Экзамен для гуманоидов, стр. 37

Мишин и в самом деле не догадывался. Ему нравилась его работа, компьютерные игры, айкидо и поп-музыка. В длительные романы он не верил и не ввязывался, а длительным, в его понимании, было все свыше недели. Что уж говорить о двух месяцах. Тактику Иры он не понимал, считал, что она его недолюбливает, но не расстраивался. Во-первых, чтобы не скучать, хватало и работы, а во-вторых, была еще Галя, которая вроде бы относилась к Игорю вполне дружелюбно. А если совсем честно – какая может быть любовь, когда вокруг глубокий космос, у тебя в руках штурвал абсолютно реального звездолета, а впереди встреча с массой неизвестных опасностей и приключений?! Щенячьи слюни – вся эта любовь! Лучший пилот ВКС Игорь Мишин, тот самый, которому доверили ответственнейший этап полета – разгон, и какие-то нежные чувства! Что вы смеетесь, что ли? На кой черт они сдались суровому космическому волку?

За ужином Игорь радостно воспевал просторы Вселенной, агрессивно махал кулаком в сторону инструкции о космической радиации и фантазировал на тему новой встречи с другими цивилизациями. Ира отпускала сдобренные ядом замечания, а Галина молчала, размышляя о чем-то своем.

Все приборы работали нормально, но ученица Афанасьева пока не привыкла к расслабленности, она все еще помнила атмосферу постоянного «мозгового штурма» в лаборатории и не могла понять, почему ей на все вдруг стало хватать и времени, и нервов. Накануне она закончила осмотр «саркофагов» красной зоны – спящего экипажа и, тщательно запротоколировав параметры работы каждого из аппаратов, решила сделать перерыв. Вернее, это решала за нее инструкция. Галина была немало удивлена, что такую рациональную в плане труда и отдыха инструкцию составлял сам Афанасьев, безжалостно относившийся к себе и своим сотрудникам на Земле. Предстоял самый объемный этап работы – проверка и коррекция параметров в «зеленой зоне», где располагались камеры колонистов. С экипажем было проще. Все пилоты, биологи, инженеры подбирались специалистами среди членов Отряда Космонавтов, и подстраивать приборы их анабиозных камер было просто удовольствием. Отклонения составляли два-три процента. Колонисты таким эталонным здоровьем не отличались, и с каждым предстояла трудная работа.

Галя вздохнула. Шесть тысяч пациентов на месяц. Больше тысячи корректировок от нее не требовалось, но перевыполнение плана облегчало задачу следующим, и при опережении графика ко второй вахте могло случиться, что подобной спешки удастся избежать.

– Не грусти, Галюша, глаза боятся, а руки делают, – приободрил ее Игорь. – В первой тысяче все более-менее молодые, так что справишься, не напрягаясь, да и мы тебе поможем.

– Конечно, – не совсем искренне поддержала его Ирина, – хотя и у нас дел по горло, но в личное время мы тебе поможем обязательно.

– Спасибо, ребята, – усмехнулась Галя. – Я, конечно, справлюсь, вопрос не в этом.

– А в чем? – Игорь удивленно поднял брови.

– Я пока не уверена…

– Надеюсь, ничего серьезного? – с беспокойством взглянула на нее Ирина. – Нам ведь тоже предстоит улечься в твои «гробы».

– Нет, не бойся, с камерами полный порядок. Возникла пара вопросов со списками. Что-то там напутано…

– Быть такого не может, – покачала головой Ира. – Все списки проверены-перепроверены на сто рядов. Тем более – расписание экипажа.

– В том-то и дело, – Галина задумчиво прищурилась. – В файлах одно, а в распечатках другое. Содержимое камер тоже соответствует то первому, то второму. Я еще не знаю, как там, в «зеленой зоне», но если напутано даже у наших, то там вообще должна быть полная неразбериха.

– Черный список… – нервно пробормотала Скорохватова. – Наверное, стоит начать с него.

– Пожалуй, – согласилась Галина, – хотя опасности путаница не представляет. Просто, это несколько усложняет мою работу.

– Все равно, будет спокойнее, если все, занесенные в черный список, окажутся на своих местах в том чудном зарешеченном отсеке, а не в общем отделении среди мирных граждан.

– Недосмотрел что-то ваш академик, – вздохнул Мишин.

– Или ваша контрразведка, – парировала Галина.

– Ну, ты загнула. Перепутать пару человек в тройках – это не диверсия, так, легкая халатность, не больше. Тем более что ты ее обнаружила. Составим рапорт и подправим программу «побудки». Главное – разобраться, где опечатка.

– А в целом, к следующей нашей вахте все выяснится наверняка, – поддержала его Ирина.

– К какой вахте? – Игорь повернулся к инженеру. – Разгонная команда несет только одну вахту. Ты разве не знала?

– Нет, – Скорохватова отложила ложку. – В расписании указано, что наша смена первая и сто тринадцатая.

– В расписании только сто двенадцать дежурств по одному месяцу.

– Опять неувязочка, – констатировала Галя. – Надо повнимательнее просмотреть все файлы. Ириша, это твоя вотчина.

Ира согласно кивнула. Космонавты замолчали, размышляя о бестолковости персонала, готовившего полетные документы. Наконец Игорь улыбнулся и бодро произнес:

– А по большому счету все это мелочи, девчата. Бюрократия.

Он похлопал себя по животу.

– Сейчас бы еще пару тюбиков пивка и на боковую.

– Тебе в наряд.

– Да помню, но помечтать я имею право или нет? Ладно, на звездолете «Ермак» объявляется отбой. Всему не занятому личному составу приказываю принять параллельное палубе положение. Спокойной ночи, сударыни.

Девушки отправились в свои каюты, а Игорь открыл списки экипажа и принялся внимательно изучать найденные Соболевой несоответствия. На свежий взгляд их оказалось даже больше, чем два. Мишин задумался. Связаться с ЦУПом, пока есть такая возможность? А что спросить? Не балбесы ли составляли документацию? Или: уточните поименно состав вахтовых троек? Доложить стоит в любом случае, надо только покорректнее сформулировать вопросы.

9

Из текущего рапорта в ГРУ

10

Афанасьев Александр Николаевич, главный биолог экспедиции

– Сидите здесь, Александр Николаевич, в одном из секторов сработала сигнализация. Возможно, ничего серьезного, но до выяснения пределы комнаты прошу не покидать, – голос чекиста был ровным, как гудение пылесоса.

Муза! Она оставалась на лужайке за домом. Как я мог сидеть в комнате, когда ее сейчас будут убивать проклятые азиаты? В который раз мне снилась эта сцена? Сотый? Тысячный?

Я сплю? Нет, это что-то другое. Если бы я спал, то не смог оценить увиденный сон. Я просыпаюсь, вот в чем дело. Жарковато. Потею, как в сауне, льется прямо ручьем. Только бы не в глаза! А, черт, защипало. Где там мои ручки-ножки? Какая слабость! Семь месяцев спячки, шутка ли? Так, надо сосредоточиться и поднести правую руку к глазам. Вот-вот, почти получается. Где эта чертова автоматика?! Мне полагается порция усиленного питания и стимуляторы, уколют меня сегодня или нет?! Ага, зашипело, так-то лучше.

Когда откинулся колпак «саркофага», я увидел перед собой незнакомое лицо красивой шатенки, которая с участием смотрела на меня, протягивая стакан с «гейзером». Чуть поодаль стоял крепкий, высокий парень в униформе пилота и стройная блондинка с пультом управления камерами в руках. Я вновь посмотрел на шатенку и вдруг вспомнил ее имя. Галя. Точно, это же Галя Соболева – одна из лучших аспиранток нашего с Гошей заведения. Стоп. Ее мы единогласно определили в первую тройку, а будить меня должна тройка номер семь. Следовательно, что-то произошло. Причем с «саркофагами» или здоровьем вахтенных, раз будят не Сомова или Ермакова, а меня. Настроение мое резко упало до нуля и продолжило бы спуск еще ниже, если бы не тонизирующее действие «гейзера». Это и называется встать не с той ноги.