Пульс (ЛП), стр. 74
Дождь превратился почти в водопад за окном, пока она ждала знака. Шепота судьбы. Хоть чего-то, что сказало бы, что он её слышит или чувствует.
Снова… Ничего.
– Боже, пожалуйста. Прошу… – слёзы остановились, когда она прижалась лицом к его плечу. Сильное плечо Гэвина, через которое он прежде перебрасывал ее так много раз. Она вдохнула его мускусный запах, который свел её с ума, когда она впервые оказалась близко к нему. Она думала о каждом сказанном и несказанном слове, что они разделили, когда её подбросило от внезапно раздавшегося тревожного сигнала. Взгляд метнулся к одному из аппаратов: лампочка быстро мигала красным. Эмили сглотнула и отпрянула, когда медсестра вбежала в палату.
– У меня сигнал экстренной ситуации, необходима реанимация! – крикнула она, поспешно вытаскивая трубку из его рта. Введя другую, она сжала мешок над его ртом, вручную закачивая воздух в его легкие. – Кто-нибудь, тележку с реанимационным набором сюда, быстро!
В ужасе выпучив глаза, Эмили слышала, как передают сигнал экстренной ситуации по громкоговорителю, когда другая медсестра вбежала в палату. Та лихорадочно расстегнула на Гэвине больничную пижаму и распахнула её. Надавливала на его грудь сильно и быстро. Эмили старалась дышать, когда влетела еще одна медсестра, таща за собой каталку с реанимационным набором. Эмили зарыдала, зрение затуманилось, голоса смешались, превращаясь в картину замедленного действия.
Мужской голос прорезал воздух:
– Каково состояние?
– Желудочковое состояние, – ответила одна из медсестер, продолжая давить на грудь Гэвина.
– Готовьте разряд на двести джоулей.
Приложив к его коже две широкие пластины, другой голос произнес:
– Готовьте разряд. Чисто?
Бесконтрольно содрогаясь всем телом, Эмили видела, как все, окружавшие Гэвина, отошли от кровати.
– Чисто.
Глухой удар… Тело Гэвина резко дёрнулось.
Эмили, содрогнувшись, вдохнула.
Секунда, минута, час… Эмили не знала, сколько времени прошло. Она не могла думать или двигаться. Взгляд приклеился к Гэвину, ее сердце стучало, как сумасшедшее, пока она молилась, чтоб его продолжало биться.
Глухой удар…Тело Гэвина снова резко дёрнулось.
Хаос вокруг него продолжался, когда они проталкивали воздух в его легкие и с силой давили на грудь. Эмили почувствовала, как ударилась спиной о стену, в ее голове несся товарный поезд из эмоций, когда она кричала в истерике, смутно ощущая присутствие рук Колтона на плече, пытавшегося уволочь её застывшее тело из палаты.
– Остановка сердца! – крикнула медсестра.
Врач посмотрел на монитор:
– Один миллиграмм эпинефрина.
В голове была пустота, когда Эмили переводила взгляд с бездыханного тела Гэвина к монитору, волнообразные линии на экране которого превращались в одну ровную линию. Не было длинного, раздражающего писка, или же Эмили не слышала его. Единственное, что слышала Эмили, были сладкие слова Гэвина, сказанные прошлой ночью:
«Интересно, поймет ли он, как сильно я собираюсь любить его и его мамочку, до последнего, угасающего вдоха».
«Последнего, угасающего вдоха…»
«Последнего… угасающего… вдоха…»
– Время смерти: 21.28, – мрачно произнес доктор.
Мир Эмили вращался несколько секунд, воспоминания вспышкой молнии потерялись в кромешной тьме. Горло скрутило и стянуло. Широко распахнутые зеленые глаза обожгло. Она заставляла свое тело стоять, только оно было не в состоянии. Пятясь назад и часто дыша, она больно налетела на всех четверых, стоявших за дверью. Слова приходили и уходили неясным пятном. Даже крик Лилиан был далеко. Далекие слёзы матери, только что потерявшей своего младшего сына.
Глаза затуманены слезами, сердце рвется от боли, непонимание того, чьи руки помогают подняться с пола. Эмили пыталась сглотнуть, старалась дышать. Ее укутали трясущиеся руки Тревора. Спрятав измученное лицо на её плече, он плакал вместе с ней. Сегодня, в год, когда её жизнь должна была измениться так прекрасно и сильно, судьба нарушила обещание и решила сломать всех в жизни Эмили. Как в тумане, Эмили видела, как брат оплакивает свою единственную опору, отец скорбит по сыну, а друзья разделяют отчаяние от потери того, с кем вместе выросли. Только среди всего этого горя, заполнившего коридор, в эту самую минуту, Эмили поняла, что самая большая потеря принадлежит малышу, которого она носит. Его папа ушел. Никогда больше не пройдет по земле. Никогда не будет полуночных бесед с сыном. Никогда впервые не возьмет своего сына на руки.
Он ушел…
У нее больше не перехватит дыхание перед его поцелуем…
Сердце больше не пустится вскачь от одного только взгляда…
Кожу не будет покалывать в предвкушении прикосновения…
Его… больше нет.
Дышать…
Глава 19
Дыши
Дышать…
– Эмили.
Дышать…
Его больше нет…
– Эмили, – громче позвал голос.
Со вздохом, разрывающим горло, Эмили распахнула глаза и попыталась привыкнуть к яркому свету над ней. Кашляя, Эмили села, влажная от пота, и сбросила простыни. Звук быстрых шагов приближался.
– Боже, малышка. Ты в порядке?
Глаза Эмили устремились на звук голоса, и сердце ухнуло, когда взгляд натолкнулся на Гэвина. Она закрыла рот рукой, впадая в истерику. Трясясь как лист, со слезами, градом бегущими из глаз, Эмили спрыгнула с кровати и бросилась в теплые объятия Гэвина.
– Ты был мертв, – плакала она, гладя руками его смущенное лицо. Ей нужно было удостовериться, что он реальный, удостовериться, что он жив и дышит. Кончики пальцев плавились от ощущения его легкой небритости, а потом она ощутила схватку, болезненную настолько, что та практически выбила из легких весь воздух. Она провела трясущимися руками по его обнаженной груди, лихорадочно целуя в губы, слова срывались с губ между паническими вдохами. – Господи, Гэвин. Ты умер. Ты ушел за молоком. Мотоцикл.
Гэвин накрыл ладонями пылающие щеки Эмили, большими пальцами стирая слезы. Смотрел в её глаза, легко улыбаясь.
– Я здесь, сладкая. Ничего не случилось. Это был просто сон.
– Это не был сон, – простонала Эмили, согнувшись пополам. Схватилась за талию, новая схватка прорезала живот. – Боже. – Она выпрямилась, вцепившись в плечи Гэвина, и снова целуя. Не желая закрывать глаза, она смотрела на него, ртом накрывая его мягкие губы. – Это был кошмар. Ты был мертв. – за поцелуем последовала ещё одна схватка. – Они реанимировали тебя. Ты не дышал. Я молилась, чтоб ты боролся, а ты не мог. Твое тело сдалось. Лицо твоей мамы. Твоего отца. Брата. Все были безутешны.
Гэвин еще сильнее прижал её к своей груди. Баюкая, он перебирал пальцами её влажные волосы.
– Эмили, успокойся. Я здесь, малышка. Я здесь.
По-прежнему охваченная ужасом, она никак не могла расслабиться. Было ли это наваждением? Невозможно. Образ его бездыханного тела в её голове был таким же ясным, как безоблачное небо. Она притянула Гэвина к своим губам, продолжая плакать.
– Я люблю тебя. Боже, я так сильно люблю тебя, Гэвин. Я недостаточно тебе это говорила. – Ещё один поцелуй. Снова схватка. Мгновение. И живот прорезала еще более глубокая, стреляющая боль. Это не схватки Брекстона Хикса. Не-а. Медленно отодвинувшись, Эмили посмотрела на Гэвина, и ее голос превратился в шепот. – Я люблю тебя, Гэвин Блейк. – Она остановилась, убирая волосы со лба. – И ты очень скоро получишь этого малыша.
Гэвин сглотнул, распахивая глаза:
– Ты рожаешь? – спросил он, не в силах удержать свой голос от надлома, как будто он тинэйджер в стадии полового созревания. – Ты ведь не должна ещё три недели.
Единственным, кто рожал, была Эмили, но она могла сказать, что Гэвин выглядел так, будто вот-вот сорвётся. Делая медленные, очищающие вдохи, Эмили кивнула:
– Да, но мне нужно, чтобы ты успокоился, хорошо?
Гэвин запрокинул голову, уверенный в том, что она в самом деле сошла с ума. Две секунды назад она беспрестанно повторяла что-то о его смерти, а теперь она собиралась привести их ребёнка на этот свет, став пугающе расслабленной.