Дочери принцессы, стр. 52

«Они спросили о женских циклах и получили ответ: это порча и осквернение, в этот период держись от женщин подальше, не приближайся к ним до тех пор, пока они не станут чистыми, только после того, как они очистятся, можешь приближаться к ним и иметь их любым способом, в любое время и в любом месте, предписанном Аллахом».

Неужели борьба Римы с мужем привела только к тому, что она была им изнасилована и избита в тот период, когда была запретна для него?

Я видела, что Нура тщательно подбирает слова, раздумывая над тем, что и как сказать. Ее лицо побелело от гнева.

– Салим в пьяном состоянии ужасно разозлился на положение жены и ее отказ, – сестра сделала глубокий, прерывистый вдох. – Султана, Рима была страшно избита, после чего Салим изнасиловал жену противоестественным способом. Доктор в частной клинике сказал отцу, что Салим был настолько жесток, что понадобилось срочное вмешательство хирургов. Риме была поставлена колостома, и всю свою жизнь ей придется носить калосборник.

У меня в беззвучном стоне раскрылся рот. Рима? Искалечена на всю жизнь? Я почувствовала, как во мне закипает ненависть. Теперь я поняла, почему Сара вылетела из комнаты, ведь она сама подверглась такому типу сексуального насилия, когда была в первый раз выдана замуж за садиста.

Я встала и так топнула ногой, что ваза на высокой подставке задрожала и едва не свалилась.

– Если бы Салим был здесь в комнате, я бы с голыми руками набросилась на него, – закричала я, не скрывая ярости. – А что Салим? Его упрятали за решетку?

Тахани прищелкнула языком.

– За решетку? Он муж Римы. Он волен поступать, как ему вздумается.

Лицо Нуры от печали и боли еще больше побледнело. Было видно, что она очень переживает за судьбу своей невинной сестры.

Я запротестовала.

– Но его поведение было недопустимым! Мы однозначно могли бы потребовать религиозного расследования!

Нура посмотрела на меня с большой любовью, смешанной с печалью.

– Султана, ты говоришь, как ребенок. Кто в нашей стране примет сторону женщины, восставшей против мужа? Наши собственные отец и брат сказали, что это личное дело мужа и жены и что никто из нашей семьи не имеет права вмешиваться.

Тахани вздохнула.

– Отец запретил нам рассказывать об этом, но мы решили, что должны, потому что когда ты увидишь ее, то все поймешь по ее состоянию,

Я не унималась.

– Рима должна развестись с ним! Нура напомнила мне о реальном положении Римы.

– И потерять своих детей? Девочки уже достигли половой зрелости, а мальчикам сейчас восемь и девять. У Салима есть право забрать их у матери. И он непременно поступит таким образом. Он уже угрожал ей этим. Султана, Рима без детей умрет.

Когда Нура увидела, что я была по-прежнему страшно обозлена, она спросила:

– Скажи, Султана, а ты смогла бы жить, если бы у тебя забрали детей?

В моей стране при разводе мать имеет право оставить детей только в том случае, если они еще не отняты от груди. В большинстве случаев мать получает опекунство над дочерьми до достижения ими периода половой зрелости. Что касается мальчиков, то им разрешалось оставаться с матерью только до семилетнего возраста. По достижении семи лет мальчик якобы получает право выбора между отцом и матерью. Но, как правило, дети мужского пола, достигшие семи лет, переходят жить к отцу. Мальчики, вступившие в пору полового созревания, должны жить с отцом, независимо от своего желания.

Часто в случае с детьми мужского пола отцы не разрешают матерям сохранять опеку над детьми, независимо от их возраста. Я сама знаю женщин, которые утратили право попечительства над своими детьми, когда они были еще совсем маленькими, и никогда больше не виделись с теми, кому дали жизнь. К несчастью, если отец забирает детей, то нет такой силы, которая могла бы заставить его вернуть их матери.

Я знала, что если Салим откажет Риме в праве видеться с детьми, то моя сестра навсегда будет отлучена от них. Не было такого закона, который мог бы отменить окончательное решение мужа относительно судьбы своих детей.

Подумав о тех возможностях, что открылись бы для нас, заручись мы мужской поддержкой, я даже застонала. Если бы только мужчины нашей семьи, отец и Али, встали на защиту Римы, ее положение в переговорах значительно укрепилось бы. Но поскольку и отец, и брат считали, что мужчина в своей семье может делать с женщинами все, что ему заблагорассудится, то полагаться на помощь с их стороны Риме не приходилось.

Настал серьезный момент.

– Может быть, разум вернется к Салиму? – предположила Нура.

– Никогда не пытайся расправить собачий хвост. Напрасно будешь стараться, – пробормотала Тахани, не обращаясь ни к кому в частности.

После продолжительной дискуссии мы с сестрами пришли к выводу, что нам нужно вернуться в Эр-Рияд. Мы решили, что мужей вместе с детьми оставим в Монте-Карло, а сами следующим утром вылетим в Саудовскую Аравию.

Поздно вечером Карим попытался развеять мое упадническое настроение, заметив, что от полученных травм сестра не умерла, а там, где была жизнь, там существовала надежда на перемены. Он сказал, что наступят лучшие дни и что Салим, по его мнению, переживает период мужского климакса, который вскоре должен кончиться.

Карим очень опечалился, когда я пообещала, что нападение Салима на кроткую Риму не пройдет ему даром.

Пытаясь как-то облегчить мое тяжелое состояние, он пошутил:

– Султана, я не желаю видеть, как ты точишь для Салима меч палача! Ты должна сохранить Салиму жизнь.

Муж мой продолжал еще что-то говорить, но я слушала его и не слышала, так как со скорбью в сердце думала о том, сколько же невежества еще было на земле, ставшей родиной великой религии.

Глава 12. Дома

В международном аэропорту имени короля Халида, расположенном в двадцати двух милях от центра Эр-Рияда, нас встречал брат. Али казался очень озабоченным, он коротко проинформировал нас о том, что мы немедленно будем доставлены в частную клинику, где сможем навестить Риму. Сегодня, по словам Али, ей было особенно плохо, и с раннего утра она она спрашивала Нуру.

Дорога была переполнена транспортом и отняла у нас более часа. Каждая из нас думала о Риме. В начале пути разговор у нас не клеился, мы обменивались только скудными фразами.

Али, уставший от молчания, признался нам в том, что и сам переживает семейный кризис. С тенью раздражения в голосе мой бесчувственный брат сказал, что несчастье с Римой произошло в самый неподходящий момент. Он добавил, что чувствовал себя страшно неудобно из-за необходимости вмешательства в личную жизнь Салима. Совершенно искренне Али никак не мог взять в толк, что такого сделала Рима, что вызвала такую ярость мужа.

Во всем случившемся Али винил только Риму!

Я не могла держать язык за зубами и заметила:

– Али, с каждым днем твое невежество растет, а ум тает!

У меня зачесались руки, так мне хотелось огреть брата, но я ограничилась тем, что мысленно выругала его. Али был всего на год старше меня, но выглядел по крайней мере на десять лет старше. Лицо его испещрили морщины, а под глазами были мешки. В юности Али был красив и очень гордился своей внешностью. Достигнув зрелости, он слегка располнел, у него появился двойной подбородок. Беспутный образ жизни Али, не знающего себе ни в чем отказа, наложил явный отпечаток на его лицо и фигуру. Мне было приятно видеть, что от его физической привлекательности почти ничего не осталось.

Лицо старшей сестры помрачнело, и голосом, полным нежности и тревоги, она поинтересовалась у брата, что случилось.

Из всех десяти сестер только Нура искренне любила Али. Чувства остальных девяти сестер варьировались от жалости, презрения и зависти до открытой неприязни. Мы хорошо понимали, что от нападок брата Нуру защищала разница в возрасте: она была старшим ребенком в семье, а Али – одним из самых младших.