Звездный рыцарь, стр. 25

Пришлось снова одеваться и отправляться на поиски. Впрочем, долго ходить ему не пришлось. При том обилии мусора, которое может служить характеристикой любому окраинному району и беспечности дворников, можно очень быстро найти любой требуемый материал. Уже через час наш герой вернулся домой с обломком рессорного листа и массивной ножкой то ли от старинного кресла, то ли от шкафа. По выражению лица Рададора он понял, что сталь могла бы быть и получше, а ножка могла бы быть и поменьше. Но рыцарь ободрил его улыбкой, поинтересовался, где в этой квартире найти слесарный инструмент, и, когда испрошенное было получено, неожиданно заперся в маленькой комнате, все еще пребывающей в том печальном положении, в каком она была оставлена неделю назад. Через несколько минут из-за двери донеслось заунывное пение, словно кто-то, развлекаясь, включал пылесос через реостат. Молодой человек прошел в комнату и, не зная пока, чем заняться, сел на диван. Пение продолжалось довольно долго, и под эти звуки Олег заснул столь неожиданно, что некоторое время ему снилась его комната и он сам, сидящий напротив выключенного телевизора. Потом очертания знакомых предметов стали расплываться, смешиваться, пока не исчезли совсем…

Утром Олег проснулся с удивительно ясной головой и такой легкостью во всем теле, что, казалось, оттолкнись и лети! В квартире вкусно пахло, как во времена покойной матушки. Показалось даже, что именно сегодня его день рождения — самый любимый праздник. Солнце, отражаясь от соседнего дома, мягко освещало всю комнату, и прямоугольный полосатый «зайчик», отброшенный чьим-то окном, висел на стене веселой абстрактной гравюрой. В этом освещении сглаживались острые углы изрядно потрепанной мебели, и комната казалась высокой и просторной. Он словно бы проснулся в другом мире — огромном и переполненном счастьем.

Олег пружинисто вскочил с дивана и почти бегом бросился в ванную. По обыкновению умывшись до пояса, он почувствовал в себе невероятную энергию, желание перевернуть мир, сделать что-то прекрасное и одновременно глобальное.

Несколько минут спустя Олег вошел на свою маленькую кухоньку и увидел Рададора, все еще одетого в импровизированную тогу. Подвижное лицо рыцаря излучало такую теплоту, словно он сегодня вновь обрел давно потерянного сына. Наш герой под этим взглядом смутился, но поощрительная улыбка гостя вернула ему уверенность.

— Доброе утро!

— Доброе утро. Садись, — пригласил рыцарь. — Ешь. Стол, на который Олег сначала не посмотрел, словно возник из ничего.

— Иллюзия, — непонятно улыбнулся Рададор. — Но здесь все настоящее.

Стол был уставлен необыкновенными яствами. Их было превеликое множество, но молодой человек не мог определить, что же за блюда перед ним. Однако выглядело и пахло угощение просто умопомрачительно.

— Запасы твои оказались довольно скудны, — посетовал рыцарь, — и я использовал их почти все.

— Но я и этого не смог бы, — признался Олег.

Тут он заметил, что прибор на столе только один, и протянул было руку к полке с посудой, но Рададор остановил его:

— Это все — для тебя. Я же насытился, пока ты спал. Отдай должное этой скромной трапезе, а я подожду тебя в комнате.

Рыцарь повернулся и величественно удалился. Увидев его в профиль, Олег вдруг отметил, что за прошедшее время его новый товарищ сильно похудел. Лицо его стало более тонким, аскетичным. Он вроде бы даже стал выше ростом. Во всей его внешности теперь сквозило нечто — теперь его даже ночью непросто было бы принять за обезьяну.

Заинтригованный, Олег в несколько минут справился со всеми предложенными блюдами, лишь мимолетно успевая удивляться гамме вкусовых ощущений. Пища казалась легкой и воздушной, как суфле, и, несмотря на количество съеденного, тяжести в желудке не было — лишь приятная сытость и удовлетворение.

Комнату Олег не узнал. В сомнении он даже оглянулся в коридор и вернулся взглядом в помещение, ничем теперь не напоминавшее его бывшую спальню. Стены были глубокого черного цвета. Причем чернота эта была настолько полной, что в ней полностью терялись форма и размеры комнаты. На этом фоне ослепительно сверкали мириады звезд, но, несмотря на все приложенные усилия, Олег так и не смог отыскать ни одного знакомого созвездия. Меж сверкающих искр, словно парящих в космической пустоте, мерцало желто-красное сияние. Оно звенело туго натянутыми струнами, вилось загадочными иероглифами, сплеталось в неясные образы, которые, мелькнув, тотчас исчезали. Сияние, словно живое, реагировало на каждый шорох и, усиливая его, неуловимо колебалось.

В самом центре этого вновь возникшего мироздания пребывала некая площадка, которая, казалось, парила между звезд. Она была ослепительно белой и квадратной. В самой середине ее стоял короткий факел, исторгающий столб белого, почти неподвижного пламени. Пламя с низким гулом вырывалось из полой рукоятки, но не касалось ее. Лишь редкая пылинка, подхваченная током воздуха, время от времени вспыхивала желтой искрой, только подчеркивая совершенную белизну огня.

Чуть левее и дальше светильника стояла темная фигура, в которой Олег с трудом узнал Рададора. В его руках сверкал длинный, узкий меч с извилистым, как у малайского криса, лезвием. Силуэт рыцаря напоминал сидящего на скале грифа — его плечи поднялись так, словно между ними не было шеи, а на ней — головы.

— Ступай по тропе! — прозвучал замогильный голос.

Олег увидел под ногами узкую, светлую полоску, ведущую от двери к площадке сквозь Кромешный мрак. Балансируя, словно на канате, Олег двинулся вперед, совершенно забыв, что идет по полу, — иллюзия была даже слишком полной.

Но тут он задел рукой дверцу стенного шкафа. Она со скрипом отворилась, и в образовавшуюся щель выпал ручкой вперед веник. Олег чуть было не рухнул в воображаемую бездну, но сверкнули глаза на темном силуэте, дверца с треском захлопнулась, попутно отрубив половину веника. Обрубок тотчас же вылетел вон.

Олег вновь обрел равновесие, сосредоточился и продолжил свой путь. Белая полоска длиной в три шага показалась ему бесконечной. Серебряной нитью, связующей далекие миры, она тянулась на тысячи парсеков, дрожа при каждом шаге. Все ближе и ближе была площадка, Освещенная факелом, но дорога словно бы пошла в гору. Олег собрал всю свою волю, сконцентрировался на едва сцепляющихся с опорой ступнях. Откуда-то ему было известно, что из пучины, в которую он рухнет, если соскользнет с этой туго натянутой струны, не будет возврата.