Сотканный мир, стр. 60

Но Хлоя уже взяла его за руку.

— Нам пора идти.

— Так скоро? — запротестовал он.

— Мы просто воспользовались случаем, чтобы привезти вас сюда, — сказала она.

Теперь старик двинулся к ним навстречу. Поступь его была тверда, взгляд тоже. Но Хлоя вмешалась.

— Сейчас нельзя, — напомнила она.

Он нахмурился, сжал губы. Однако не сделал больше ни шагу.

— Мы должны уйти, — сказала она хозяину. — Вы знаете, что должны.

Старик кивнул. Уж не слезы ли блеснули у него на глазах? Кэл решил, что так оно и есть.

— Я скоро вернусь, — сказала Хлоя старику. — Только провожу его до границы. Ладно?

И снова лишь короткий кивок в ответ.

Кэл на всякий случай помахал старику рукой.

— Что ж, — произнес он, сбитый с толку еще сильнее, чем раньше. — Это… это… большая честь для меня.

Призрачная улыбка возникла на лице старика.

— Он знает, — заверила Хлоя. — Поверьте мне.

Она повела Кэла к двери. Молнии освещали комнату, от раскатов грома сотрясался воздух.

На пороге Кэл в последний раз оглянулся на хозяина дома К его изумлению — точнее, к его восторгу, — едва заметная улыбка старика превратилась в широкую и даже озорную ухмылку.

— Берегите себя, — сказал Кэл.

Широко улыбаясь, хотя по щекам у него бежали слезы, старик махнул им рукой на прощанье и снова отвернулся к окну.

Рикша ждал с другой стороны моста. Хлоя толкнула Кэла на сиденье, выбросив сбившиеся в кучу подушки, чтобы уменьшить вес экипажа.

— Поторопись, — сказала она Флорису.

Не успела она договорить, как они уже мчались.

Волосы вставали дыбом от такой езды. Теперь, когда Фуга готовилась развоплотиться и снова обратиться в узоры, суета захватила всех и вся. Небо над головой покрылось мозаикой птичьих стай, поля наводнили животные. Повсюду шли приготовления, как перед неким судьбоносным шагом.

— Вы видите сны? — спросил Кэл у Хлои во время пути. Вопрос вырвался сам собой, но вдруг показался чрезвычайно важным.

— Сны? — переспросила Хлоя.

— Когда спите в Сотканном мире?

— Может быть… — отозвалась она. Казалось, ее мысли занимает что-то другое. — Только я никогда не помню снов. Я сплю крепко… — Она замолчала, потом отвернулась от Кэла, прежде чем закончить: — Как смерть.

— Вы скоро снова проснетесь, — заверил он, понимая, как ей сейчас тоскливо. — Через какие-то несколько дней.

Он старался говорить уверенно, но сомневался, что у него получилось. Кэл знал слишком мало о том, что принесла эта ночь. Жив ли Шедуэлл? А сестры? И если да, то где они теперь?

— Я хочу помочь вам, — сказал он. — Это я знаю точно. Я теперь тоже часть этого места.

— О да, — произнесла Хлоя очень серьезно. — Так оно и есть. Но, Кэл… — Она взглянула на него, взяла за руку, и он ощутил возникшую между ними почти интимную связь. Совершенно невероятную, если вспомнить о том, как мало они знакомы. — Кэл, будущее полно опасных ловушек.

— Я не попадусь.

— Многое так легко забывается, — продолжала она. — Причем навсегда. Поверьте мне. Навсегда. Целые жизни исчезают, будто никто никогда и не жил.

— Я что-то пропустил? — спросил Кэл.

— Просто не думайте, что все будет так, как должно быть.

— Я и не думаю, — ответил он.

— Хорошо. Это хорошо. — Кажется, Хлоя немного приободрилась от его слов. — Вы хороший человек, Кэлхоун. Но вы забудете.

— Забуду что?

— Все это. Фугу.

Кэл засмеялся.

— Никогда, — сказал он.

— Но вам придется забыть. Да, придется. Или ваше сердце разорвется на части.

Он вспомнил Лемюэля и его прощальные слова. «Помни», — сказал ему Лемюэль. Неужели это настолько трудно?

Если кто-то из них и хотел продолжать разговор, то все равно не успел бы, потому что в это мгновение Флорис резко остановил повозку.

— Что случилось? — спросила у него Хлоя.

Рикша указал вперед. Всего в сотне ярдов от того места, где они затормозили, ландшафт вместе со всем, что в нем заключалось, переходил в Сотканный мир. Плотная материя превращалась в облака краски, а из них вытягивались нити будущего ковра.

— Как быстро, — произнесла Хлоя. — Выходите, Кэлхоун. Мы не сможем везти вас дальше.

Край ковра надвигался со скоростью лесного пожара, пожирая все на своем пути. От этого зрелища захватывало дух. Кэл прекрасно понимал, что происходит, и знал, что процесс не причинит ему вреда, но от этого зрелища бросало в дрожь. Мир исчезал у него на глазах.

— Дальше выбирайтесь сами, — сказала Хлоя. — Поворачивай, Флорис! И лети птицей!

Рикша развернул экипаж.

— А что будет со мной? — спросил Кэл.

— Вы же из чокнутых! — крикнула в ответ Хлоя, когда Флорис уже увозил ее прочь. — Вы просто перейдете на другую сторону!

Она добавила что-то еще, но он уже не расслышал. Только понадеялся, ради всего святого, что это была не молитва.

XII

Исчезающий вид

Несмотря на заверения Хлои, то, что творилось впереди, не вдохновляло. Край ковра, преображавший все на своем пути, приближался быстро. Больше всего Кэлу хотелось убежать от него, но он понимал тщетность подобного маневра. Точно такие же жадные приливные волны надвигались со всех сторон, и бежать скоро будет некуда.

Вместо того чтобы стоять столбом и ждать, когда волна захлестнет его, Кэл решил двинуться ей навстречу и принять удар.

Воздух вокруг него дрожал, когда он делал первые неуверенные шаги. Земля колебалась и тряслась под ногами. Еще несколько ярдов, и началась настоящая буря. Гравий взлетал в воздух, листья дождем осыпались с кустов и деревьев.

«Пожалуй, будет больно», — подумал Кэл. Край находился теперь ярдах в десяти от него, и Кэл с поразительной ясностью видел, как проходит процесс: чары Станка разделяли ткани Фуги на нити, затем подбрасывали их в воздух и завязывали в узелки. Эти узелки наполняли воздух, как рой бесчисленных насекомых, пока в конце концов заклинание не затягивало их в ковер.

Кэл дивился этому зрелищу несколько секунд, а потом столкнулся с волной, и нити запрыгали вокруг него, словно радужные фонтаны. Времени на прощание не было: Фуга исчезла, пока он зачарованно наблюдал за работой Станка. От взмывающих в небо нитей у Кэла возникло ощущение падения, словно узелки устремлялись в небеса, а он оставался внизу, как проклятая душа. Только вместо неба над головой был орнамент. Калейдоскоп цветов сбивал с толку глаза и разум. Узоры складывались и изменялись, как будто отыскивали свои места в общем порядке. Кэл был уверен, что его ждет такая же метаморфоза, что его плоть и кости превратятся в символы и он будет вплетен в грандиозный узор.

Но молитва Хлои, если то была молитва, помогла. Станок отверг плоть чокнутого и пропустил его. Секунду назад Кэл находился посреди Сотканного мира. А в следующий миг все великолепие Фуги ушло в прошлое, а он остался стоять на голом поле.

На этом поле он был не один. Несколько десятков ясновидцев предпочли остаться в Королевстве. Некоторые молча наблюдали, как их дом превращается в Сотканный мир, другие, сбившись в небольшие группки, горячо обсуждали что-то, а третьи уже уходили в темноту, пока дети Адама не кинулись за ними в погоню.

Среди этих оставшихся вдруг мелькнуло знакомое лицо, освещенное светом Сотканного мира. Апполин Дюбуа. Кэл подошел к ней. Она заметила его, но не выказала никакой радости.

— Ты не видела Сюзанну? — спросил Кэл.

Апполин отрицательно покачала головой.

— Я занималась кремацией Фредерика, а потом улаживала свои дела, — ответила она.

Больше Апполин ничего не сказала. Рядом с ней появился элегантный мужчина с нарумяненными щеками. Всем своим видом он походил на сутенера.

— Пора идти, детка, — сказал он. — Пока эти животные на нас не накинулись.

— Знаю, — ответила ему Апполин. Затем обернулась к Кэлу: — Хотим попытать здесь счастья. Научим вас, чокнутых, что такое страсть.