Дневник для Стеллы, стр. 117

17. Нынче днем я опять навестил герцогиню Гамильтон, а потом повидался с леди Оркни, которую увещевал быть поласковей со своей невесткой в ее нынешнем горестном положении, поскольку герцогиня сказала мне, что леди Оркни посетила ее, однако не выказала подобающего в таких обстоятельствах участия. Они друг друга ненавидят, но я все же попытаюсь хоть как-то это загладить. Я набросал небольшую заметку для завтрашнего номера «Почтальона», насколько можно более язвительную, и очень во вкусе его издателя — Эйбела Роупера. Обедал я у лорда-каз[начея] в 6 часов вечера, потому что он только в это время возвращается обычно из Виндзора. Он обещал завтра навестить герцогиню и сказал, что у него есть послание к ней от королевы. Я расстался с ним только во втором часу [так что ноци вам, длагоценнейшие МД].

18. Сегодня днем должно состояться заседание Тайного совета в связи с убийством герцога Гамильтона, и я надеюсь, что Макартни будет объявлен виновным. Перед тем, как сесть писать вам письмо (сейчас полдень), я побывал у герцогини, дабы уведомить ее обо всем. Ее навестит сегодня лорд-казн[ачей]. Она очень скверно себя чувствует. Суд присяжных еще не вынес своего решения на основании осмотра тела, проведенного коронером, однако мы подозреваем, что герцога заколол Макартни, в то время как тот дрался с Мохэном. Кор[олева] и лорд-казн[ачей] очень обеспокоены всем случившимся. Я опять обедаю нынче с лордом-казн[ачеем], однако прежде должен буду отправить письмо в почтовую контору, в противном случае я уже не успею это сделать, — ведь лорд-казн[ачей] обычно задерживает меня допоздна. Бен Тук просил меня написать МС, чтобы она поскорее прислала доверенность, он говорит, что уже давно пора было это сделать. Велите, пожалуйста, Парвисолу написать мне и прислать полный отчет о моих делах и скажите, что я приеду весной и чтобы он непременно продал лошадей. Прайор был допущен к августейшей ручке и в ближайшие дни возвратится во Францию, а лорд Страффорд — в Голландию. Теперь, после того как испанский король отказался от каких бы то ни было притязаний на Францию, мир неминуемо должен быть заключен в очень скором времени. Отныне вам не следует величать Филиппа герцогом Анжуйским, потому что мы признали его королем испанским. Доктор Пратт сказал мне, что вы там в Ирландии все помешались на театральных прологах, комедиях и уж не знаю, на чем еще. Семейство еп[ископа] Клог[ерского] пребывает в добром здравии. Не то они недавно получили что-то от вас, не то — вы от них, я уже запамятовал. На днях я у них обедал, но сам епископ явился, когда мы уже встали из-за стола, и надо сказать, что еда и вино были очень так себе. Вчера меня навестил мистер Ведо, который справлялся о вас. Он был в чине лейтенанта, но теперь уволен и состоит на половинном жалованье. Для себя он ничего не просил, но хлопотал о должности для своего приятеля, который изъявил готовность отблагодарить за это парой превосходных перчаток. И еще ко мне явился некий Хейл и передал через слугу письмо, в коем, ссылаясь на то, что вы некогда проживали у него в доме, он выражает пожелание, чтобы я раздобыл для него какую-нибудь цивильную должность. Я велел слуге сказать, что меня нет дома и что я не имею обыкновения читать писем, сочиненных самими подателями, и прочее. Я пожаловался одной даме, что не знаю, как выхлопотать кое-кому повышение по службе в соляном ведомстве с 40 фунтов в год до 60. Она сказала, что это зависит от некоего Гриффина [948], с которым я после этого встретился у нее на квартире, причем оказалось, что мы уже прежде были с ним знакомы. Я назвал ему Филби и сказал, что он проживает где-то неподалеку от Нантуича, на что Гриффин откровенно ответил, что уже имел как-то случай беседовать с этим человеком и убедился, что тот мало смыслит в своем деле; однако, если он узнает, что тот переменился к лучшему, то непременно выполнит мою просьбу. Поэтому я пока повременю с дальнейшими хлопотами, а возвращусь к этому делу позже, и если БСС будет писать Филби, то пусть посоветует ему выказать побольше усердия и прочее. Я дал Гриффину ясно понять, что весьма желал бы, чтобы это было сделано, разумеется, если Филби переменится к лучшему. Вот мой отчет касательно поручения беебсс ее покорнейшему [слуге БЛГП]. Мне предстоит еще немало потрудиться, чтобы закончить начатую мной работу, а времени в обрез, но эти негодники-министры и не думают торопиться со своей помощью. Все это и вынуждает меня подчас нарушать регулярность переписки с [МД и втихомолку пропускать неделю-другую. Площайте, дол[огие] плоказницы, длагоцен-нейшая МД, МД, МД, МД, МД, Досвид, Досвид, Досвид, МС, МС, МС, тлам].

Догадайтесь, как я в последнее время складываю свои письма.

Письмо LVI

Лондон 12 декабря 1712.

[пятница]

Какие стланные весци плоисходят здесь тепель: скопирось слазу два сипма от МД, на которые я еще не ответил. Никогда прежде такого не бывало. Я стал медлительней, а МД — расторопней. Правда, получением последнего письма я обязан доверенности МС. А почему, скажите на милость, ее нельзя было выслать до наступления срока платежа? Или для МС так уж трудно прислать доказательство того, что она еще здравствует? Торжественно объявляю, что я сейчас решительно не в состоянии писать МД о всяких прочих делах, однако в следующем письме возвращусь к своим записям на манер дневника, потому что, как я убедился на опыте, писать их куда легче, хотя они не содержат ничего, кроме упоминаний, где я обедал и что за этот день произошло. Я буду посылать вам теперь только по одному письму в 3 недели до тех пор, пока не разделаюсь с работой, которой теперь занят, а это, я полагаю, должно произойти самое большее недель через шесть. Ох, БСС, я очень хорошо помню, как вы, бывало, мне выговаривали за то, что я сую нос в чужие дела: теперь, как видно, в отместку за это, у меня таких дел более, чем достаточно. Какие-то две женщины заходили ко мне сюда по 6 раз каждая; я правда, их так ни разу и не видал. От одной я отделался с помощью письма, а другую все же придется повидать, чтобы сказать ей, что я бессилен ей помочь. Она — жена некоего мистера Коннора, моего однокашника по колледжу, и явилась по нелепейшему делу, связанному с какими-то давними претензиями, которые можно будет удовлетворить не раньше, нежели когда я стану лордом-казначеем. Я уединился от всех в укромном убежище на 2 этаже и велел друзьям не разглашать моего местопребывания, и однако же каждое утро 2—3 олуха непременно мне досаждают, а мой нынешний слуга еще не наловчился врать всем, что меня нет дома. То, что я уже написал, составит после напечатания 130 страниц in folio; осталось написать еще 30, и тогда получится большая книга ценой в 4 шиллинга. — Мне хотелось бы воспользоваться какой-нибудь оказией, чтобы послать вам немного табаку, и я постараюсь разузнать, кто в ближайшее время собирается в Ирландию, дабы не упустить такого случая. Я получил письмо от Парвисола и нахожу, что он очень мало выручил за все полученное в счет десятины. Сегодня допрашивали полковника Гамильтона — секунданта герцога Гамильтона; он, надо думать, благополучно выпутается [949] из этого дела, но ничего определенного я пока не слыхал. Обедал я с лордом-казн[ачеем], однако ушел от него около девяти и сделал еще несколько визитов. В следующий понедельник, видимо, состоится бракосочетание его дочери — леди Бетти с маркизом Кармартеном. — Я понятия не имел, что поместье, в котором вы гостили, называется Портрейн, пока вы не сообщили об этом в своем последнем письме. Суонтон, что ли, купил его у Уоллиса [950]? Этот Уоллис, помнится, любил порисоваться и притязал на глубокомыслие. Благодарение господу, что БСС чувствует себя лучше; я молю всевышнего, чтобы он и впредь хранил ее. Памфлет о политической лжи написан доктором Арбетнотом, автором «Джона Булля», он очень недурен и притом написан довольно замысловато — не сразу раскусишь. Хиггинс был прежде капелланом герцога Гамильтона? — Да герцог Гамильтон не только никогда не помышлял о капеллане, но, я полагаю, даже понятия не имел о существовании этого Хиггинса. Впрочем, ваш брат — ирландцы — известные пожиратели новостей. — Декан Фрэнсис [951]!? Сэр Р. Левиндж!? [952] Вздор, сущий вздор! А насчет Пратта еще больший вздор! У нас здесь кончились наши славные морозы, а вот Эйбел Роупер извещает, что у вас в Дублине было будто бы наводнение; ай да молодцы! Ох-хо-хо, я только теперь уразумел, о чем вы говорите: оказывается, Портрейн был конфискован в пользу Суонтона. Ай, ай, ай, теперь я ясно вижу, что в начале вашего письма написано «Портрон». Я прежде не обратил на это внимания. А теперь перейдем к вашему второму письму № 36. Итак, вы значит познакомились с каким-то изделием Граб-стрит, повествующим об этой истории с картонной коробкой. Газеты вигов меня в связи с этим поносили на чем свет стоит. Господи, помоги мне. Но что мне было делать? Я ведь рисковал собственной жизнью. Подробный отчет обо всем этом напечатан в «Почтальоне» и в «Вечерней почте» того самого дня, когда это произошло. Лорду-казначею прислали печать, которой эта злосчастная коробка была запечатана, а также указание, как найти другой такой же пистолет, спрятанный в дупле одного из деревьев Сент-Джеймского парка; руководствуясь этим указанием, посланные лордом Болинброком люди тотчас же его нашли. Но кто отправил этот подарок, так до сих пор и неизвестно. Как выяснилось, герцог Гамильтон старался избежать ссоры, насколько это было возможно, сообразуясь с правилами чести, которые в ходу среди модничающих хлыщей. Как прикажете понимать ваши слова, что вы отправили Филби рассерженное письмо? Надеюсь, вы ни единым словом не обмолвились о том, что узнали кое-что от меня. Ай, Стелла, я вас уличил: вы писали у печи [953], сквелная, сквелная, сто лаз сквелная деньчонка, вот вы кто за это. Право же, ДД, не извольте беспокоиться, я буду осторожен. Королева теперь уже в Лондоне, и через два дня исполнится ровно месяц, как леди Мэшем родила. В понедельник я присутствовал на крестинах, но мне не удалось настоять на том, чтобы мальчика нарекли в честь лорда-казначея Робином, и его назвали Сэмюэлем — по отцу. Мой брат герцог Ормонд прислал мне нынче шоколаду, и я бы очень хотел, чтобы часть его досталась МД; меня уверяют, что он будет мне весьма полезен, а посему намерен пить его по утрам. Поскольку королева вернулась в Лондон, в следующий четверг состоится собрание нашего Общества, а лорд-казн[ачей] уверяет меня, что вскоре будет также учреждено Общество для исправления языка. Я раздал нынче слугам целых десять шиллингов, нот тут уж хоть плачь — не поможет. Боже милосердный, сколько шума по поводу ваших знакомств и визитов; ну, конечно же, все они очаровательные люди, какие в том могут быть сомнения. Что до меня, то я ни с кем компании не вожу и не испытываю к тому ни малейшего желания. Я никогда не бываю в кофейнях или тавернах и с тех пор, как уехал из Виндзора, ни разу не притрагивался к картам. Очень редко делаю визиты и посещаю levee. Единственное, что я себе позволяю, — так это засиживаться иногда допоздна за обедом, да и то, если компания мне по душе. В последнее время я почти забросил герцогиню Шрусбери, вдову герцога Гамильтона и еще нескольких своих знакомых. Лорд-казначей, герц[ог] Орм[онд] и леди Оркни — вот, пожалуй, и все, с кем я довольно часто встречаюсь. Да, да, и, разумеется, леди Мэшем и лорд Болинброк, и еще два-три близких приятеля. Я нигде не появляюсь, кроме как при дворе, где норовлю отвернуться от лорда ради самого незначительного из моих знакомых, и особенно люблю бывать там по воскресеньям, чтобы иметь возможность повидать свет. Но, сказать по правде, я начинаю всем этим тяготиться. Мне не по душе мильон вещей в наших государственных делах, и я ничуть не сомневаюсь, что, задержись я здесь намного дольше, я бы погубил себя попытками их исправить. Меня каждый день просят придумать для этого какой-нибудь способ, но я не вижу ни одного, который мог бы оказаться хоть сколько-нибудь успешным. Невозможно спасти людей против их собственной воли, а я и без того уже слишком увяз в своих попытках залатать дыры. Понятны ли вам все эти материи? — Нет? — Так-с, а вы, небось, уже возвратились теперь к ломберу и своему декану и готовитесь к Рождеству, которое я желаю вам провести как можно веселее. Да, и, пожалуйста, не проигрывайте денег и не играйте в азартные игры. Ноци вам, плоказницы, влемя уже позднее, и я лягу баиньки, потому что сон у меня неклепкий, и я никогда теперь не отваживаюсь выпить после обеда кофия или чаю, но зато утлом я плосыпаюсь с болсим тлудом. Причиной тому, как видно, время и возраст. Ноци, длагоценнейшие МД.