Дверь к смерти (сборник), стр. 20

– Я немного о тебе наслышан. Что ты за человек?

– О… я тоже мыслитель и тоже культурный. По алгебре всегда имел пятерки. Сплю как сурок. Честный, честолюбивый, одним словом – славный малый.

– Похоже, в своем деле ты собаку съел.

– Что верно, то верно. В радиусе десяти миль от Таймс-сквер сбросить меня с хвоста можно, только если завязать глаза. А какие еще требования предъявляются к соискателю работы, которую ты хочешь мне предложить?

Он пропустил мой вопрос мимо ушей и начал с другого конца:

– Моя фамилия Кристи… Макс Кристи. Слышал обо мне?

Если я что и слышал, то помнил крайне смутно, но задевать его самолюбие смысла не было.

– Макс Кристи? – вылупился я. – Да брось ты!

– Я так и думал. Я в Нью-Йорке всего пару лет, но скажу без бахвальства, что известность приобрел довольно быстро. Сколько тебе платил Вульф?

– Мне неловко, – вяло запротестовал я. – Не хотелось бы, чтобы это просочилось в газеты. Меня обеспечивали питанием, и я поднакопил ценных бумаг. Я с готовностью…

Шаги в коридоре затихли перед нашей дверью, и послышался голос надзирателя:

– Мистер Кристи! Вас ждут внизу, в конторе.

Мой собеседник и ухом не повел.

– Зайди минут через десять, Уилкс, – сказал он. – Я занят.

Я поспешил засвидетельствовать это, выкрикнув:

– У нас совещание, Уилкс!

– Но мне кажется, вас выпускают.

– Должно быть. Возвращайся через десять минут.

Уилкс удалился, бормоча себе под нос. Кристи возобновил беседу:

– Так ты говорил…

– Да. Что с готовностью выслушаю любое предложение, но меньше чем на пятьдесят тысяч не соглашусь.

– Я не шучу, Гудвин.

– Я тоже.

– Чушь. Тебе такие деньги в жизни не снились. – Он повернул голову и буравил меня взглядом. – В любом случае речь идет не о том, сколько тысяч в год тебе положат – только не в нашем бизнесе.

– В каком бизнесе?

– Которым я занимаюсь. Как, я сказал, меня зовут?

– Макс Кристи.

– Так что тебе еще надо? Вот, например, почему я здесь? Вчера меня замели по ошибке во время облавы. Однако я бы и часа здесь не провел, если бы не воскресенье, да к тому же пасхальное. Но сейчас… – Он взглянул на часы. – Сейчас еще нет и полудня, а меня уже выпускают. Наша организация всесильна. Для такого человека, как ты, у нас найдется подходящая работенка. Как только начнешь, перед тобой откроются любые возможности. Конечно, учитывая твой сомнительный послужной список, на это потребуется время. Придется повкалывать на совесть. Но жалованье ты заломил совершенно нереальное. Во всяком случае, пока идет испытательный срок. Зато потом все уже будет в твоих руках. Если придешься ко двору, перед тобой все двери откроются. Я уже не говорю о подоходном налоге.

– А что там с подоходным налогом?

– Суди сам. Допустим, Вульф платил тебе тридцать тысяч в год, чего, конечно, и в помине не было. Задумывался ли ты хоть раз о подоходном налоге? Нет. Его высчитывали из твоего жалованья, прежде чем его выплатить. Ты никогда о нем и не вспоминал. В нашем же бизнесе ты сам решаешь, как с ним поступить. Например, ты не собираешься конфликтовать с законом и хочешь играть честно, но при этом не желаешь, чтобы тебя обдирали как липку, – так сам и решай, как быть с налогом.

Кристи приподнял стакан и сел на край койки.

– Послушай, Гудвин, пользуясь случаем, хочу сделать тебе предложение. Я вот лежал тут, читал про тебя и вдруг подумал: вот есть парень подходящего возраста, знающий дело, неженатый, толковый, разбирается в людях, знаком с кучей фараонов, много лет был частным сыщиком. Что, если он откликнется на дельное предложение? Ведь он только что лишился работы, по уши запутался в деле об убийстве в Уэстчестере и, возможно, нуждается в помощи. Вот о чем я подумал, а потом решил: почему бы не спросить его самого? Гарантировать я ничего, конечно, не могу. Особенно если на тебя навесят убийство. Но если тебе сейчас нужна помощь или когда-нибудь потом ты захочешь испробовать себя в деле, то вот он я, Макс Кристи, всегда готов замолвить за тебя словечко. Если ты…

Он замолк, прислушиваясь к звуку шагов. От двери донесся голос Уилкса:

– Вас требуют, мистер Кристи. Я сказал им, что вы заняты, но они настаивают. Сейчас за вами пришлют.

– Ладно, Уилкс. Иду. – Мой сокамерник встал на ноги. – Так что скажешь, Гудвин?

– Спасибо за любезное предложение, – улыбнулся я. Уилкс, отомкнув дверь, стоял в проеме, так что я попридержал язык. – Вот выйду отсюда, немного очухаюсь и тогда буду лучше знать, что? творится вокруг. – Я поднялся на ноги. – Как с тобой связаться?

– Лучше всего по телефону. Черчилль пять-три-два-три-два. Бываю я там, правда, нечасто, но мне быстро передадут. Запиши номер.

– Запомню. – Я пожал протянутую руку. – Рад был познакомиться. Куда выслать чек за завтрак?

– Брось. Мне было приятно. Надеюсь, еще увидимся.

Вышел он как президент корпорации на встрече с папой римским – Уилкс почтительно придержал дверь.

Я уселся на койку, размышляя о том, что Макс Кристи сделал Арчи Гудвину чертовски заманчивое предложение. Но куда, черт возьми, запропастился Паркер? В тюрьме быстро становишься нетерпеливым.

Глава девятая

Было уже семь вечера и смеркалось, когда я остановил машину перед особняком Вульфа на Западной Тридцать пятой улице и, преодолев семь ступенек, взошел на крыльцо. Паркер, вооруженный бумагами, из которых помимо прочего явствовало, что моя постоянная доступность гражданам штата Нью-Йорк оценена в десять тысяч долларов, прибыл в тюрьму чуть позже двух. И уже десять минут спустя я был снова отпущен строить козни обществу.

Окружной прокурор Арчер пожелал свидеться со мной в присутствии моего адвоката, и мы с Паркером уважили его просьбу. Конца этой встрече не было видно, и тянулась она на редкость занудливо. Мне ни разу не представилось возможности блеснуть остроумием. В отличие от других случаев, когда я общался с подобными крючкотворами, ничто меня не вдохновляло. Мне все время приходилось говорить правду, и ничего, кроме правды… Исключая, конечно, эпизоды с колбасой и телефонным звонком от Арнольда Зека.

Когда слуги закона наконец решили, что на сегодня хватит, и мы с Паркером стояли на тротуаре перед зданием суда, он спросил:

– Могу ли я узнать, где находится Вульф?

– Сомневаюсь. Он приказал не разыскивать его.

– Понятно.

Его тон разозлил меня.

– Все сказанное мною там, – заявил я, – сущая правда. И я не имею ни малейшего представления о том, где он скрывается и что там делает.

Паркер только пожал плечами:

– Я вовсе не жалуюсь. Надеюсь лишь, что он не ввязался в дело, которое ему не по зубам… Да и вам тоже.

– Подите к черту, – посоветовал я и ушел.

Уэстчестерская шайка, конечно, не виновата, но уж кто-кто, а Паркер достаточно знал меня, чтобы понять, когда я вру, а когда нет. Чертовски досадно, когда ты в кои-то веки говоришь правду, а тебе не верят.

Не меньшую досаду я испытал от приема, оказанного мне в доме Вульфа. Вместо Фрица меня встретила записка, оставленная на моем столе и прижатая уголком конторской книги.

Я с удовлетворением отметил, что он, как было у нас заведено, не забыл поставить время. Меня тронуло также то, что записку ко мне он закончил теми же словами, что и Вульф. Тем не менее после проведенной в каталажке ночи такой прием обескураживал. Не говоря уж о том, что целых пять часов никто не отвечал на телефонные звонки, – подобного за все годы, что я здесь работал и жил, не случалось ни разу. Если только Теодор…