Молодая элита (ЛП), стр. 43

Наконец Энцо тоже присоединяется к празднующим. Я же сижу возле входа в грот, дрожащая и укрытая покровом невидимости, одинокая, в то время как рядом все веселятся. Слова, заготовленные для Элиты, тают на языке. От воспоминаний о недавнем поцелуе с Энцо меня бросает в холод и дрожь.

Я не чувствую злости. Не чувствую зависти. Я чувствую лишь… пустоту. Невыносимую, пробирающую до костей потерю. Доносящиеся до меня остроты Джеммы и смех покровителей почему-то теперь неприятны. «Джемма по-дружески относилась к тебе. Рафаэль взял тебя под свое крыло». Я отчаянно цепляюсь за эти мысли в поисках успокоения и попытках убедить себя, что Данте лгал. Не получается.

Они хорошо относятся ко мне только потому, что я им нужна. Как и Энцо. Это доброта, вызванная обстоятельствами. Разве бы они дружили со мной, будь я им бесполезна?

Я нахожу в себе силы встать и пойти в спальню. Вокруг меня кружат иллюзии. Если бы кто-то шел мне навстречу, то заметил бы постоянное движение в воздухе и странные тени, скользящие по коридору.

Я вхожу в свою спальню, затворяю дверь, отпускаю иллюзии и падаю на колени в изножье кровати. И только тогда даю волю эмоциям. По лицу ручьями текут слезы. «А я думала, что могу всё им рассказать!».

Проходит время. Минуты, часы — я не знаю. Лунный свет, льющийся в окна, переместился. Я мысленно оказываюсь в своей детской спальне, спрятавшаяся от отца. Потом у перил на лестнице — слушающая, как отец продает меня гостю. Или слушающая, как Данте обвиняет меня перед Энцо. Они говорят обо мне. Они всегда говорят обо мне. Я изменила свою жизнь, но не избежала своей судьбы.

Из стены выходит призрак отца. Опускает передо мной на колени и берет мое лицо в свои ладони. Я почти ощущаю его легкое прикосновение, трепетный холод смерти. Он улыбается. «Теперь ты понимаешь, Аделина, — мягко говорит он. — Понимаешь, что я всегда заботился о тебе? Всё, чему я учил тебя — правда. Кто полюбит такую мальфетто, как ты?».

Я крепко зажмуриваюсь, обхватив голову руками. Энцо не такой, как они. Он верит в меня. Он принял меня и заступается за меня.

Я вспоминаю, как он танцевал со мной на празднике Весенних Лун, как защитил меня от Терена. Все наши совместные тренировки, нежность его поцелуя, его добрый смех. Я прокручиваю и прокручиваю всё это в своей голове, пока картинки не смешиваются во что-то неузнаваемое.

«Но для тебя ли он всё это делал? — шепчет отец. — Или для себя?».

Я не знаю, сколько времени прошло, но понимаю, что скоро начнет светать. Может, до рассвета остались считанные минуты. С каждой секундой всё хорошее во мне медленно, но верно подергивается чем-то дурным. Грусть уступает место злости. Подползает тьма. И, измотанная, я отдаюсь в ее власть.

Я поднимаюсь. Ноги сами собой несут меня к двери. Я снова выхожу в коридор, но направляюсь не туда, где все празднуют. Я иду в противоположную сторону, в ту, которая ведет из дворца на улицы, к каналам.

К Башне Инквизиторов.

Терен Санторо

Этой ночью свечи во дворце горят слабо. Терен идет по пустым коридорам по давно знакомому пути. Его поступь легка, и звук касающихся каменного пола сапог едва слышен. В конце коридора располагаются покои короля, за дверями которых всегда стоит стража. Терен направляется туда, но не прямо — он сворачивает в другой, более узкий коридор, и нажимает на невидимую в стене панель, открывающую проход в королевскую спальню.

Потайная дверь беззвучно открывается. Терен устремляет взгляд на кровать и видит в свете луны похрапывающего короля, чья грудь мерно подымается и опускается под покрывалами. Рядом с ним в постели сидит королева Джульетта. Она так редко приходит в покои короля, что Терену странно и непривычно видеть ее здесь. Взглянув ему в глаза, Джульетта подзывает его кивком.

Король окутан облаком винных паров.

Терен шагает ближе. Вопросительно смотрит на королеву.

Она отвечает ему спокойным взглядом.

Терен вытаскивает из-за пояса нож. Это необычное оружие — нож такой тонкий и узкий, что его мог бы использовать при операциях врач. Держа его в одной руке, другой Терен достает из-под плаща тяжелый деревянный молоток.

Терен научился этому в детстве, когда его отец лежал на смертном одре, а сам он стоял рядом, рыдая. Тогда доктор избавил его умирающего отца от страданий. Быстро и безболезненно. И что важнее всего: без крови и ран. Когда Инквизиторы хоронили его отца, казалось, что тот просто умер во сне — его тело было нетронутым и невредимым.

Терен подносит похожий на длинную иглу нож к внутреннему углу правого глаза короля. Сначала примеривается молотком к задней части рукоятки, а затем отводит его назад. Джульетта молча наблюдает за ним.

Джульетта — законная правительница Кенетры. Так решили боги, прокляв принца Энцо и пометив его как мальфетто. Боги дали Кенетре этого слабого короля, герцога Эстенции, вельможу, в котором нет ни капли королевской крови. Но Джульетта чиста. Она должна править Кенетрой. С помощью Аделины Терен уничтожит Молодую Элиту. А с поддержкой Джульетты они очистят от мальфетто всю страну. Эта мысль вызывает у Терена улыбку. Сегодня Джульетта призовет охрану и скажет, что король внезапно перестал дышать. Объявят, что король умер естественной смертью, от чрезмерного употребления вина или остановки сердца. И сегодня же вечером Терен начнет очищать город от мальфетто.

Он собирается с силами. Затем опускает молоток на рукоятку ножа. Лезвие входит в голову. Тело содрогается и бьется в конвульсиях, но постепенно затихает.

Король мертв. Да здравствует королева.

Аделина Амутеру

Я почти не бывала на улицах Эстенции, но полагала, что в столь поздний час они пустуют. Однако сегодня мне не везет. Весь город запружен стражами. Невозможно завернуть за угол и не увидеть патрулирующих улицы Инквизиторов. Я иду медленней, не желая привлекать их внимание. Что-то случилось. Но что?

Зажав свою серебристую маску под мышкой, я ухожу в тень и накрываю себя покровом невидимости. Я истощена, и это дается мне с трудом и не сразу. Я часто останавливаюсь в темных аллеях, чтобы собраться с силами. Создание иллюзии невидимости забирает много энергии, как и набрасывание на себя личины другого человека. Окружающая обстановка меняется с каждым моим шагом, и мне приходится менять свою иллюзию вместе с ней. Если я делаю это недостаточно быстро или аккуратно, то в воздухе можно заметить рябь. Невидимость требует постоянной концентрации, до такой степени, что я начинаю забывать, как на самом деле выгляжу. Хорошо хоть, что сейчас ночь. Днем было бы намного сложнее.

Я снова прячусь, когда мимо торопливо проходят Инквизиторы. Откуда-то издалека доносятся крики. Я прислушиваюсь. Сначала никак не разберу, что кричат, а потом всё-таки улавливаю слова:

— Король умер!

Я застываю. Король… умер?

Мгновением позже эти же слова подхватывает другой голос. Затем еще один. И среди этих выкриков слышна вдруг другая фраза: «Да здравствует королева!».

Король умер. Да здравствует королева.

Я прислоняюсь к стене, чтобы не упасть. Неужели Элита решила действовать сегодня? Нет, это вряд ли. Они не планировали такого. Король умер, прежде чем они добрались до него.

Что произошло?

«Терен», — шепчут голоса в моей голове. Но почему? Зачем ему смерть короля?

Я не рискую плыть на гондоле, поэтому лишь через час вижу возвышающуюся в отдалении Башню Инквизиторов. Перед ней стоит дворец, и, если я не ошибаюсь, толпы Инквизиторов стекаются именно к нему.