Бумажная девушка, стр. 26

Она бросила на меня презрительный взгляд:

— Вы постоянно говорите гадости, постоянно раните меня! У вас прямо талант.

Когда Джек в последнюю минуту отказался ехать на Гавайи, Билли отправилась в бар «Красное пианино» рядом с Олд-стейт-хаус. Она очень расстроилась и даже подумывала свести счеты с жизнью. Чтобы забыться, она выпила несколько рюмок водки. Ее угощал некий Пол Уокер, управляющий несколькими магазинами шаговой доступности, входящими в одну известную сеть. Затем он предложил проводить ее домой. Последовавшее за его вопросом молчание он расценил как знак согласия и уже в такси стал распускать руки. Билли пыталась отбиваться, но недостаточно активно, и этот тип решил, что имеет право на небольшую компенсацию — не зря же он платил за водку! У девушки кружилась голова, она сама не понимала, чего хочет. Отпустив такси, «друг» Пол вошел вместе с ней в дом и напросился в гости выпить еще по стаканчику. Устав от препирательств и боясь разбудить соседей, Билли впустила его в лифт. Больше она ничего не помнила, а наутро обнаружила, что лежит на диване с задранной юбкой. Три месяца она умирала от страха, сдавая анализы на ВИЧ и покупая тесты на беременность, но так и не решилась пойти в полицию — в глубине души она понимала, что сама виновата в произошедшем.

Мой вопрос заставил ее снова пережить эту гадкую историю, и теперь она смотрела на меня со слезами на глазах.

— Почему… почему в ваших романах со мной постоянно происходят такие вещи?

Ее вопрос поразил меня в самое сердце, и я абсолютно искренне ответил:

— Потому что вы воплощаете мои навязчивые идеи, самые низменные и черные желания. Те, что вызывают у меня отвращение и непонимание и порой заставляют ненавидеть самого себя.

Билли никак не отреагировала на мои слова. Кажется, она не горела желанием уходить из бара.

— Пойдемте в гостиницу, — повторил я, протягивая руку.

— Como chingas! [46] — прошипел Хесус сквозь зубы.

Не обращая внимания на провокацию, я смотрел на Билли.

— Мы не можем сейчас расстаться. Вы ведь и сами знаете, что вы мой последний шанс на спасение, а я — ваш.

Она хотела что-то ответить, но тут Хесус обозвал меня «joto». [47] Я хорошо знал это слово — так ругалась Тереза Родригес, старая гондураска, когда-то жившая по соседству с моей матерью в Мак-Артур-Парке, а теперь убиравшая у меня дома.

Я сам не заметил, как размахнулся и ударил. Мощный хук правой, как в старые добрые времена, — и Хесус лежит на соседнем столе, а вокруг валяются разбитые пивные кружки и такое. Отличный удар, но, к сожалению, продолжить мне не дали.

В мгновение ока атмосфера в баре наэлектризовалась, и посетители, довольные тем, что наконец появилось достойное зрелище, криками приветствовали начало драки. Два типа подошли сзади и приподняли меня, а с появлением третьего мерзавца я пожалел, что сунулся в бар. Удары сыпались один за другим, лицо, печень и желудок горели, но, как ни странно, мне было даже приятно. Дело не в мазохизме, просто избиение вдруг показалось мне важным этапом на пути к искуплению грехов. Я опустил голову, ощущая во рту железистый привкус крови. Перед глазами, как в свете стробоскопа, мелькали воспоминания вперемежку с реальными сценами в баре: журнальные фотографии, где Аврора смотрит влюбленным взглядом не на меня, а на другого типа, предательство Мило, растерянный взгляд Кароль, татуировка на бедре местной секс-бомбы Паломы, которая с началом драки прибавила звук и теперь с удвоенным рвением суетилась за стойкой. Потом я увидел силуэт Билли — она подошла, держа в руке бутылку со скорпионом, и разбила ее об голову одного из нападавших.

Внезапно все стихло. Я с облегчением понял, что «праздник» закончился. Меня подняли, пронесли через толпу и вышвырнули на улицу под дождь. Я приземлился лицом в грязную лужу.

19

Роуд-муви

— Мило, открой!

Затянутая в униформу, Кароль изо всех сил колотила в дверь — закон был на ее стороне, и это придавало ей уверенности в себе.

Пасифик-Палисейдс

Небольшой трехэтажный дом, окутанный утренним туманом

— Предупреждаю, с тобой говорит полицейский, а не подруга. Именем закона Калифорнии, открой немедленно!

— Да срать я хотел на этот закон Калифорнии, — проворчал Мило, отпирая дверь.

— Очень конструктивный подход! — фыркнула Кароль, входя в дом.

Мило стоял перед ней в трусах и старой футболке с надписью «Спэйс Инвейдерс». [48] Он был бледен, под глазами мешки, а волосы торчали в разные стороны, словно он проводил химический опыт и неправильно смешал ингредиенты. Каббалистические знаки Мары Сальватручи, вытатуированные на обеих руках, угрожающе поблескивали.

— Между прочим, сейчас нет и семи утра, и ты меня разбудила. К тому же я не один.

На стеклянном журнальном столике Кароль заметила пустую бутылку из-под дешевой водки и пакетик с остатками травы.

— Я думала, ты завязал, — расстроилась она.

— Сложно завязать, когда жизнь рушится… Ты разорил лучшего друга и не способен помочь ему, хотя у него нехилые проблемы. Поэтому я бухнул, выкурил три-четыре косячка и…

— И решил, что тебе нужна компания.

— Ну да. Это мое дело, понятно?

— Кого же ты позвал? Сабрину? Вики?

— Нет, подобрал двух шлюх за пятьдесят долларов на Крик-авеню, довольна?

Кароль не ожидала такого поворота событий и смущенно усмехнулась. Она не знала, правда это или очередная провокация.

Мило включил кофеварку и, зевнув, вставил капсулу с кофе.

— Ладно, объясни уж, зачем разбудила ни свет ни заря.

Некоторое время Кароль молчала в замешательстве, потом собралась с духом и заговорила:

— Вчера вечером я оставила ориентировку на «Бугатти» и попросила сообщить, если появятся какие-то новости. И знаешь что? Машину только что обнаружили в подлеске неподалеку от Сан-Диего.

Мило просиял.

— А Том?

— О нем ничего не известно. Автомобиль остановили за превышение скорости, но женщина, сидевшая за рулем, скрылась.

— Женщина?

— Да, в местном отделении полиции сказали, что машиной управляла молодая женщина. Но в рапорте написано, что на пассажирском сиденье находился мужчина.

Кароль прислушалась к звукам, доносившимся из ванной. К журчанию душа добавился шум фена — там действительно были два человека…

— Рядом с Сан-Диего, говоришь?

Кароль сверилась с рапортом.

— Да, в городке неподалеку от Ранчо-Санта-Фе.

Мило почесал голову, приведя и без того взъерошенные волосы в еще больший беспорядок.

— Я вчера взял напрокат машину, так что сейчас поеду туда. Если не терять времени, возможно, удастся понять, что задумал Том.

— О'кей, я с тобой!

— Не стоит.

— Тебя никто не спрашивает. Хочешь ты или нет, я все равно поеду.

— А как же работа?

— Я сто лет не брала отпуск! К тому же вести расследование лучше вдвоем.

— Боюсь, как бы он не наделал глупостей, — признался Мило, задумчиво глядя в потолок.

— А ты разве не тем же самым занимаешься? — строго спросила Кароль.

Дверь ванной открылась, и оттуда, весело болтая, вышли две южноамериканки: одна полуголая с тюрбаном из полотенца на голове, другая — закутанная в банный халат.

Кароль чуть не стошнило — эти девушки казались ее плохой копией. Они выглядели вульгарно и потрепанно, но у одной были ее светлые глаза, а у другой, высокой, ямочка на подбородке. Не выберись она из Мак-Артур-Парка, превратилась бы в такое же жалкое существо.