Полное собрание сочинений. Том 17. Зимние перезвоны, стр. 40
Бывают, однако, и сознательные нападения птиц на летательные аппараты. Описано много случаев, когда ястребы и орлы специально пикировали на планеры и легкие самолеты. Что заставляет птиц это делать — не ясно. Летчики побаиваются встреч с пернатыми «камикадзе», и если есть время изменить курс, они его изменяют.
Просторно небо, однако и тут техника конкурирует с живой природой.
Фото автора. 28 января 1990 г.
Чудо-юдо — рыба-кит
(Окно в природу)
«На холодном Севере ходит рыба-кит, а за ней на сейнере ходят рыбаки». Кит и в самом деле очень похож на рыбу. Однако не рыба! Дышит легкими, рождает живых детенышей, кормит их молоком. Млекопитающее. Родня тем, кто бегает по земле. Для превращения сухопутного зверя в «рыбу» ушло, как считают, шестьдесят миллионов лет.
Кит и мышь — два полюса величин. Гигант и крошка. Гигантизмом киты обязаны обитанию в воде, на суше их раздавил бы собственный вес. Самый крупный из всех — голубой кит — достигает тридцати метров и весит почти двести тонн. Это самые большие из всех живых организмов, когда-либо живших на нашей планете.
В момент рождения при росте в семь метров он весит две тонны. Легко представить, сколько надо ему молока и как много пищи должна поглощать его мама.
Пищей китам служат столь же громадные существа? Нет. Голубые киты кормятся крилем — небольшого размера рачками. Всасывая кишащую крилем массу воды, киты процеживают ее через частый махровый забор, состоящий из сотен пластинок, называемых китовым усом.
Китов этой группы зовут усатыми. Другая группа — киты зубастые — хватают крупных животных, например, кальмаров и рыбу. Великан этой группы — кашалот. А самые зубастые из всех китов-хищников — касатки, подобно волкам, охотятся стаей. Проявляя поразительную смекалку. Роберт Скотт наблюдал в Антарктиде, как группа касаток атаковала стоявших на льдине собак приемом вполне разумным — стараясь разрушить льдину.
Вообще же киты — существа миролюбивые и спокойные. До охоты на них человека китам досаждали лишь мелкие паразиты на теле, от которых они избавляются, выпрыгивая и ударяясь о поверхность воды. Но человек, сначала с простым гарпуном, а затем с гарпунной пушкой, стоящей на скоростном судне, почти совершенно уничтожил китов. И чем крупнее была добыча, тем настойчивее ее преследовали. В сезон 1930–1931 годов было добыто 29 649 голубых китов.
В сезон 1964 — 1965-го — всего лишь 372. Угроза полного истребления нескольких видов китов заставила прекратить их добычу. Во всем мире необходимость эта была осознана. Наша страна, к сожалению, одной из последних и неохотно подчинилась запрету. В последнее время численность китов как будто начала возрастать.
Сегодня морские гиганты являются объектами исследований. За ними наблюдают аквалангисты, их поведение изучают с поверхности океана. Хорошо прослежены их миграции по сезонам из южных частей океана в северные, изучаются формы звукового общения китов, сняты на пленку их брачные встречи, записаны «песни». Отдельных китов зоологи знают «в лицо», отмечают особенности их характера.
На этом снимке мы видим, как близко могут соприкасаться зоологи с объектом их интереса. Огромных размеров хвост — это движитель для кита, развивающего скорость свыше двадцати километров в час. А недавно совсем обнаружено: южный кит использует хвост как парус. Погрузившись в воду, он изгибает хвост под прямым углом к ветру и так движется.
Чудо-юдо — рыба-кит!
Фото из архива В. Пескова. 17 февраля 1990 г.
Заложница тайги
(Таежный тупик)
Восемь лет назад мы обещали читателям «Комсомолки» раз в год заглядывать к Лыковым. Так и было. Восемь лет мы следили за жизнью отшельников, сочувствуя им и в меру возможности помогая. За это время случилось тут несколько важных событий. Агафья побывала «в миру» — гостила у родственников, увидела железную дорогу, город, летала на самолете. Другое событие — смерть отца. Агафья осталась одна. Она могла полагаться только на помощь геологов, поселок которых находился в пятнадцати километрах от хижины.
Но работу свою геологи завершили, и минувшей зимой уже ни один человек в поселке не жил.
В конце марта я получил известие: «Заказан вертолет. Собираемся вывозить остатки бурильного снаряжения. Другой возможности побывать у Агафьи долго не будет».
И вот привычный путь от Таштына к верховью таежной реки. Сибирская зима, в отличие от европейской, накопила в этом году обилие снега. Весеннее солнце лишь кое-где оголило таежную землю. Черный, пронизанный светом лес в долине реки расцвечен уже краснотой лозняков и ольшаников. Много следов… Интересно, заходили олени и лоси в опустевший, засыпанный снегом поселок? Делаем круг и видим звериные броды возле домов. А вниз к реке от поселка тянется лыжный след. (Оказалось, приходила сюда недавно Агафья — оставить письма. Ночевала в одном из домов. И утром ушла.)
От поселка до ее хижины день хода и пять минут лета. Высадив группу бурильщиков, вертолет поднимается. Рядом с Ерофеем и Николаем Николаевичем Савушкиным у окошка сидят бородачи-староверы — лыковская родня из Шории: Трефелей Панфилович Орлов и Анисим Никонович Тропин. Везут гостинцы — бидончики с маслом и медом. Летят с надеждой: уговорить «пустынницу» перебраться к родне. Это седьмая попытка единоверцев. На этот раз им кажется: должна согласиться, «ведь страшно подумать, как зимовала — на всю тайгу одна-одинешенька…»
Жива Агафья!
Староверы — Анисим Никонович Тропин и Трефелей Панфилович Орлов.
— Однако жива ли?
Лают собаки. Блеет коза. Но никто не сбегает к реке, где сел вертолет.
— Жива ли, Агафья?! — взывает взволнованный Трефелей.
— Жива, жива, слава Богу… — слышим знакомый голос.
Оказалось, от вертолетного шума сорвался с прикола козел, и Агафья его ловила.
Все тут как было. Кошка сидит на пороге избы. Коза с любопытством глядит на гостей. Собаки от радости аж катаются по земле…
Времени у нас немного. К вечеру вертолет третьим рейсом придет к геологам, и полагается быть наготове. Гостинцы ставим в угол, не распаковывая. Главное — поговорить. Агафья подробно рассказывает о прошлогоднем своем путешествии к Верхнему Енисею.
И наконец наступает момент разговора о главном. В который раз объясняем Агафье: самое разумное для нее — переселиться к единоверцам.
— Срубим тебе избу. Огород заведешь. Никто не будет мешать. Живи как хочешь. А тут пропадешь…
Призывая Бога в посредники, бородачи говорят горячо, убедительно.
— Я в седьмой раз у тебя. И, верно, последний. Старый стал. Трудно летать. Послушайся, не упрямься…
Агафья стоит у печки, помешивая тесто для хлеба. На лице упрямая полуулыбка.
— Да нет уж. На все нагляделась, наездилась…
Отказ переехать к родне, как и прежде, объясняется волей отца — «не велел», а также тем, что огороды в поселке «на ровном месте», что «там у вас бензопила».
И новый мотив: «Доктор сказал: я там умру от гриппа».
Старики сокрушенно переглядываются. Объясняют, какие опасности, начиная с простуды, стерегут одинокого человека тут в тайге, вдали от людей.
— А Марья Египетская, Павел Фивейский. Ему ворон хлеб и яблоки приносил. — Агафья в подробностях, с явным воодушевлением объясняет читанные жития «пустынников».
— Но там же было тепло! — в отчаянии говорит Трефелей. — А тут тайга, волки, медведи.