Наследник, стр. 77

Шлеп!

Мягко погасив инерцию, десятилетний мальчик на мгновение замер, потом медленно выгнулся в мостик. Гибко перетек в поперечный шпагат – и опять замер, на сей раз подольше. Сделал несколько плавных наклонов-«потягушек», вновь выгнулся в мостике, кувыркнулся через голову назад… Примерно через полчаса тягучей гимнастики Дмитрий внезапно остановился, а затем по-простому завалился на ковер, раскинул руки-ноги в стороны и счастливо засмеялся. Как же хорошо быть отроком всего лишь десяти лет!..

– Господин мой?..

Довольно тихий и робкий девичий голос заставил наследника немного унять веселье, а также разом вздеть себя на ноги и выйти в комнату, где низким поклоном встретила его первая (и пока единственная, увы) ученица. Нет, официально юная Дивеева была всего лишь еще одной его личной челядинкой, а неофициально митрополит Макарий и царственный отец с самых первых дней были в курсе ее особых талантов. Остальным же, даже если они о чем-то и догадывались, следовало свои догадки запихать в… Глубоко и далеко, одним словом. Потому что постельничие сторожа, отличаясь редкой неразговорчивостью, слух имели все как один преотличнейший. Как и царевы прознатчики. А уж каты Разбойного приказа и вовсе не знали такого выражения: сверхурочная работа. Им сколько ни приведи – всех обслужат, качественно и в срок.

– Господин мой, я все сделала.

Отсутствие ежедневных истязаний определенно пошло будущей целительнице на пользу – с ее лица пропала печаль и бледность, а в глазах заиграла жизнь и любопытство. Жаль только, что в эмоциях девочки постоянно звучали отголоски страха – она боялась, ужасно боялась того, что спит и видит всего лишь сладкий сон. Который вот-вот должен закончиться – сразу, как только Домна надоест своему новому господину.

– Вот.

Раскрыв поданную ему книжицу, десятилетний наставник углубился в изучение девичьих каракулей. Перелистнул страницу, затем другую – и внезапно спросил:

– Сколько будет семь, умноженное на девять?

Пару раз хлопнув карими глазами, старательная ученица торопливо ответила верное число. Затем еще раз. И еще.

– Вижу, таблица Пифагорова тобой выучена. Похвально. А вот буквицы и цифирь ты выводишь просто ужасно!..

Не успев толком порозоветь от похвалы, девочка едва заметно побледнела от недовольства учителя. Тот же, досадливо вздохнув, вернул книжицу хозяйке и ненадолго задумался, подбирая правильные и самое главное – доходчивые слова.

– Представь, что, путешествуя по дороге, ты увидела большой драгоценный камень. Ты его возьмешь или равнодушно пройдешь мимо?

Растерявшись от столь плавного перехода от учебы к камням, Домна на мгновение замерла.

– Возьму, господин.

– Твоя находка еще не была в умелых руках, она довольно неказиста, и у нее нет красивой оправы. Наверное, ты бы повертела ее так и сяк, поразглядывала, а потом и выкинула – ведь края ее остры, сама же она тяжела и неудобна. Или оставила?

– Я… Я бы завернула ее в малый плат и положила в калиту, господин!..

– Правильно. Только дурак или слепец выбросит такое.

Усевшись на стол, хозяин покоев поманил ученицу к себе. А когда она подошла, немедленно завладел ее ладонями:

– У тебя есть дар целить. Пока слабый. Со временем и после должного обучения он станет сильнее, и ты сможешь излечить от хворей телесных множество православного люда. Спасти десятки или сотни жизней. Разве подобным разбрасываются? Разве подобное не ценят? Так почему же постоянно думаешь, что я вышвырну тебя?..

Глаза двенадцатилетней сироты подозрительно заблестели.

– Ш-ш-ш!.. Не надо слез. Просто запомни – сейчас ты есть неограненный камень в моих руках, а со временем станешь драгоценностью всего царства.

Освободив девичьи ладони, Дмитрий едва заметно улыбнулся.

– А теперь закрой глаза и покажи мне вторую часть своего урока.

Послушно зажмурившись, Домна заодно и успокоилась, потому что эта наука давалась ей заметно проще, чем чистописание и упражнения с цифирью. И удовольствия доставляла неизмеримо больше.

– Медленнее.

Наблюдая, как линии девичьего Узора наливаются светом, десятилетний наставник одобрительно кивнул. Сияние усилилось, затем собралось в небольшую жемчужную сферу – с тем чтобы пару мгновений спустя тоненькими струйками брызнуть в руки и ноги. Вновь стали наливаться силой духовные линии…

– Довольно. Руку.

Без малейших сомнений или вопросов будущая целительница протянула десницу вперед, но не смогла удержаться от еле слышного писка – видя, как от мимолетного касания царевича чуть повыше ее запястья проявляется след, больше всего похожий на легкий ожог.

– Представь, что твой дар – это малый котенок. Он очень мил и забавен, но при этом еще и крайне своеволен. Ты его хозяйка, он должен беспрекословно подчиняться твоим желаниям и делать только то, чего хочешь ты. В любое время.

Говоря это, наследник провел кончиком пальца по ожогу, и он тут же побледнел, пропадая буквально на глазах. Еще одно касание вызвало его к жизни вновь, но на сей раз убирать эту отметину должна была сама Домна. Выдавая ей остальные задания (читать-то она умела, а вот с остальным было откровенно плохо), десятилетний наставник заметил, как девочка пару раз поглядела ему куда-то за спину. Причем с таким мечтательным выражением глаз, что…

«Господи, какая же она еще маленькая!»

Потому что предметом неожиданных вожделений целительницы были всего лишь вторые тома «Сказок».

«Ну да, мороженого нет, шоколада тоже, восточные сладости продаются на вес серебра – только сказки да игра в куклы и остаются».

– Научишься писать первые десять буквиц алфавита ровно и без помарок – возьмешь почитать. А теперь ступай!

Проводив долгим взглядом юную Дивееву, Дмитрий перевел взор на окошки, обнаружив, что за оными как раз начался плотный снегопад. Как-то само по себе вспомнилось, как многие годы назад, в прошлой жизни, он так же смотрел в окно на бушующую метель, а строгая учительница литературы знакомила пятиклассников с творчеством великого поэта и завзятого задиры-дуэлянта Александра Сергеевича Пушкина. Кажется, потом он на перемене хихикал с дружками и старательно переделывал бессмертные строки на новый лад? Да, точно. Как там было?..

– У Лукоморья дуб спилили, кота на мясо порубили, златую цепь в утиль стащили, русалку в бочке засолили. Там на неведомых дорожках слоны катаются на кошках…

Эпилог

Весна года семь тысяч семьдесят первого от Сотворения мира [166] пришла чуть позже ожидаемого, но зато – как же она была хороша! В три дня звонкой капелью истаял ноздревато-серый снег, после чего всего лишь за неделю повсеместно установилась теплая погода, и на полях и ветках деревьев проклюнулись первые зеленые ростки. Да и дышалось как-то удивительно вольготно. А все потому что в воздухе кроме терпкого и волнующего запаха весны витало послевкусие большой победы: московские рати, тоненькими ручейками собравшиеся в Великих Луках, всесокрушающим кулаком смяли жидкие пограничные заслоны, быстро добрались до жемчужины Великого княжества Литовского – города Полоцка – и взяли его в плотную осаду. На одиннадцатый день взяли сам город, еще через пять пал и Полоцкий замок, как ни старался великий гетман Радзивилл этому помешать (что его три тысячи шляхетского ополчения против сорокатысячной поместной конницы?). Тяжелые пушки-стеноломы Большого наряда и правильное командование войсками не оставили гарнизону и тени шанса… Победа! Быстрая, сокрушительная, обошедшаяся удивительно малыми потерями, – она подняла величие царства Московского на новую высоту, а заодно вызвала тревогу у всех недоброжелателей.

– Такоже великий государь повелел перелить часть серебряной утвари, взятой в костелах папистов, в купель великую, коей, по слухам, желает поклониться собору Успения Пресвятой Богородицы…

– Довольно.

Комнатный боярин митрополита, сопровождавший победоносное войско в его походе (вернее, один из многих, кто это делал), тут же послушно замолчал.