Родовое проклятие, стр. 53
– Добрый вечер тебе, братишка, – окликнул Эймона Коннор.
– И тебе того же, и твоей даме. – Эймон ловко соскочил на землю. Стреноживать коня он не стал, а просто закинул поводья ему на спину. По тому, как, подобно статуе в лунном свете, неподвижно стоял конь, было видно, что он и шагу не сделает от хозяина.
– У тебя, смотрю, немало времени прошло, – заметил Коннор.
– Пять лет. Мои сестры с мужьями живут в Эшфорде. У Брэнног двое детишек, сын и дочь, а со дня на день должен родиться второй мальчик. Тейган тоже ждет. Первого.
Он посмотрел на домик, потом перевел взгляд на надгробие матери.
– Вот мы и вернулись домой.
– Чтобы сразиться с ним.
– Это мое самое заветное желание. Но он сейчас в вашем времени, и с этим ничего нельзя сделать.
Высокий и прямой, с «ястребиным глазом» на шее, Эймон еще раз оглянулся на могилу матери.
– Тейган побывала здесь раньше меня. Она видела ту, что произойдет от нее. Видела, как та следила за ней, пока Тейган сражалась с Кэвоном. Мы трое, мы первые, но то, чем мы владеем, мы передадим вам. Это все, что я вижу.
– Нас теперь шестеро, – сказал Коннор. – Трое и еще трое. Моя женщина, мужчина моей двоюродной сестры, и наш друг, причем очень сильный маг. – Поскольку мальчик уже стал мужчиной, Коннор решил, что настало время обсудить и этот вопрос. – Этого нашего друга зовут Финбар Бэрк. В нем течет кровь Кэвона.
– Он клейменый? – Как Мира, Эймон потянулся рукой к клинку.
– Помимо его воли.
– Но кровь Кэвона…
– Я бы доверил ему свою жизнь. И уже доверял. И доверил бы ему жизнь моей женщины, а ее я люблю больше жизни – хотя она в это не верит. Нас шестеро, – повторил Коннор, – и он один из нас. Мы сразимся с Кэвоном. И покончим с ним! В этом я тебе клянусь.
Коннор взял у Миры меч и шагнул к надгробному камню. Несильно рассек себе ладонь и дал крови стечь на землю.
– Клянусь кровью, мы его одолеем!
Он порылся в кармане и совсем не удивился, обнаружив там колокольчик. Кончиком меча вырыл ямку и посадил в нее цветок.
– Ну вот, обещание исполнено.
Коннор пошевелил пальцами в воздухе, извлек из него влагу и оросил землю водой и кровью.
– А ведь я от нее уехал. – Эймон неотрывно смотрел на могилу. – Не было выбора. Да она и сама этого хотела и велела нам так сделать. И вот я приезжаю домой уже мужчиной. Все, что в моих силах, я исполню. Все, что мне дано, пущу в ход. Ты свое обещание сдержал. – Он протянул руку Коннору. – Я не могу доверять этому потомку Кэвона, но тебе и твоим близким я верю.
– Он тоже мой близкий.
Эймон посмотрел на могилу, на цветы, на дом.
– Значит, вас шестеро. – Он тронул амулет, точь-в-точь такой же, как у Коннора, потом прикоснулся к подаренному Коннором камню на кожаной тесемке. – Мы все с вами. Надеюсь, еще увидимся. Когда все будет кончено.
– Когда все будет кончено.
Эймон вскочил в седло и с улыбкой повернулся к Мире.
– Ты должна верить моему брату, прекрасная дама, потому что когда он говорит, то говорит от сердца. Прощайте!
Он развернул коня и так же бесшумно, как появился, исчез.
Мира хотела было ответить – и резко проснулась. Она была в постели с Коннором. Тот сидел рядом и с полуулыбкой рассматривал свою пораненную ладонь.
– Господи Иисусе! Когда ложишься спать с таким, как ты, никогда не знаешь, где можешь очутиться. Осторожнее! У тебя кровь, постель запачкаешь!
– Сейчас залечу. – Он потер рукой об руку, остановил кровь, и неглубокая рана затянулась.
– И что это было? – спросила она.
– Небольшой визит к родне. Вопросы, ответы.
– Какие еще ответы?
– Как раз готовлюсь в этом разобраться. Но цветок посажен, как и просила Тейган, и этого пока достаточно. Он вроде в добром здравии, наш Эймон, правда?
– Тебе виднее, ты же его копия. А Кэвон должен бы знать, что они вернулись.
– Им его не одолеть, но и ему их – тоже. И этого факта нам пока достаточно. Разделаться с ним должны мы, это я тоже знаю.
– А откуда ты знаешь?
– Я чувствую. – Коннор показал на сердце. – А своим чувствам я доверяю. В отличие от тебя.
Мира бросила на него раздраженный взгляд и выбралась из постели.
– На работу пора.
– Еще перекусить успеешь. Можешь не беспокоиться, на выяснение отношений времени как раз нет. Но в другой раз мы его найдем. Мира, я люблю тебя до беспамятства, и хотя для меня это неожиданность, я этой неожиданности рад.
Она подобрала свои вещи.
– Ты путаешь дела и романтические отношения и смешиваешь секс с колдовством, опасностями и кровью. Я рассчитываю, что ты скоро войдешь в разум, а пока намерена принять душ и собраться на работу.
Мира вышла.
Коннор проводил ее улыбкой, довольный тем, что, пока она шла в ванную, которую они делили с Айоной, ее роскошное тело было перед ним как на ладони.
Я-то как раз в разум вошел, подумал он – хотя на это ушли все прожитые годы. Теперь надо дождаться, пока образумится она.
А пока… Он посмотрел на свежий шрам на ладони. Было о чем подумать.
16
Для Коннора женщины таили в себе вечную загадку, но в этих тайнах и необъяснимых поступках и состояла для него их непреходящая привлекательность.
Он стал думать о той, которую любит. Отважная и до предела прямолинейная во всем – во всем, но не в делах сердечных. И способная внезапно превратиться в пойманную в силки птицу, испуганную, трепещущую и так же готовую упорхнуть при первой возможности.
И тем не менее сердце ее оставалось сильным, верным и преданным.
Загадка.
Конечно, он напугал ее своим признанием. Он полюбил, а настоящая любовь приходит однажды и длится вечно.
И все же он предпочел бы видеть ее в свободном полете, по крайней мере сейчас, а не бьющейся о стены клетки.
С такими мыслями он разбудил Бойла.
Отправить Бойла на конюшню вместе с Мирой, да еще до начала рабочего дня, означало решить сразу две задачи: рядом с ней будет надежный человек, а трое магов получат возможность поговорить наедине.
Над лесом и холмами неслись и проливались дождем тучи, ветер и дождь стучали в окна. Коннор выпустил собаку, вышел сам, обошел дом кругом, как они делали накануне вечером, – проверяя, не осталось ли чего от колдовских приемов Кэвона.
Возделанный сестрой палисадник радовал глаз всеми цветами радуги, особенно ярко выделявшимися на фоне густо-зеленого травяного ковра. И в воздухе он не почувствовал ничего, кроме дождя и ветра. И кроме чистой магии, в которой участвовал он сам, когда они возводили вокруг своего жилища магический круг.
Коннор остановился у навеса Ройбирда, и ястреб в качестве приветствия легонько потерся головой о его щеку. Это была любовь, бесхитростная и естественная.
– Ты ведь тут приглядишь за порядком, да? – Коннор провел тыльной стороной кисти по груди птицы. – Конечно, приглядишь. Сейчас пока полетай в свое удовольствие, поохоться с Мерлином. На данный момент мы все в безопасности.
В ответ ястреб распростер крылья и взлетел. Описал круг и устремился в сторону леса и исчез в кронах деревьев.
Коннор еще раз обошел дом кругом и вошел через кухонную дверь, придержав ее для возвращающегося с прогулки Катла.
– Ну что, все проверил? Я тоже. – Он погладил пса, потрепал ему уши. – Надо понимать, ты не собираешься подниматься к Брэнне и будить ее, чтобы избавить меня от приготовления завтрака?
Катл только сухо посмотрел на него в ответ – насколько на это способны собаки.
– Я так и думал… Это я так, наудачу спросил.
Смирившись со своей участью, Коннор покормил пса, налил ему в миску чистой воды. Затопил камины – на кухне, в гостиной, даже в мастерской, после чего рассудил, что дальше оттягивать невозможно, и занялся приготовлением пищи.
Он поджарил бекон, порезал хлеб, взбил несколько яиц.
Коннор как раз выливал яйца на сковородку, когда появились вместе Брэнна с Айоной. Айона была одета по-рабочему, а Брэнна все еще в пижаме и с недовольным выражением, которое у нее всегда бывало по утрам, пока она не выпьет кофе.