Храмы Невского проспекта. Из истории инославных и православной общин Петербурга, стр. 26

Что же касается императора Александра I, то он использовал все находивщиеся в его распоряжении средства, чтобы облегчить участь папы римского. «После Бога Александру обязан я, – говорил в 1822 г. папа Пий VII русскому министру при папском престоле, – тем, что увидел конец моему плену в Фонтенбло, возвратился к исполнению моих обязанностей и могу провести последние дни своей жизни в Риме. Со времени моего плена в Фонтенбло не проходит и дня, когда бы я не воссылал к Господу горячих молитв о славе и счастии вашего великодушного монарха» [339].

После кончины папы Пия VII в 1823 г. предписано совершать панихиды по усопшем архипастыре во всех римско-католических храмах Российской империи; скорбное чинопоследование было совершено и в храме Св. Екатерины в Санкт-Петербурге.

В 1816 г. собор Св. Екатерины передан доминиканцам, которые совершали здесь богослужения до 1892 г. При них собор наладил тесные связи с Римом. Папские посланники постоянно посещали Петербург. Первым приором после возвращения храма доминиканцам стал Юстин Сокульский, занимавший эту должность до 1825 г. [340]

Однако влияние иезуитов продолжало сказываться в высших кругах российского общества. Так, в 1818 г. в католичество перешла княгиня Александра Петровна Голицына (1774–1842), дочь сенатора генерала П.С. Протасова. Все это побудило Александра I к решительным мерам; в 1820 г. деятельность «Общества» на территории России запретили (Приложение 2).

Что же касается митрополита Богуш-Сестренцевича, то его возвратили в Петербург в начале царствования Александра I и назначили председателем Римско-Католической Духовной Коллегии.

Митрополит Станислав проявил себя как талантливый деятель не только в церковной сфере. Он был замечательным историком, филологом, занимался агрономией и медициной, состоял членом Российской Академии. Богуш-Сестренцевич написал «Историю Тавриды» («Histoire de la Tauride» /Hist. de Crimee/); в свое время ее читал Пушкин. В письме В.Ф. Раевскому из Кишинева он просит: «Пришли мне, Раевский, Histoire de Crimee, книга не моя, и у меня ее требуют» [341].

Однако не все католики одобряли прорусскую ориентацию Богуш-Сестренцевича. Вот что писал по этому поводу Жозеф де Местр в 1816 г.: «Глава Католической Церкви в этой стране, Высокопреосвященный архиепископ, – почти открытый противник папского верховенства и ищет лишь случая, как бы навредить оному. Однажды, будучи при Дворе и видя Императора, он сказал стоявшим рядом с ним: „Вот мой папа римский!“ Мне рассказывал это один русский свидетель сего, сам весьма сей сценой скандализированный» [342].

Примечательно, что А.С. Пушкин, в свою очередь, проявлял большой интерес к сочинениям посланника короля Сардинского в Петербурге. В декабре 1834 г. он писал А.И. Тургеневу: «Мне покамест из Парижа ничего не надобно; разве „Папу“ Мейстера» [343], – трактат «О папе римском» (Париж, 1819 г.)».

В 1765 г. в Петербурге по предложению князя Григория Григорьевича Орлова учреждено Императорское Вольное Экономическое Общество. Этот проект поддержала Екатерина II; «Она с Державиным, с Орловым // Беседы мудрые вела» [344]. В «Новейшем путеводителе по С.-Петербургу» (СПб., 1820) об этом Обществе можно прочесть такие строки: «Оно имеет теперь превосходный угловой дом на Невском проспекте против Адмиралтейства… Нынешний президент его есть знаменитый ученый, митрополит Римско-католических церквей в России Сестренцевич-Богуш» [345].

В 1825 г. Павел Петрович Соколов, известный русский скульптор, исполнил бюст митрополита Богуш-Сестренцевича [346]. Другую скульптуру П.П. Соколова – «Молочница» (1817 г., или «Девушка с кувшином»), помещенную в Царскосельском парке, Пушкин воспел в своем стихотворении:

Урну с водой уронив об утес, ее дева разбила.

Дева печальна сидит, праздный держа черепок…

На земельном участке митрополита Станислава, находившемся в Петербурге на углу Мастерской и Торговой улиц [347], в конце ХVIII в. устроили католическую часовню. Перед смертью 93-летний митрополит завещал свой участок и значительную денежную сумму на возведение церкви. В этом здании, достроенном в 1825 г., митрополит Богуш-Сестренцевич был похоронен в декабре того же года.

19 ноября (ст. ст.) 1825 г. в Таганроге скончался император Александр I, и для католиков, живших в России, завершилась целая эпоха. О благожелательном отношении русского императора к доминиканцам, подвизавшимся при соборе Cв. Екатерины, сообщает София Шуазель-Гуффье – фрейлина при дворе Александра I, жена французского дипломата. Будучи католичкой, графиня Шуазель-Гуффье отмечает подробности религиозного быта столицы, ускользнувшие от официальных историографов. Так, например, говоря о веротерпимости императора Александра I, она отмечает: «У доминиканских монахов сохранился молитвенник, который подавали всегда Александру I, когда государь приезжал к ним молиться в церковь в уединенные часы; в этом молитвеннике сохранились закладки, которыми отличались выбранные государем молитвы» [348].

Пушкинское время

Первым приором после возвращения собора Cв. Екатерины доминиканцам в 1816 г. стал Юстин Сокульский. В 1825 г. его сменил Демиан Иоджевич; позже приорами были Доминик Лукашевич, Панталеон Юзефович, Максимилиан Станевский, Доминик Стацевич, Якуб Шкиллондж и вновь Доминик Лукашевич [349].

Доминиканцы подвизались не только при католических храмах Петербурга, но и за его пределами. Так, известный литературный критик А.В. Никитенко летом 1828 г. посетил Кронштадт, где, наряду с православным, был и католический храм. Как отметил он в своем дневнике, в трактире «за одним столом с нами сидел доминиканский монах и еще человека три иностранца» [350].

Католический храм на Невском проспекте посещали не только прихожане Петербурга. Сюда неоднократно приходили Адам Мицкевич, Оноре де Бальзак, Ференц Лист, Теофиль Готье, Александр Дюма, приезжавшие знакомиться с русской столицей. Адам Мицкевич в месяцы и годы, проведенные им в Петербурге, почти ежедневно посещал собор Cв. Екатерины.

Адам Мицкевич прибыл в столицу империи в черный для Петербурга день. Провинциальный гимназический учитель оказался на берегах Невы не по собственному желанию. Семь месяцев он находился под следствием и сидел в камере-келье Виленского монастыря бернардинцев. На допросах наместник Царства Польского искал соучастников студенческих обществ. Учителя спасло упорное молчание товарищей – его имени так никто и не назвал. Но следствие, не найдя нужных фактов, чувствовало – виновен без снисхождения. И было решено отправить странного учителя в столицу – пусть там решают его судьбу.

750 верст по жуткой дороге, сквозь промозглые осенние дожди, прочь от родных мест… В Петербург Адам Мицкевич прибыл 24 октября 1824 г. Это был первый день города, пережившего страшное наводнение. И картина перед Мицкевичем предстала мучительная – погребальные дроги и мертвенно-серое небо.

Только потом открылся ему иной Петербург – пушкинский, дружеский, поэтический. Обретенные в ссылке друзья помогли «безвестному пришельцу с Запада» стать Поэтом. Его первые большие сборники стихов опубликовали именно в России. В салонах столицы и Первопрестольной внимали его поэзии. Впервые Адам Мицкевич пришел в храм Св. Екатерины в ноябре 1824 г., а в последний раз – накануне отъезда из Петербурга, 14(26) мая 1829 г. [351] Петербургскому периоду жизни Мицкевича посвящены пушкинские строки: