Дунай. Река империй, стр. 85

Видин – самый западный речной порт Болгарии, а самый восточный речной порт Болгарии – Силистра. Между Видином и Силистрой уложены восемь дневных переходов римского легиона – и пара тысячелетий европейской истории, от фракийских всадников и османских башибузуков до завода по производству пневматических шин “Вида” и микрорайона “Европа-2000”. Скромная Силистра в определенной мере вобрала в себя едва ли не весь цивилизационный опыт Дуная, поскольку этот всегда небольшой город пусть раз в три-четыре века, пусть в неглавных эпизодах, но принимал участие в движении империй и народов. Опорный лагерь XI Клавдиевого легиона Дуросторум, византийская пограничная крепость Дуростолон, временная резиденция хана Аспаруха Дрестр, принявший в себя дружину киевского князя Святослава Доростол, административный центр имперской фемы Паристрион Феодорополь – все это облики одного и того же города. Тут много воевали, тут кроваво штурмовали и часто убивали. Будучи столицей санджака и вилайета, Силистрия восьмикратно осаждалась русскими войсками (однажды с участием поручика Льва Толстого). Этот военный матч султаны выиграли у царей со счетом 5:3, однако в большом историческом турнире потерпели поражение. Четверть XX века Силистра (под названием Дырстор) принадлежала Румынии, а теперь это сонный болгарский городок, который безусловно знавал и лучшие времена, но только вот когда они были?

Силистра богата всеми прелестями небогатой провинциальной жизни эпохи нового капитализма и его же недугами больна. Здесь есть торговый центр Central Park, но нет своих театра и мультиплекса. Местный футбольный клуб заявлен в восточной зоне второй лиги, и однажды, десятилетие назад, баскетбольная команда мальчиков даже выиграла чемпионат Болгарии в своей возрастной группе. Каждый год по случаю сентябрьского праздника молодого вина Кристовден группа смельчаков взапуски переплывает километровой ширины Дунай. В местном историческом музее скучает “небольшая, но хорошо подобранная” археологическая экспозиция. Дюжине важных для города личностей, в основном революционерам (но есть и Толстому), воздвигнуты разных форматов и художественной ценности памятники. Здесь родилась, хотя и живет давно в Турции, популярная джазовая певица и исполнительница русских романсов и цыганских песен Йилдыз Ибрагимова, которую социалистические власти заставляли сменить имя на Сусанна Эрова. На румынский берег, в Кэлэрашь, регулярно возит феррибот и время от времени – речное такси по пятнадцать левов за билет. На трех пристанях разгружаются разные суда и швартуются теплоходы под разными флагами. Лучший отель Силистры, естественно, называется Danube.

Повесть Павла Вежинова “Барьер” – рассказ о девушке-лебеде, читавшей мысли своего возлюбленного и научившей его летать, повесть о том, что переступить грань между землей и небом дано немногим. Грустная история, но ведь в социалистической Болгарии нечасто писали честную веселую прозу: Доротея закономерно погибает, поднявшись в небо и добровольно сложив крылья, а Антоний обрекает себя на страдания, потому что у него не хватило сил ответить любовью на любовь. Болгарский писатель нащупал нерв никчемности позднесоциалистического мира, его дух и даже его некоторый шик: реальность трудновыносима, изменить ее не под силу, остается только улететь. Но и это невозможно, если ты обычный человек, как герой советского фильма “Полеты во сне и наяву”: хотел подняться в небо, но бухнулся в воду. Это не столь трагический опыт, как у Гаршина и его лягушки, но все же. Остается быть человеком не от мира сего, как нежная пациентка психиатра Доротея.

Вежинов, и сейчас это понятно, – средней руки писатель-постмодернист, но в ту пору, когда я впервые прочитал “Барьер”, такая проза не мне одному казалась манящей. Владимир Орлов тогда только-только опубликовал роман “Альтист Данилов” о сосланном на Землю за небесные прегрешения сыне демона, московская интеллигенция бесконечно перемалывала сюжеты Михаила Булгакова. Все эти истории о сложных отношениях людей и миров пьянили мои юные разум и чувства. По “Барьеру”, ставшему интеллектуальным хитом, сняли советско-болгарский фильм с Иннокентием Смоктуновским и Ваней Цветковой в главных ролях; картина, сохранив и даже усилив интонацию первоисточника, получилась еще тоскливее повести.

Много лет спустя я выяснил, что болгары считают Павла Вежинова коммунистическим номенклатурщиком, а настоящее имя этого писателя – Никола Гугов. Такое опрощение творческого образа показалось мне удивительно разочаровывающим.

13

Dunarea. У восточного предела

В ясный день, в густую хмарь

Мой Дунай течет, как встарь.

Только в людях перемены

Непрерывны, непременны.

....................................

Речки те же и поныне,

Те же горы и пустыни,

Та же синева небес,

То же солнце, тот же лес.

Михай Эминеску. Свидание. 1879 год

Телеграмму вот такого содержания Руфус Смит 28 октября 189* года переслал – из Лондона через британского вице-консула в Варне – Артуру Холмвуду, лорду Годалмингу: “Царица Екатерина” вошла в Галац сегодня в час дня”. После путешествия вокруг Европы к Черному морю это судно с русским названием доставило в низовья Дуная страшный секретный груз, ящик-гроб с сырой землей и графом Дракулой. Вампир перевозил сам себя из Лондона в родовой замок в трансильванском ущелье Борго. Водный путь на управляемой сплавщиками-словаками лодке – по Дунаю и его правому притоку Сирет, а там по реке Бистрица – показался Дракуле самым безопасным. Однако смелые охотники за вампиром во главе с профессором Абрахамом Ван Хелсингом преследовали графа: по реке – на паровом катере, по суше – на запряженном шестеркой экипаже, чтобы в конце концов настичь и уничтожить упыря. Вонзить ему в грудь осиновый кол.

Автор романа “Дракула” (1897) ирландский писатель Брэм Стокер не затруднял себя описаниями дунайских пейзажей, может быть, потому, что никогда в жизни их не наблюдал. Любые земли восточнее Будапешта ему, как и большинству западных интеллектуалов того времени, представлялись этнически не расчлененной территорией, хаотично заселенной потусторонними и посюсторонними существами.

В этом пестром пространстве придунайской фантасмагории стирались грани между выдумкой и реальностью, между человеческим естеством и животным миром. Трансильвания, Молдова, Валахия, Банат, Добруджа, Шумадия? [95] образовывали в представлении западноевропейцев единый дикий край, в пределы которого цивилизованный человек решится вступать, только будучи вооруженным отвагой, словом Божьим и револьвером крупного калибра. В романе Стокера город Галац – один из загадочных закоулков “дунайской Азии”, мистической земли сказаний и легенд, на просторах которой (воспользуюсь образом литературоведа Деклана Кайберда)“цивилизация теряет контроль над порядком”.

ДУНАЙСКИЕ ИСТОРИИ

КАК ВАМПИРЫ ОСВАИВАЛИ  БЕРЕГА РЕКИ

Дунай. Река империй - i_109.jpg

Влад Цепеш. XVI век.

Главный европейский ареал обитания живых кровососущих мертвецов – территории по обе стороны от Дуная. Предания и сказки, обычаи и традиции в Трансильвании, Болгарии, Валахии, Сербии схожи, они формировались до нашествия Османов, отражая, в частности, и борьбу внутри христианской церкви. Ключевым представляется такое суеверие: человек, перешедший из православия в католицизм, после смерти становится вампиром. Другой причиной ученые считают эпидемии чумы и других повальных болезней: хоронили массово и быстро, иногда по ошибке, заживо, в состоянии каталепсии, когда прерывается дыхание. Вот эти несчастные подчас и пытались разрывать собственные могилы. Вампиризм в представлении местных жителей представлял собой заразу: укушенный после смерти становился упырем. Главным народным оружием против таких считались осиновый кол, отсечение головы и сожжение трупа. Понятно, что мистика вампиров порождена темной стороной народной фантазии, связанной с язычеством и сатанинскими культами. Вся средневековая Европа была несвободна от предрассудков, и все же обстоятельства сложились так, что именно пояс территорий в нижнем течении Дуная оказался особенно крепко связан с поверьями о вампирах. Очевидно, это волновало и государственные власти: в 1730-е годы австрийское военное командование в Белграде сформировало комиссию под руководством Йоханеса Фликингера – для прояснения вопроса о том, существуют ли в Сербии, часть которой в ту пору попала под контроль Габсбургов, вампиры. Комиссия изучала захоронения в окрестностях Белграда – с останками тех, кого считали вампирами; мертвые тела через годы после погребения сохранились на удивление хорошо. Это вызвало беспокойство насчет того, не двинутся ли вампиры вверх по Дунаю на Вену. Фликингер составил подробный отчет о своей миссии, его работа дала научный материал поколениям ученых и писателей. Классик сербской литературы Милован Глишич в рассказе “Девяносто часов спустя” (написанном в 1880 году, то есть до выхода в свет романа Стокера) вывел вампира Саву Савановича. После смерти этот Саванович обосновался у водяной мельницы в селе Зарожье, где пил кровь мукомолов. Следы упырей обнаруживаются в венгерской, румынской, болгарской истории и литературе (о вампирах, например, упоминает Любен Каравелов в повести “Хаджи Генчо”). Исторический деятель, имя которого унаследовал главный вампир массовой культуры, – Влад III Цепеш (Колосажатель), в 1440–1470-е годы трижды правивший Валахией, одним из двух, наряду с Молдовой, феодальных княжеств, на землях которых в XIX столетии сложилось современное румынское государство. Прозвище Дракула (“сын Дракона”) он получил от отца, Влада II Дракула (“Дракона”), рыцаря ордена Дракона, основанного венгерским королем Сигизмундом для защиты христианских ценностей. Типичный средневековый тиран, Влад III круто управлял своими землями и отважно противостоял вторжениям армий султана, в 1462 году даже совершив опустошительный набег за Дунай и заняв Журжу и Рущук. Однако военные успехи Дракулы оказались временными – в 1476 году Цепеш погиб в бою под Бухарестом, и его голову подняли на шест в Стамбуле. Научных данных о том, что Влад III воскрес (как и сведений о том, что при жизни или после смерти он пил кровь) нет. Есть подтверждения жестокости Цепеша, связанные прежде всего с практикой массового сажания на кол (впрочем, обычной для Европы той эпохи). Известно, что под давлением обстоятельств Влад III на время отказался от православной веры, и это, безусловно, впечатлило валашских подданных. В современной Румынии князя Дракулу считают героем атиосманского сопротивления и борьбы за централизацию национального государства, но международная репутация Влада Колосажателя безнадежно испорчена. В Джурджу есть памятник Владу Дракуле: осанистый бронзовый мужчина стоит на пьедестале неподалеку от бронзовых Дианы и Аполлона. В Бухаресте и Тырговиште установлены бюсты Дракулы.

вернуться

95

Шумадия – историческая область в центральной Сербии с центром в городе Крагуевац. Северная граница области проходит по Дунаю на линии Белград – Смедерево.