Правила охоты, стр. 58

Все слухи, ходившие по конторе, собирались у секретарши Бешеного. Это могло бы ему помочь ориентироваться в служебных отношениях, если бы он принимал участие в кабинетных интригах, но отношения с секретаршей у него не были налажены. Он разговаривал с ней, не глядя ей в глаза. Он знал об этой своей привычке и изо всех сил старался избавиться от нее. Но ему это никак не удавалось, и он стал смотреть ей в переносицу. А она знала, что он не смотрит ей в глаза.

Ситуация еще усугублялась ее внешностью. Она была слишком хороша для него. И после его поступления на работу она очень скоро дала понять, что любые попытки заигрывания будут восприняты без одобрения. Он был даже в какой-то степени рад этому. Если бы она заинтересовала его и стала бы его избранницей, ей пришлось бы умереть, а это нарушило бы одно из главных правил: «Никогда не убивай людей, которых ты знаешь».

Когда он вошел в офис, она стояла в окружении трех женщин. Они о чем-то болтали.

— Ты слышал, Луис? — обратилась к нему одна из них.

Ее звали Маргарет Вильсон. Она была адвокатом и специализировалась по делам, связанным с нанесением ущерба гражданам, и, хотя ей не было еще тридцати, о ней говорили, что она одна из наиболее высокооплачиваемых специалистов у них в конторе. У нее были светло-карие глаза, большая грудь и мощные бедра. «Она слишком много смеется», — подумал Бешеный. В общем-то, она его пугала. Он остановился.

— Что слышал? — спросил он.

— Ну про этого гомосексуалиста, которого арестовали, потому что полиция считала, что он убийца Бешеный. Так вот, это не он.

— Да. Я видел это в выпуске новостей вчера вечером. Что же, очень плохо. Я думал, что убийцу поймали, — проговорил Бешеный, стараясь, чтобы голос оставался спокойным. Фрагменты пресс-конференции в полиции, которые он видел по третьему каналу, доставили ему наслаждение. Он сделал шаг в сторону своего офиса.

— Про него сказали, что у него просто не стоит, — сказала Вильсон.

Бешеный снова остановился.

— Прошу прощения? — переспросил он смущенно.

— Ну, по восьмому каналу. Энни Макгаун. Репортерша, черноволосая такая, с короткой стрижкой, похожа на конькобежку. Она беседовала с кем-то из полиции. Так вот они утверждают, что он импотент, и это заставляет его совершать убийства, — объясняла Вильсон.

Она что, насмехается над ним? В ее тоне было нечто похожее на вызов.

— Так ведь ошибались же они в отношении гомосексуалиста... — начал было он.

— Да чушь все это! — презрительно сказала его секретарша. — Все говорят, что он их насилует. Если у него не стоит, то как же он?..

— Полиция ни разу не обнаружила сперму, — заметила Вильсон. — Они думают, что он использует какой-то предмет.

Женщины переглянулись между собой, а Бешеный, буркнув: «Ну», — прошел к себе в кабинет и закрыл дверь. Он был вне себя от злости. Импотенция? Использует какие-то предметы? О чем они говорят?

За дверью раздался взрыв смеха, и он понял, что они смеются над ним. Что-то использует. Наверное, как наш Луис. А интересно, что использует Луис?

Должно быть, так они говорят там за дверью. Они не знают, кто он такой, какой он, они не знают его силу. И они еще смеются над ним!

Он прошел к своему столу, бросил портфель, уселся и начал разглядывать эстамп с утками на стене. Три утки-кряквы в зарослях рогоза на рассвете. Бешеный смотрел на картину и не видел ее. Злоба внутри него все росла. За дверью послышался еще один взрыв смеха. Если бы у него с собой был пистолет, он вышел бы из кабинета и всех бы их перестрелял.

Бешеный ушел из конторы в одиннадцать тридцать и поехал домой смотреть дневные новости. Он предпочитал смотреть TV-3, так как считал, что новостям этого канала присуще некоторое достоинство.

Но, возможно, он станет смотреть новости и по другому каналу, если у этой Макгаун есть особые источники информации. Бешеный бросил машину на обочине дороги и поспешил в дом. Он приехал рановато и успел сделать себе чашку горячего бульона, до того как начались новости. Усевшись в огромное кресло в гостиной, он принялся отхлебывать солоноватую горячую жидкость. Начались новости, сообщение Макгаун было главной темой. По-видимому, это было повторение того, что показывали вчера вечером. В эфир снова запустили пленку, где Макгаун берет интервью у гомосексуалиста на ступенях местной тюрьмы, и еще раз повторили то место, где она говорила про импотенцию. Ее милое чистое личико было серьезным. Когда камера в последний раз показала его крупным планом, Бешеный почувствовал, как, несмотря на то что в нем снова начал разгораться гнев, у него внутри что-то шевельнулось. Тяжело дыша, он тычком выключил телевизор, с трудом пытаясь удержать охватившую его ярость. Энни Макгаун. Глядя на погасший экран, он все еще продолжал видеть ее. Она его заинтересовала. Она была лучше, чем та блондинка с TV-3.

Утренний выпуск «Стар трибюн» все еще лежал на кухонном столе. Бешеный снова просмотрел его. Об освобождении Смайза была написана большая статья, но ни словом не упоминалось об импотенции.

Почему это полицейские сказали Макгаун, что он импотент? Ведь они же должны знать, что это не так. Они должны знать, что он не импотент. Может быть, они таким способом пытаются заставить его обнаружить себя? Может быть, они таким образом пытаются разозлить его? Но это же... просто бред. Наоборот, они сделают все, чтобы не рассердить его. Ведь правда?

Он вернулся на работу. Гнев все не отпускал. Был большой соблазн найти Хизер и разделаться с ней немедленно. Но, сидя за книгами, он решил, что еще не время. Он чувствовал, как закипала в нем сила, но она не достигла еще той степени, когда терпеть уже становилось невозможно, что гарантировало те необыкновенные ощущения, к которым он привык и которые ему были необходимы. Убить Хизер сейчас означало нанести удар полицейским, но тем чувствам, которые он испытывал по отношению к ней, будет нанесен урон. Это убийство, подумал Бешеный, было бы преждевременным и не принесло бы удовлетворения. Он подождет.

Бешеный работал все выходные и чувствовал, как потребность в этой девице росла в нем и распускалась, словно цветок.