100 великих евреев, стр. 62

Несмотря на свою активную общественную и профессиональную жизнь, она совершала турне по Америке, выступив в общей сложности в почти четырех десятках городов, пропагандируя свою особую смесь анархизма и равноправия женщин. К 1910 г. она ведущей анархисткой и феминисткой Америки и опубликовала ряд эссе, излагавших ее убеждения.

После освобождения Саши из тюрьмы в 1919 г. они основали «Лигу против воинской повинности», протестуя против участия США в Первой мировой войне. Эмма и Саша были арестованы за свою деятельность и депортированы из страны. Ей не разрешили вернуться в Америку до конца ее жизни, и оставшиеся ей двадцать один год она скиталась по Европе и Канаде. Увлеченная поначалу русской революцией, позднее Эмма считала ее всего лишь еще одним проявлением борьбы за власть.

Эмма Гольдман обязана своим устойчивым влиянием не своей политической деятельности, а скорее своей активной роли первооткрывательницы наряду с такими женщинами, как Сенгер, Флоренс Найтингейл, Эмили Дейвис, Джозефин Батлер, Элизабет Блэкуэлл и Каролайн Нортон, которые, по словам Маргарет Форстер стояли у истоков активного феминизма в XIX – начале XX в.

МОЗЕС МОНТЕФЬОРЕ

Сын евреев-иммигрантов из Италии Мозес Монтефьоре в Англии XIX в. стал преуспевающим биржевым маклером (будучи зятем Натана Ротшильда), а затем и доверенным лицом королевы Виктории. В 1840 г. сэр Мозес возглавил первые в еврейской истории международные усилия, против антисемитизма, проявившегося в злобном обвинении евреев Дамаска в ритуальном убийстве. Организовав группу представителей ведущих западных стран, Монтефьоре добился освобождения большинства евреев, обвиненных в преступлении, которого они не совершали (двое умерли от жестоких пыток сирийцев).

Выйдя в молодом возрасте в отставку после успешной военной и деловой карьеры, Монтефьоре посвятил оставшиеся ему многие годы жизни улучшению условий жизни евреев по всему свету. Хотя многие его успехи оказались преходящими, сэр Мозес показал пример, которому следовали потом Бенджамин Дизраэли и другие еврейские руководители. Еврей мог успешно конкурировать не только в международных финансах (что доказали Ротшильды), но и в мировой политике и дипломатии. С помощью таких просвещенных современных стран, как демократическая Англия, евреи могли позаботиться о себе.

Монтефьоре родился в Ливорно (Италия). Когда он был еще маленьким, его родители приехали ненадолго в Лондон и остались навсегда. Молодой Мозес приобрел свой первый деловой опыт в качестве ученика в оптовой бакалейной торговле. Он стал одним из двенадцати «маклеров-евреев» Лондонской биржи. Работал на Натана Ротшильда, а затем (благодаря браку с Джудит Коэн, написавшей уже в качестве миссис Монтефьоре первое руководство светского поведения на английском языке и ставшей предвестницей Эмили Пост) стал его другом. Служил в территориальной армии в графстве Суррей и развозил депеши во время Наваринского сражения. И только в сорок лет приступил к реализации своего истинного призвания – спасения евреев от гонений по всему свету.

В молодые годы он не следовал предписаниям своей религии. В 1827 г., после своего первого из семи посещений Палестины, Монтефьоре начал получать удовольствие от ритуалов (даже построил в своем имении собственную синагогу и в своем окружении убивал приносимых в жертву животных). По иронии судьбы, активный борец с обвинениями в ритуальных убийствах знал из повседневной жизни положительные ценности, которые приносит строгое соблюдение иудейского закона.

Многие авторы (в том числе Пол Джонсон в «Истории евреев») описывали Монтефьоре как последнего из так называемых почтенных евреев, высокий общественный и деловой статус которых позволял им браться за международные дипломатические усилия по спасению гонимых евреев. Его дружба с королевой Викторией началась, когда она была еще юной девушкой. В 1837 г. королева присвоила ему звание рыцаря за службу шерифом Лондона. По ощущениям Джонсона, королева проявила повышенный интерес к еврейской истории и культуре из большого уважения к личности Монтефьоре.

Другой крупный британский руководитель (сначала военный министр при Веллингтоне, затем министр иностранных дел при Грее, Мельбурне и Расселе и, наконец, премьер-министр Англии) виконт Пальмерстон верил, что, помогая возвращению евреев в Палестину, ускорит возвращение Мессии. В течение ряда десятилетий Пальмерстон был большим сторонником еврейского дела. Монтефьоре заручился помощью Пальмерстона в создании коалиции европейских государств (при поддержке американского президента Мартина Ван Бурена) по освобождению брошенных в тюрьму евреев, ложно обвиненных в том, что убили одного капуцина и выпили его кровь. Дамаскское дело было ранним вариантом позорного дела Дрейфуса во Франции, но скорее вопросом международной силовой политики, нежели только старомодным антисемитизмом. Стремившиеся к господству на Ближнем Востоке французы злонамеренно подогревали антисемитские настроения и пытались предотвратить какое-либо расследование. Известный французский адвокат-еврей Адольф Кремье выступил против циничной позиции своего правительства, став союзником Монтефьоре. При поддержке Пальмерстона и английского правительства Монтефьоре и Кремье уговорили сирийского правителя Мехмета Али освободить измученных пытками заключенных и предотвратить тем самым международный кризис.

На протяжении следующих сорока лет Монтефьоре использовал свое влияние на британское министерство иностранных дел в борьбе с антисемитизмом. Многие из его благородных усилий дали ничтожные результаты. В Италии еврейского мальчика Эдгардо Мортару похитили католики, пожелавшие обратить его в христианство. Монтефьоре направил протест в адрес папы Пия IX и итальянского правительства, но ничего не добился (мальчик стал набожным христианином, взял себе имя папы и в конце концов стал профессором теологии и канона в Риме). В 1863 г. при поддержке британского министерства иностранных дел Монтефьоре убедил султана Марокко гарантировать безопасность марокканских евреев. Стоило же сэру Мозесу вернуться в Англию, как султан отозвал свой указ, обусловив долгие десятилетия преследования местных евреев.

Несмотря на незначительные успехи его кампаний, Монтефьоре служил своеобразным символом как для евреев, так и для неевреев. С угнетением необходимо бороться, предпочтительно дипломатическими методами, но всегда решительно. Евреи учились у Монтефьоре тому, что можно организовывать мощные группы, призванные улучшить условия жизни своего народа. Поддержка, которую сионисты получили позже со стороны английского лорда Бальфура и других в деле создания еврейского государства, несомненно имела одним из своих истоков и достойный пример одного из величайших представителей викторианской эпохи – сэра Мозеса Монтефьоре.

ДЖЕРОМ КЕРН

Грандиозная постановка в 1927 г. Цигфельдом «Плавучего театра», написанного Джеромом Керном и Оскаром Хэммерстейном II, стала поворотным пунктом в истории американского музыкального театра. С тех пор каждый театральный композитор и либреттист испытывал воздействие вплетения ими драмы в музыкальную ткань. В «Плавучем театре» есть песни и музыкальные моменты, которые способствуют развитию действия и обогащают пьесу, делая ее персонажей более яркими и человечными людьми, за которых мы переживаем и волнующая жизнь которых оказывается важной для нас.

Хотя сам Джером Керн великодушно заявил, что Ирвинг Берлин «и есть американская музыка», его собственное влияние на целые поколения композиторов неизмеримо больше. Берлин был несравненным мелодистом, способным писать поразительные и незабываемые песни с простым и очевидным содержанием. И все же именно к Керну обращались за советом и вдохновением Джордж Гершвин, Ричард Роджерс, Харолд Арлен и многие другие. Керн отошел от европейской (в частности, венской) модели оперетты, господствовавшей в американском музыкальном театре в начале XX в., в пользу вполне экспрессивного стиля, связанного не просто с развлечением, а с театром. Гершвин признавал, что его народная опера «Порги и Бесс» не была бы написана, если бы не было такого образца, как «Плавучий театр». Почти «бесшовное» вплетение поздним Роджерсом песен в драматургический контекст почти полностью позаимствовано у Керна (при ключевой помощи Хаммерстайна, соавтора сначала Керна, а затем и Роджерса). Музыкальные постановки Алана Джея Лернера и Фредерика Лоева, Леонарда Бернстайна и Стивена Зондгейма также являются прямыми наследниками «Плавучего театра». Только в большой опере Эндрю Ллойда Веббера ослабело влияние Керна. Излишества Ллойда Веббера – это возвращение к эффектности ради эффектности, к театру как парку развлечений, Варьете Зигфелда без «Плавучего театра».