Лучшее за год XXIV: Научная фантастика, космический боевик, киберпанк, стр. 152

Наконец Пауле удалось извлечь тело из мешка, и вот уже Мэрили лежала перед ними — ее лицо искажала ужасная ухмылка. Губы отслоились от десен, обнажив зубы. Кожа на лице загрубела и приобрела странный блеск. Перед смертью Мэрили подробно рассказала им, как следует поступить с ее телом: умирающая велела набрать листьев, обернуть в них ее тело и положить его в мешок, добавив туда также папоротник и еще какие-то лесные травы. В таком саване она хотела предстать перед Господом.

Стеф встала у изголовья покойной, остальные тоже подошли и окружили стол. Самые старые и немощные расположились на полу возле стола, прочие встали вокруг, положив руки друг другу на плечи.

Стеф открыла большой деревянный ящик, похожий на футляр для инструментов, достала оттуда ножик, положила его на белоснежную салфетку рядом с головой Мэрили и сказала:

— Я, как и многие здесь присутствующие, имела честь быть на тризне по матери Мэрили, и именно там Мэрили рассказала нам историю, которую я сейчас поведаю вам. В племени форе, откуда происходила Мэрили, мужчины и женщины всегда жили отдельно. Когда кто-нибудь умирал, на тризне разрешено было присутствовать только женщинам и детям. И вот мужчин обуяла зависть, и они наслали на женщин страшное проклятие, которое назвали «куру», что на языке племени значит «трястись от страха». Белые миссионеры называли эту болезнь «смеющейся лихорадкой», потому что она обычно сопровождалась ужасными гримасами.

Повествуя, Стеф продолжала доставать из ящика инструменты: разделочные ножи, ножи для мяса, столовые ножи, вилки с серебряными зубцами.

— Бабушка Мэрили была еще совсем молода, когда в те края, где жило ее племя, прибыли первые белые: врачи, чиновники, миссионеры. Однажды какой-то священник велел всем членам ее племени выйти на берег реки и раздал им по кусочку хлеба. Он велел им обмакнуть хлеб в чашу с вином и повторил слова, которые Иисус сказал Своим ученикам на Тайной вечере: «Сие есть Тело Мое. Сия есть Кровь Моя».

Стеф взяла в руки нож с длинной ручкой и молча смотрела на него некоторое время, пытаясь совладать со своими чувствами. Потом она продолжила рассказ:

— Как только бабушка Мэрили проглотила хлеб, с ней случился припадок: нестерпимо яркий свет ослепил ее. Когда она пришла в себя, перед ней стоял маленький мальчик. Она подал ей руку и помог встать.

«Ты ведь Иисус Христос, верно?» — сразу узнала она его и радостно ему улыбнулась. Но кроме нее, разумеется, его никто не видел, поэтому все сочли ее за сумасшедшую.

Собравшиеся засмеялись и закивали головами.

— Потом врачи решили, что причиной куру являются тризны, и запретили их. Но бабушка Мэрили точно знала, что древнее проклятие переродилось в ней, ведь ей явил Себя Сам Иисус Христос. Поэтому она велела своим дочерям после ее смерти соблюсти древний ритуал их племени. В ночь после ее смерти они провели тайную тризну, подобную нашей сегодняшней.

Стеф добралась до дна ящика и достала оттуда ножовку с остро заточенным лезвием. Инструмент был совсем новый — на голубой ручке виднелся наклеенный ценник.

— Так Тело Христово перешло от матери к дочерям, — подытожила Стеф. — Так оно было передано нам и живет теперь в нас. И благодаря Мэрили Христос сможет явить Себя еще многим нашим пока не обретенным сестрам.

— Аминь, — сказали женщины хором.

Стеф занесла ножовку над головой Мэрили и торжественно сказала:

— Мы делаем это во имя Его и во имя Мэрили.

XI

На громкий крик прибежал доктор Лауден.

— Если не прекратишь, мы будем вынуждены ввести успокоительное, — попробовал он урезонить Паулу, но резко отступил, потому что та попыталась наброситься на него. Наручники удержали ее.

— Верните мне его! — кричала она не своим голосом. — Верните немедленно!

Прошлой ночью они перевели ее в другую палату, без окон, и связали: ноги вместе, руки врозь. Потом они сделали ей капельницу, увеличив дозировку препаратов: две части топамакса на одну часть локсапина, сильного нейролептика.

Доктора Геррхольц экстренно госпитализировали и отправили в какую-то специализированную клинику в соседний город.

У дверей в палату Паулы круглосуточно дежурила охрана. Как-то раз к Пауле пришли полицейские. Они сказали, что прессе пока неизвестно ее имя, но это только вопрос времени. До средств массовой информации еще даже не дошли сведения о нападении на доктора Геррхольц: в данный момент журналисты пытались разобраться с тем, что именно происходило в желтом коттедже. Однако в статьях и передачах обо всех этих происшествиях то и дело начало мелькать слово «биотерроризм». Поэтому, скорее всего, Паулу придется перевести в полицейский изолятор.

Вводимые внутривенно препараты медленно делали свое дело — Паула чувствовала, что теряет своего хранителя. Она решила, что, если будет смотреть на него постоянно, он не исчезнет. Изо всех сил вытянув шею, она вглядывалась в очертания его фигуры: вот тень, в которой уже с трудом можно узнать его ногу в голубых джинсах, вот какое-то темное пятно на линолеуме, которое вполне могло бы быть следом его грязной босой ноги. Когда шея и спина затекали, она на время откидывалась на подушки передохнуть, потом принималась разглядывать его снова. Со временем видеть его становилось все сложнее. Через пару часов после того, как ей поставили капельницу, хранитель пропал. Лауден все еще пытался ей что-то объяснить:

— Это был фантом, Паула, иллюзия, вызванная спазмом сосудов в височном отделе мозга. В Канаде есть один ученый, который может провоцировать подобные видения при помощи воздействия на мозг электрическими импульсами. Ему это раз плюнуть. Пойми же, твое божество… его на самом деле не было. Твои галлюцинации были вызваны серьезным заболеванием.

— Если ты не перестанешь пичкать меня этой отравой, — заорала на него Паула, — я сама найду способ сорвать эту чертову капельницу и задушу тебя ею!

— Это действительно очень серьезное заболевание, Паула, — не унимался Лауден. — Некоторые пациенты, как и ты, видят Иисуса Христа, другим являются ангелы, демоны, призраки, да кто угодно. Один индуист уверяет меня, будто с ним делит больничную койку сам Кришна.

Она опять постаралась сорвать с себя наручники, боль пронзила плечи. Паула стиснула зубы, челюсти свела судорога.

— Паула, тебе нужно успокоиться. Твои муж и дочь ждут внизу. Они хотят навестить тебя, прежде чем тебя переведут из больницы.

— Что? Нет, только не это.

Нельзя было допустить, чтобы они видели ее в таком состоянии. Ричард тогда сразу решит, что он был абсолютно прав насчет нее. А Клэр… Ей тринадцать, она только начинает взрослеть. Вряд ли стоит раз и навсегда портить ей жизнь таким вот свиданием. Потом девочка будет постоянно вспоминать эту встречу и думать, что ее мать — буйная сумасшедшая.

— Скажите им, чтобы они оставили меня в покое. Той Паулы, которую они знали, больше нет.

В то утро полицейские добрались до ее сумки, нашли там пачку поддельных водительских прав и социальных страховок. В результате у них возникли новые вопросы: как долго это продолжалось? Сколько у нее было соучастниц?

Они дали Пауле бумагу и карандаш и велели составить список имен. Она сидела и сосредоточенно рассматривала кончик графитового стержня. Ей вспомнилась недавно прочитанная книга по эпидемиологии, в которой говорилось, что углерод, в зависимости от структуры атомов, может быть либо графитом, либо алмазом. Теперь, начертав этим странным веществом на бумаге несколько букв, она могла одним махом выдать полиции несколько десятков своих сестер в вере.

Паула не знала, что ей делать. Она хотела бы попросить совета у своего хранителя, но тот уже почти совсем исчез.

— Слишком поздно, вам уже ничего не изменить, — сказала она полицейским. — Вы опоздали как минимум на полгода.

Она сломала карандаш пополам и запустила его обломками в полицейских. Те, должно быть, и не подозревали, что в них бросили почти что алмаз.