Летняя роза, стр. 60
ГЛАВА 36
Касси взглянула на подругу, вновь замечая улыбку, которая теперь, казалось, постоянно играла на губах Милисент. Попеременно она была то мечтательна, то заботлива, то буквально светилась от счастья. Касси подозревала, что до свадьбы совсем недалеко.
Когда в дверь постучали, она посмотрела на деревянную преграду, и внутри появилось напряжение. День начался с новых угроз, на этот раз в виде задушенного цыпленка, к телу которого привязали отвратительное письмо. Теперь Касси почти привыкла к угрозам. Почти. Она подошла и открыла дверь. На пороге стояла Нелли Портер и ее дети.
— Добрый вечер, миз Дэлтон. Мои дети готовы приступить к урокам, если вы готовы с ними заняться.
Касси едва сдерживала чувство неприязни, но, заметив гордый взгляд и покрытое морщинами лицо Нелли Портер, поняла, что не сможет отказать.
— Отлично, мисс Портер. Давайте отведем на сегодняшнее занятие часа два. Если хотите, можете подождать здесь, или можете отправиться домой и вернуться позже…
— Сегодня вечером я помогу Генри. В следующий раз он один приведет детей. Что вы поручите нам сделать?
Касси не собиралась поручать женщине работу вне дома, как бы того ни хотелось.
— Почему бы вам не помочь Милисент по хозяйству, Нелли? А я скажу Генри, что сделать во дворе.
Нелли согласно кивнула и стала ждать указаний от Милисент. После того как Касси попросила Генри вычистить загоны, она вернулась к детям. Четыре свежеотмытых лица следили, как она доставала книги, тетрадки и карандаши.
Когда первое занятие подошло к концу, Касси должна была признать, что дети быстро схватывали и упорно занимались, почти так же, как их мать, которая не покладая рук на протяжении двух часов скребла и чистила.
Когда Касси и Милисент распрощались с детьми, обе громко вздохнули с облегчением.
— Я устала просто смотреть на нее, — проговорила Милисент, — благодаря тому, что она успела сделать, я часов на шесть опережаю свой график на завтра.
— Не скажу, что сожалею, что мне не придется чистить загоны завтра, но не думаю, чтобы они пришли во второй раз, — ответила Касси. — Хотелось бы, чтобы Эндрю с такой же охотой занимался уроками.
Но Портеры вернулись, и с каждым днем количество детей росло. Касси не могла сказать нет, а детям так сильно хотелось учиться. Ей показалось, что она переоценила свои возможности. Но одна за другой семьи приводили своих детей учиться, у нее не хватало духу отказать. Правда, детей приводили в основном женщины, поскольку большинство мужчин держались в стороне. За исключением Генри Портера, чья умелая помощь казалась даром Господним.
Если бы ее восприняли и как личность, а не только как учительницу, тогда ей, может быть, и понравилось бы жить на этой суровой земле. Со вздохом Касси подумала, что, как только она узнает имя убийцы своего дяди, спокойствию в ее жизни придет конец.
— Поэтические чтения? — не веря, переспросила Касси, нагнувшись, чтобы забить гвоздь в расшатавшиеся ворота кораля.
— Можно ли представить себе что-либо более волнующее здесь? Настоящие поэтические чтения! Соберется весь город. Мы не можем упустить такое событие. Что, как ты считаешь, нам надеть? Как уложить волосы? Шляпки будут к месту? Может быть, наши воскресные платья…
Несмотря на усталость, Касси улыбнулась. Если бы тогда, в Бостоне, кто-нибудь сказал ей, что Милисент будет вести себя как взволнованная школьница, она никогда не поверила бы этому. Но Милисент оказалась права: весь город собрался на чтения. Когда они прокладывали путь в толпе к своему ряду, около Касси материализовался Шэйн. При виде его пульс ее участился, он выглядел высоким, стройным и изголодавшимся. Выражение его глаз говорило, что он именно ее хотел в качестве главного блюда.
— Привет, Касси. — Его голос омыл ее теплой волной. Прежде чем она успела ответить, между ними протиснулись несколько человек, спускавшихся в амфитеатр.
Как только они прошли, Шэйн крепко взял ее под руку.
— Не хочу рисковать, чтобы это случилось опять, — проговорил он, подводя ее к одному из последних рядов.
Пока вокруг них шумел хор голосов, наполняя комнату, Касси и Шэйн сидели друг подле друга, ощущая, как тепло одного проникает в другого.
Касси пристально посмотрела на Шэйна, задержала взгляд на жилке, пульсировавшей на шее, отмечая, как она завибрировала с возрастающей быстротой, когда он опустил свою руку ей на ногу. А когда его пальцы коснулись ее колена, у нее перехватило дыхание, она ощутила его тепло через несколько слоев одежды.
Рискнув бросить на него еще один взгляд, она увидела, как потемнели от желания его глаза, а его полные губы стали влажными. Вспомнив, как эти губы приникали к ее собственным, как его руки прикасались к ее телу, Касси пыталась сдержать мощные удары сердца, которые, как казалось, можно было видеть со стороны.
Она с облегчением вздохнула, когда смогла переключить внимание на бродячего актера, объявившего репертуар сегодняшнего вечера. Уитмэн и сонеты Шекспира. Пока зрители вежливо хлопали, Касси немного напряглась. Уитмэн? Некоторые из его творений были, мягко говоря, рискованными, так что их предпочитали опускать во время художественных чтений в Бостоне. Несмотря на охватившую ее неловкость, озорная улыбка появилась у нее на губах, когда она окинула взглядом соседей, с нетерпением ожидавших начала культурного вечера. Их возбуждение свидетельствовало о том, что они истосковались по всему, что приходило с Востока, так как прибыли они сюда, на Запад, по меньшей мере лет десять назад. Итак, в этот вечер все они пребывали в состоянии некой просветленной эйфории.
Касси придала своему лицу непроницаемое выражение и принялась ждать начала чтений. Поглядывая на Шэйна, она хотела убедиться, действует ли на него ее близость в той же степени, как его присутствие действует на нее. Она встретилась с ним взглядом — туманным и вопрошающим — и тут же догадалась, что действует.
Намеренно он медленно опустил свой взгляд, задержав его на линии ее груди, словно снимая с нее платье, прикрывавшее тело, которое он так хорошо знал. Она встретила его взгляд. Медленный, все расплавляющий жар, исходивший от него, дал ей понять, что он все знал. Она покраснела, но не от стыда, а от охватившего ее желания.
Касси отвела взгляд от Шэйна, когда актер начал читать сонеты Шекспира. Горожане жарко аплодировали, когда первая часть чтений закончилась.
Когда актер перешел ко второй части выступления, Касси оглядела зал и увидела внимательные лица, затем посмотрела на Шэйна, которого также, казалось, захватил мир, нарисованный актером. Она не могла скрыть улыбки, появившейся на губах, когда актер приблизился к той части стихотворения, которое она так хорошо знала:
— «То пожатие робкой руки…»
Она мягко опустила руку поверх руки Шэйна. Глаза его потемнели от желания, между тем актер продолжал. Касси неторопливо провела языком по губам, Шэйн смотрел на нее с восхищением.
— «Так обнаженной грудью прижалась ночь…»
Зная, что играет с огнем, но не в силах совладать с искушением, Касси опустила локон черных волос поверх своей полной груди. Шэйн во все глаза следил за ее движениями. Он нервно сглотнул и выпрямился на скамье.
— «О, невыразимая страстная любовь… Мы оба должны повернуться к друг другу, я раздеваюсь, спешу…»
Не желая думать о том, куда ее могут завести ее же собственные действия, Касси соблазнительно расстегнула пуговку на лифе платья. У Шэйна округлились глаза, дыхание заметно ускорилось. Пристально глядя ему в глаза, она провела пальцем вверх по его руке и заметила, как он сильно покраснел.
— «Рука скользит по всему телу, рисуя робкую картину плоти…»
Касси легонько впилась ногтями в бедро Шэйна, затем увидела его искаженные пыткой глаза. Намотав на палец локон, она медленно распрямила его, в то время как Шэйн судорожно ерзал на жесткой скамье. Внезапно ей захотелось узнать, был ли его дискомфорт вызван физическими причинами и были ли они заметными. Опустив свой взгляд вниз, она увидела, как натянулись его брюки. Подняв глаза, Касси увидела, что мускул на щеке Шэйна нервно подергивался.