Охота на Сезанна, стр. 30

– Мне стало как-то нехорошо, – призналась Астрид.

– Ты отлично это скрыла, – ответил он.

– Я немного устала.

– Спокойной ночи, милая,– сказал Ллуэллин и нежно поцеловал ее в губы. Она погладила его по щеке и поцеловала в ответ.

– Позвони мне, – попросила она.

Астрид выбралась из такси и вбежала в холл отеля.

Она вошла в свою комнату в десять, заперла дверь и прислонилась к ней. Сердце ее бешено колотилось, она стояла неподвижно, заложив руки за спину и прижав ладони к двери. Спина и плечи болезненно ныли. Потерев шею, Астрид подошла к окну и стала вглядываться в ночной город. Сигналов о сообщении на телефоне не было – хоть какое-то облегчение. Она включила настольную лампу.

– Не пугайся, – раздался голос позади нее.

– Педер!

Аукруст вышел на свет и, подойдя к Астрид, обнял ее.

– Я скучал по тебе, – сказал он равнодушно, без чувства.

Она положила голову ему на плечо и вдохнула его запах. Он повернул ее голову своими большими руками, поцеловал. Похотливо, но без страсти, не как Ллуэллин. Она вырвалась.

– Почему ты не сказал, что приезжаешь?

– Я хотел сделать тебе сюрприз.

– Ты не любишь сюрпризов.

– Это исключение.

Астрид пристально на него посмотрела. Педер выглядел уставшим, ему нужно было побриться и переодеться.

– Когда я прилетел в Нью-Йорк, у меня не было возможности предупредить тебя. Самолет задержался, мы приземлились только в семь, а к тому времени ты уже ушла на… куда там… на обед?

– Да. И я вернулась в десять. – Она улыбнулась. – Но почему ты здесь?

– Чтобы выполнить то, что тебе не удалось.

– Педер, тебе не кажется, что уже достаточно?

– Мы следуем плану. Никаких исключений.

Педер вытащил набитый бумажник и швырнул его Астрид. Он потряс пачкой денег.

– Будут еще… много.

– Почему именно бостонская картина?

Аукруст насмешливо посмотрел на нее.

– Ты что, не понимаешь, что полиция пытается узнать, кто обрызгал эти ценные полотна в Англии и России? – Он засмеялся. – Эксперты работают в лабораториях, выясняя, что за химическое вещество могло нанести такой ущерб. – Его глаза сверкнули. – Они не знают, будет ли уничтожена еще одна картина. – Он потряс головой и заговорил громче. – Но этого больше не произойдет, пока все наиболее значительные картины Сезанна не соберутся в маленьком музее в маленьком городке на юге Франции.

Астрид присела на край кровати.

– И что ты сделаешь тогда?

– Это зависит от зимних аукционов. Сезанн будет продаваться по рекордной цене.

– А если нет?

– Тогда придется обработать еще одну картину. И еще, если потребуется. Возможно, это будет знаменитый портрет твоего дружка Ллуэллина.

Астрид вскочила.

– Нет, Педер! Это такая красивая картина. Я стояла перед ней. Я могла дотронуться до нее. Ты не можешь сделать этого!

– Ты беспокоишься о картине или о Ллуэллине?

– Ты сам велел мне наладить с ним отношения, – сказала она с вызовом.

Педер молчал, повернувшись спиной к единственному источнику света в комнате, лицо его оставалось в тени. Он снял куртку и бросил ее на кресло, затем внезапно вытянул руки и прижал Астрид к себе. Он поцеловал ее долгим, глубоким поцелуем. Потом упал на кровать.

– Я устал, – сказал он, – раздень меня.

Астрид склонилась над ним и сделала, как он велел. Она потакала ему, когда он говорил, что устал, или когда был не в духе или зол.

– Разденься и ляг со мной, – сказал он.

– Пожалуйста, Педер. Не делай мне больно.

– Раздевайся, – приказал он.

Она медленно разделась и легла под простыню рядом с ним. Он провел рукой по ее животу, потом по бедрам.

– Ты холодная, – сказал он.

– Мне страшно.

Он повернулся на спину и лежал неподвижно. Бывало, они лежали рядом долго, прежде чем Аукруст решал заняться сексом или просто крепко засыпал. Иногда их секс был нежным, но часто его страсть вырывалась наружу, и Астрид приходилось терпеть боль и унижение.

– Слушай внимательно, – сказал он. – Мы должны поговорить о завтрашнем дне.

Глава 21

Прежде чем провалиться в глубокий сон, Аукруст объяснил Астрид, что она должна будет делать в бостонском Музее изящных искусств. Утром он втолковал ей это еще раз.

Астрид больше не могла сдерживать своих чувств.

– Я боюсь… пожалуйста, Педер, пойми меня.

– Nei [6]– сказал он резко и отвернулся от нее.

Самолет приземлился и покатился по посадочной полосе. Медицинскую сумку Аукруст поставил на пол к ногам. Он тщательно проверил ее содержимое еще в Каннах, переупаковал вещи и вытащил те из них, которые при досмотре могли вызвать подозрение у службы безопасности аэропорта.

– Нечего бояться, – сказал он успокаивающе. Он взял ее руки и нежно потер их. – Через несколько часов все закончится, и ты вернешься обратно в Нью-Йорк. – Он улыбнулся ей и прошептал: – Ты очень дорога мне. – После этих слов Астрид почувствовала прилив уверенности.

Они договорились разделиться и не встречаться до кульминационного момента хитроумного плана, разработанного Аукрустом. На Астрид был серый костюм и туфли на низком каблуке. Ее темный парик был аккуратно расчесан. Она повесила сумку на плечо и направилась к такси. Астрид назвала адрес магазина на Бикон-Хилл. Осмотрев его, она наведалась еще в несколько магазинов. Сразу после полудня Астрид съела салат в ближайшем ресторане. Часто поглядывая на часы и готовясь оплатить счет, она наткнулась в сумке на косметичку. Ее пальцы нащупали иглу для подкожных инъекций. Астрид хорошо разбиралась в иглах и знала, как находить вену. В этот раз в шприце был тиопентал натрий. «Пентотал, – уверил ее Аукруст, – недолго действует, обычная анестезия».

Она зашла в магазин сувениров, где купила красного пластмассового омара и положила его в сумку, чтобы внести последний штрих в образ туристки, впервые приехавшей в Бостон.

Аукруст тоже взял такси. Он поехал в Кембридж, через Чарльз-ривер, к Художественному музею Фогга. Аукруст торопливо пробежался по залам, купил тоненькую книжечку по искусству в магазине подарков; в руке он нес маленький бумажный пакет. Все должно было говорить о том, что он в отпуске и наслаждается великим искусством, предложенным музеями Бостона. В два часа он поймал такси и через час подъехал к музею.

На нем была куртка из твида и коричневый кашемировый берет. Он незаметно затесался в толпу пришедших посмотреть выставку американских художников Новой Англии. Он тщательно проверил свою сумку и проследил, как гардеробщик поставил ее на полку.

Сначала Аукруст прошелся по выставке художников Новой Англии, а потом отправился в залы на втором этаже. Как он и ожидал, там было мало народу, так как все внимание было приковано к выставке на первом этаже. Он взял брошюру с планом музея, несколько минут изучал ее, затем медленно прошел по трем залам раннего европейского искусства. Он выискивал перемены, которые произошли со времени его последнего визита: новые телекамеры, веревочные ограждения, которые должны были удерживать посетителей подальше от картин. Он сделал вывод, что охрана в галереях не стала более строгой по сравнению с его первым посещением музея.

Аукруст вошел в галерею импрессионистов и быстро прошел по ней, тщательно измеряя расстояние шагами. Он удостоверился, что автопортрет Сезанна все еще висит в центре главной стены и что длинная скамья все еще стоит прямо напротив картины. В зале был только один служащий, и перед маками Моне стоял одинокий посетитель.

Аукруст включил на часах таймер и быстро пошел к лестнице, вниз к галерее с гобеленами, мимо холла на нижнем этаже к гардеробной. Он снова взглянул на часы: пятьдесят одна секунда. Пройти он мог за сорок пять. Без нескольких минут три Аукруст спустился вниз, в кафе, взял чашку кофе и подождал до четверти четвертого.