическое отделение одной парижской больницы, а большую часть времени работает над созданием искусственного сердца, но если сослаться на меня, обязательно примет.

— Твой бывший любовник?

Аврора закатила глаза:

— Клузо меломан и часто приходит послушать меня, когда я играю в Париже. Он гений, хотя далеко не так хорош, как Хью Лори, сам увидишь.

Она включила свой смартфон и нашла в длинном списке контактов телефон врача. Уже садясь в машину, она бросила:

— Жди, сейчас перешлю номер.

Служащий захлопнул дверцу, и шикарный автомобиль направился к массивным воротам, преграждающим вход на территорию комплекса. Но, не проехав и пятидесяти метров, такси остановилось посреди аллеи. Аврора выскочила, подбежала и быстро поцеловала меня. Прежде чем снова исчезнуть, она надела на меня наушники и сунула в руки плеер.

У меня на губах остался вкус ее поцелуя, а в ушах звучали слова одной из самых красивых баллад Элвиса, которую я открыл Авроре, когда мы были влюблены настолько сильно, чтобы дарить друг другу песни.

28

Испытание

Откуда в отеле такая роскошная библиотека?

Наверное, щедрого подарка эмира хватило не только на клинику. Больше всего поражал анахронизм в оформлении и бросающаяся в глаза элитарность помещения, словно это был читальный зал престижного английского университета, а не гостиничная библиотека. В украшенных изящными коринфскими колонками шкафах стояли тысячи томов в элегантных переплетах. При взгляде на тяжелые резные двери, мраморные бюсты и старинные деревянные панели на стенах возникало ощущение, что перенесся на несколько веков назад. Единственная уступка современности — компьютеры последней модели были спрятаны в шкафах из орехового дерева.