Забытая история любви, стр. 25

— Идем.

И они вместе поспешили к двери в кухню, не зная, что их ожидает внутри, не догадываясь, почему этот корабль был таким важным и чего ждать от людей, подплывающих внизу к берегу или даже, возможно, уже высадившихся, — добра или зла.

Глава 8

Открыв глаза, я увидела, что все еще сижу в кресле, окутанном стальной рассветной полумглой, и почувствовала пробирающий до костей холод. Собираясь с мыслями, я осмотрелась и заметила, что лампа, которую я оставляла зажженной, не горит, так же, как и маленький электрообогреватель, включенный в розетку прямо у моих ног. А потом, проснувшись окончательно, я поняла, что случилось. Быстрый осмотр черной коробочки, укрепленной над дверью, подтвердил, что счетчик не крутится. Стрелочки мирно покоились на красной отметке. Я потратила все монетки и теперь осталась без электричества.

Хуже того, я уснула, не подбросив в печь угля, и огонь на кухне тоже погас. Я потрогала дверцу рукой — та даже не была теплой.

Я с чувством выругалась (матери в комнате не было, и услышать меня было некому) и, встав на колени, принялась выгребать давно остывшие уголья и пепел, надеясь, что в ведре еще остался достаточный запас, чтобы развести новый огонь.

Когда, как мы и договаривались, за мной зашел Грэм, я все еще возилась с углем. Должно быть, вид у меня был довольно живописный, когда я открыла дверь: лицо в саже, одежда после ночи, проведенной в кресле, безнадежно измята. Однако он тактично промолчал, и лишь морщинки у глаз, чуть углубившиеся после моих объяснений, указали на то, что он находит в этой ситуации что-то забавное.

— И ко всему прочему эта чертова печка все никак не разжигается, — сокрушенно закончила я. — Из-за того, что она подсоединена к колонке, я даже воды не могу нагреть, чтобы помыться, и…

Грэм не дал мне закончить.

— Вы хорошо выглядите, — успокаивающим тоном произнес он. — Может, наденете что-нибудь потеплее на рубашку? А я пока займусь печкой, хорошо?

Я посмотрела на него с благодарностью.

— Хорошо.

Переодеваться я не стала, просто натянула на рубашку свитер. Потом оттерла лицо и, невзирая на холод, мокрой расческой привела в порядок волосы. Когда я с этим покончила, мое отражение в зеркале стало чуточку более узнаваемым. Вид у меня был не совсем тот, в котором я хотела предстать перед ним, но по крайней мере что-то терпимое соорудить удалось.

Вернувшись на кухню, я застала Грэма кипятящим воду на маленькой электроплите. Воздух уже немного прогрелся (он успел разжечь огонь в «Аге»), а лампа в гостиной у кресла снова горела. Я подошла к ней и вынула вилку из розетки.

— Спасибо, — сказала я.

— Не за что. Вы, надо полагать, еще не завтракали? Вам нужно поесть перед выходом. Путь нам предстоит неблизкий. Вы что пьете, чай или кофе?

Он шарил по шкафчикам с уверенностью человека, который знает, где что лежит, и мне вдруг стало интересно, жил ли он когда-нибудь здесь один, как Стюарт. То, что здесь жил Стюарт, меня не трогало, чего нельзя было сказать о мысли о том, что в маленькой темной спальне, в моей кровати мог когда-то спать Грэм. Прогнав из головы залетные фантазии, я спросила совсем о другом:

— Как вы запустили счетчик? — В наши дни все-таки редко встретишь человека с карманами, набитыми пятидесятипенсовыми монетами.

— Есть одна хитрость, — сказал он, улыбаясь. — Меня Стю научил, и я дал торжественную клятву, что никому ее не открою. Тем более этого не следует рассказывать отцовским постояльцам. — Он снял с плиты чайник и снова поинтересовался: — Вам чай или кофе?

— О, кофе, пожалуйста.

Он взял сковороду, поджарил яйца и тосты и, украсив все это кусочком сыра, подал мне.

— Это вам придаст весу. Чтобы вас ветром не унесло с дороги.

Взяв сковородку, я посмотрела в окно.

— По-моему, ветра нет.

— Ешьте завтрак.

Сделав и себе кофе, остатком горячей воды он помыл сковородку. Я же наблюдала за ним, спрашивая себя, когда мужчина последний раз готовил для меня еду и мыл за мной посуду.

Я спросила:

— А где Ангус? Как его лапа?

— Рана несерьезная, но, если бы он пошел со мной до Буллерс, стало бы хуже. Я его на день с отцом оставил. О нем не волнуйтесь. Отец всегда кормит его сосисками до отвала. — Он прополоскал сковороду и поставил ее на сушилку.

Услышав название Буллерс, я замерла с тостом в зубах. «О черт!» — подумала я. Я ведь еще не записала свой сон. Ночью мне приснился длинный изумительный сон, полный интересных событий, а я взяла и потеряла его просто потому, что не удосужилась записать. Все, теперь он пропал. Может быть, если сконцентрироваться, отдельные фрагменты еще удастся вспомнить, но я по опыту знала, что диалоги напрочь стираются из памяти, если их не записывать сразу же.

Я вздохнула и сказала себе, что не стоит из-за этого расстраиваться, что такое иногда случается и поделать с этим ничего нельзя. Просто, когда я проснулась от холода, меня отвлекло другое, более важное дело — как не замерзнуть насмерть в собственной гостиной.

Сейчас в комнате стало намного теплее, но был ли тому причиной огонь в печи или тот факт, что в нескольких футах от меня стоял Грэм Кит, я не знала. Он подошел к столу, чтобы посмотреть на разложенные планы Слэйнса.

— Откуда это у вас?

— Это мне доктор Уэйр дал на время.

— Дуглас Уэйр? Как вы с ним познакомились?

— Ваш отец направил меня к нему.

— Ах да. — По его лицу скользнула улыбка, полная сыновней снисходительности. — У отца есть связи. Дай ему время, и он вас с половиной деревни сведет. И что вы думаете о докторе Уэйре?

— Он понравился мне. И его жена тоже. Они угостили меня виски. — Тут я поняла, что это прозвучало так, будто эти два факта связаны, поэтому запнулась. — Доктор очень много рассказал мне об истории замка и о графах Эрроллах.

— Да, мало найдется такого, чего он не знает о замке.

— То же самое он сказал о вас, — вставила я. — И еще о якобитах.

— Да? — Его брови заинтересованно приподнялись. — А что еще он обо мне рассказал?

— Только то, что считает вас тоже якобитом.

Он не улыбнулся, но в уголках глаз появились складочки.

— Да, в этом есть доля правды. Если бы я родился в другое время, — сказал он, — я бы наверняка стал одним из них. — Он провел пальцами по краю плана Слэйнса и спросил: — А с кем еще отец хочет вас познакомить?

Я рассказала, кого могла вспомнить, и закончила экскурсией с водопроводчиком.

Тут Грэм все-таки улыбнулся.

— Если хотите, я могу вас как-нибудь повозить по окрестностям.

— Вы что, лучше водите машину?

— Да, — ответил он. — Естественно. Я по воскресеньям постоянно вожу старушек в церковь. Так что вам нечего бояться.

Я подумала, что отправилась бы с ним куда угодно. Не знаю, что стало бы с моей мамой, узнай она, что я собираюсь ходить по прибрежным тропинкам с почти незнакомым мужчиной. Но я инстинктивно чувствовала, что Грэм сказал правду — рядом с ним мне нечего бояться.

Для меня это было непривычное чувство, и ощущать подобное казалось как-то странно, но мне это понравилось. Мне нравилось, как он шел рядом со мной, близко, но не слишком, и то, как он позволял мне уходить чуть вперед по тропинке, чтобы я могла задавать шаг.

Мы спустились по Уорд-хиллу и оказались в том самом овраге с ручьем под переплетенными деревьями, через который я уже проходила с Джейн два дня назад, когда мы двигались из деревни в Слэйнс. Сегодня было суше, и ботинки мои скользили не так сильно, когда мы перешли маленький мост и стали подниматься вверх, пока снова не оказались на уровне вершин утесов.

Впереди виднелись развалины Слэйнса с квадратной башней, одиноко возвышавшейся на углу над морем. Глядя на окна, я попыталась решить, какое из них должно принадлежать Софии. Мне хотелось зайти на пару минут в замок, но этим утром другая пара гуляла вокруг его стен — шумные смеющиеся туристы, и атмосфера была не та. Грэм, похоже, тоже это почувствовал, потому что даже не замедлил шаг, повернулся спиной к Слэйнсу и продолжил путь по берегу.