Черняховский, стр. 69
Передовыми частями дивизии Городовикова часто интересовался не только командарм генерал Крылов, но и командующий фронтом.
— Петр Иванович, — попросил Черняховский генерала Иголкина, — запросите, кто сейчас ближе всех к цели? Какая им требуется помощь?
Ответ последовал быстро:
— Ближе всех к границе армия генерала Крылова, дивизия генерала Городовикова, племянника известного героя гражданской войны Оки Ивановича Городовикова. Передовой полк полковника Водовозова. Впереди всех 2-й батальон капитана Губкина. Только что генерал Крылов просил поддержки штурмовой авиацией: Губкина контратакуют танки. Но штурмовики в воздухе, на пути к позициям Галицкого…
Черняховский немедленно связался с командующим воздушной армией генерал-полковником Хрюкиным:
— Сможете полк штурмовиков перенацелить на поддержку передового батальона дивизии Городовикова?
Бойцы батальона Губкина уже приготовились пропустить через свои окопы вражеские танки, чтобы отсечь наступающую за ними пехоту, когда в воздухе появились штурмовики «ильюшины».
— Ур-ра! — прокатилось по цепи.
Прошло несколько минут. Штурмовики улетели, а на поле осталось семь горящих машин, вражеская атака была отбита.
Бойцы батальона Губкина с нетерпением ожидали утра 16 августа. Никто из них еще не знал, что именно они будут одними из первых, кто ступит на землю врага.
С передовых позиций батальона можно было разглядеть вдали очертания островерхих черепичных крыш, шпили кирх. Это был чужой, незнакомый город Ширвиндт, первый немецкий город, который увидели советские воины. Последний километр…
На востоке еще рдела заря, подернутая дымом пожарищ, когда заговорила наша артиллерия. От огневого шквала на вражеской стороне заполыхала земля. Не успел утихнуть гром канонады — в воздухе появились краснозвездные самолеты…
Впереди всех наступали воины капитана Губкина и другие подразделения Городовикова, Калинина, Гладышева. Гитлеровцы стремились любой ценой отбросить их, то и дело переходили в контратаки. С окраины Ширвиндта вражеские пушки стреляли прямой наводкой.
Замполит второго стрелкового батальона Костин поднялся в атаку с возгласом:
— Вперед, за Родину! До границы триста метров!
Стоголосое «ура!» прокатилось по клеверному полю.
Чаще застучали пулеметы и автоматы.
— Вот она, Германия, ребята! — закричал Виктор Закаблук.
До пограничной реки Шешупе оставалось двести метров. На пути наступавших — трупы гитлеровцев, опрокинутые пушки, машины, брошенные каски, автоматы, разбитое и разбросанное снаряжение. Равняясь на батальон Губкина, приближались к границе подразделения капитана Юргина.
В семь часов утра 17 августа 4-ю роту старшего лейтенанта Зайцева от берега Шешупе отделяло всего сто метров. Левее продвигалась рота Евдокимова. Бойцы схватывались с фашистами врукопашную, били их прикладами, кололи штыками, забрасывали гранатами. Раненный осколком вражеской мины, сержант Али Рзаев крикнул бежавшему рядом другу:
— Волощук! Возьми флаг!
В семь тридцать отделение комсомольца сержанта Закаблука первым достигло государственной границы Советского Союза. Раздался салют из автоматов. Сильные руки старшего лейтенанта Зайцева держали алый флаг, трепещущий на ветру. Городовиков доложил Крылову о выполнении приказа командующего фронтом и что 184-я Краснознаменная Духовщинская стрелковая дивизия, три года назад на этом рубеже принявшая первый удар захватчиков, вышла к границе и водрузила на ней государственный флаг Союза Советских Социалистических Республик.
Черняховский сердечно поздравил генерала Городовикова и весь личный состав с исторической победой. Приказал всех солдат, сержантов и офицеров, которые первыми вышли к границе, представить к правительственным наградам, а особенно отличившихся — к званию Героя Советского Союза.
К званию Героя комдив представил командира передового батальона капитана Губкина, его заместителя по политической части старшего лейтенанта Костина и командира роты старшего лейтенанта Зайцева.
В результате почти двухмесячного непрерывного наступления войска 3-го Белорусского с боями прошли более шестисот километров и вышли к границе 1941 года Советского Союза с фашистской Германией на широком участке от Кибартая до Сувалок. Грандиозная Белорусская операция, развернувшаяся на тысячекилометровом фронте, закончилась разгромом одной из мощнейших группировок немецко-фашистских войск. «Положение группы армий „Центр“ после июня 1944 года, — признавал впоследствии генерал Гудериан, — было просто катастрофическим, худшего ничего и не придумаешь».
Враг потерял почти треть своих сил на Восточном фронте. Для сохранения линий фронта гитлеровскому командованию потребовалось вновь ввести в действие около пятидесяти дивизий, в том числе восемнадцать из стран Западной Европы.
Белорусские фронты освободили территорию, по площади равную Англии. Это была одна из самых выдающихся операций в ходе Великой Отечественной войны. Она создала условия для перехода наших войск в наступление на Варшавско-Берлинском и других важнейших стратегических направлениях.
Беспрецедентная операция, само название которой — «Багратион» — стало выражением преемственности немеркнущей славы русского оружия, навсегда вошла в золотой фонд русской военной науки — науки побеждать, основы которой заложил великий Суворов и славу которой доблестно пронесли сквозь огонь кровопролитных сражений советские воины.
4
На Варшавско-Берлинском направлении немецко-фашистское командование сил и средств имело меньше, чем на своем северном фланге в составе групп армий «Север» и «Центр». Это объяснялось тем, что гитлеровцы, оставляя крупные силы в Прибалтике и в Восточной Пруссии, вынашивали авантюристические планы нанесения контрудара в тыл Красной Армии, наступающей на Варшаву.
Ставка Верховного Главнокомандования Советских Вооруженных Сил в целях ликвидации опасности флангового контрудара запланировала 3-му Белорусскому фронту совершить вторжение в Восточную Пруссию и разгромить тильзитско-инстербургскую группировку противника, а трем Прибалтийским и Ленинградскому фронтам разгромить группу армий «Север» и полностью освободить Прибалтику. При этом войска Черняховского должны были первыми прорвать укрепрайон, подготовленный немцами задолго до войны и состоящий из мощных долговременных и полевых укреплений.
В штаб-квартире командующего фронтом раздался телефонный звонок.
— Верховный Главнокомандующий, — прозвучал в трубке знакомый голос Антонова, — приказал вам провести операцию по разгрому тильзитско-инстербургской группировки противника. Восьмого октября вы лично должны доложить ему свой план.
— Алексей Иннокентьевич! Вам-то хорошо известно, что 3-й Белорусский фронт, встретив упорное сопротивление противника, вынужден был перейти к обороне. О новом наступлении можно говорить только после получения подкреплений.
— О дополнительном выделении танков и артиллерии из РГК пока и речи быть не может.
— В таком случае оперативное командование вермахта свои резервы с неатакованных участков Баграмяна и Рокоссовского бросит в полосу нашего прорыва. Прошу доложить Верховному Главнокомандующему: для того чтобы сковать войска противника на моих флангах, необходимо отдать директиву Баграмяну и Рокоссовскому начать наступление хотя бы частью сил.
— Изменить решение Верховного невозможно. Соседи готовятся к другим, не менее важным операциям!
Черняховский в тяжелом раздумье положил трубку. Озабоченность командующего была понятна. На этот раз предстояло сражаться с войсками группы армий «Центр» в одиночку, в то время как в Белорусской операции на группу армий «Центр» наступало четыре фронта. Общая стратегическая обстановка не благоприятствовала проведению Тильзитско-Инстербургской операции. Армии 3-го Белорусского, уставшие после длительного наступления, безусловно, нуждались в доукомплектовании, в усилении танковыми соединениями и артиллерией Резерва Верховного Главнокомандования. В предстоящей операции войска фронта должны были оттянуть на себя как можно больше сил противника с главного стратегического Варшавско-Берлинского направления и в последующем помочь Прибалтийским фронтам.