Последний инка, стр. 26

Только на одну кружевную отделку кавалеры тратили триста-четыреста песо, а парадный костюм – бархат, шелк, брабантские кружева, золотые украшения, бриллианты и жемчуг, гонорар кудеснику портному – обходился порой в тысячу песо… У каждого кавалера был свой портной в Милане или Толедо. Ну, а даже если и не было? Ничего не стоило проткнуть шпагой наглеца, который смел утверждать, что плащ или панталоны сеньора Икс шиты не в Ломбардии, а здесь, в Лиме, на Калье де Ропавьехас – улице Старого Тряпья!..

Вообще, если бы не низкие, черные от копоти потолки, если бы не вид на вшивый ряд и соломенные крыши города, который открывался из окон, двор вице-короля был бы точь-в-точь таким же, как у властителей Флоренции или Мантуи, да и, кроме того, из этого пусть не вполне флорентийского палаццо его светлость управляла страной, в которой свободно могла уместиться тысяча карманных княжеств Италии…

РОДРИГЕС ИДЕТ В ВИЛЬКАПАМПУ

Город Лима, резиденция испанских вице-королей, постоянный бивак, разбитый захватчиками на перуанской земле, люто ненавидел Вилькапампу. Но, к счастью для нее, преемники Гаски не обладали воинственным нравом. Они, разумеется, с восторгом увенчали бы себя лаврами легких и громких побед, но поход на Виткос не сулил им славы Цезаря и Александра Македонского. Раскусить этот крепкий орешек на смог даже старый тигр Писарро, и новые правители Перуанского вице-королевства бесплодным штурмам Вилькапампы предпочитали менее рискованные и более прибыльные предприятия.

Тем не менее Вилькапампа их очень беспокоила. Один из вице-королей попытался избавиться от этой неприятной занозы мирными средствами. Золото, говорил он, посильнее фальконетов. Если врага нельзя сломить, его надо купить. И вице-король немало потрудился, чтобы заманить в золотые сети родичей покойного Манко.

Самый способный из сыновей Манко, Титу-Куси, не имел права на престол: его мать не принадлежала к роду инков. Инкой после смерти Манко считался его старший законный сын Саири-Тупак.

Родная сестра Саири-Тупака жила в Куско, приняла христианство и вышла замуж за того самого Сьерра де Легисано, который в свое время проиграл за одну ночь золотое солнце Кориканчи. Через эту даму вице-король завязал сношения с Саири-Тупаком.

Вице-король обещал Саири-Тупаку богатое поместье и годовую ренту в двадцать тысяч золотых песо. Но с одним условием: инка должен был покинуть Вилькапампу и со всем своим двором переселиться в Куско.

Саири-Тупак был очень юн и очень ленив. Лакомка и пьяница, он предпочитал сладкую «испанскую» жизнь прозябанию в холодной и скудной Вилькапампе. Он принял предложение вице-короля и в начале 1558 года прибыл в Лиму. Но с ним ушло из Виткоса только двести человек, и вице-король не скрывал своего разочарования, отправляя Саири-Тупака в Куско. Бывшему инке дали изрядный кусок земли и богатую усадьбу в Юкае, и там он долгие годы жил в полном довольстве. Но перуанцы его презирали, и ворота Вилькапампы перед ним наглухо закрылись.

После того, как маркиз купил Саири-Тупака, инкой стал Титу-Куси. Лима его не признала, в Лиме нового инку объявили узурпатором. Но времена Кахамалки прошли безвозвратно, и убрать Титу-Куси не мог даже вице-король. А Титу-Куси действовал по примеру своего отца, и вскоре испанские чиновники и испанские колонисты убедились, что они сидят на вулкане и что из этого вулкана вот-вот плеснут потоки раскаленной лавы.

Совсем неподалеку от Лимы, в одной из горных долин, в 1565 году испанским властям удалось предупредить грозное восстание. Индейцы должны были его поднять в пасхальные дни. И не только в этой длине. Нити заговора вели и на север, и на юг. Был ясно: бурю сеет Вилькапампа. У вожаков несостоявшегося мятежа нашли карту, на которой показаны были тайные пути, ведущие из Виткоса к центрам восстания.

Вице-король писал в связи с этим королю Филиппу II, что все перуанские индейцы готовы с оружием в руках выступить против испанцев. «Причина тому, – пояснял он, – одна: они знают, что отпрыск династии инков все еще правит в Андах. Стало быть, мы должны любыми способами укротить его».

Но как? Ведь ни вице-король, ни его советники не властны были над Титу-Куси, а на лакомые приманки инка совершенно не поддавался.

Да и о строптивом царстве Титу-Куси в Лиме имели лишь весьма смутные представления. Партия в кегли, разыгранная Гомесом Пересом, крепко запомнилась юному инке, и бородатых дьяволов в Вилькапампу не пускали ни под каким видом. Сколько у инки воинов, как укреплены рубежи его владения, какие дороги ведут в Виткос – все эти вопросы оставались без ответа, а чтобы нанести удар в сердце, надо было сперва узнать, под каким ребром оно бьется и какой панцирь его защищает.

В Лиме часто вспоминали ловкие фокусы старого тигра Писар-ро. Ведь победы он одерживал не столько на полях сражений, сколько при мирных и немирных переговорах с противниками.

И вице-король решил направить в Вилькапампу чрезвычайного посла. «Не меч вам несу, а мир» – таков был его девиз. Ему поручалось обворожить Титу-Куси ласковыми речами.

Но вице-король наперед знал, что инку не удастся подцепить на старую удочку. Важно было другое: проведать, что собой представляет это горное царство, прощупать все его слабые места.

Посол, некто Диего Родригес, занимал в Лиме очень странный пост. Он числился там «защитником всех индейцев». Неясно было, от кого и как он должен был их защищать, но жалованье он получал исправно. Он понимал язык рума-сими, на котором говорили в Вилькапампе. Был он, кроме того, неглуп, обладал наметанным глазом и бойким пером.

В самом начале апреля 1565 года Родригес покинул Куско и по северной дороге направился к границам Вилькапампы. По той единственной дороге, которая вдоль Урубамбы шла к перевалу Пантикальи и оттуда спускалась к мосту Чукичаке, переброшенному из Перу испанского в Перу перуанское. Недавно прошли скудные дожди, последние дожди влажного лета. Сухая зима была уже не за горами. Холодные ветры гнали желтую пыль, по ночам землю сковывали заморозки.

Тридцать два года назад по этой дороге мимо Юкая, загородной резиденции инков, и грозной твердыни Саксауамана тауан-тинсуйцы на носилках пронесли в Куско послов старого тигра Писарро.

Много воды унесла с тех пор Урубамба в пресное море Амазонии. Саксауаман заметно постарел, его трехъярусные стены зияли рваными ранами, внутренние бастионы лежали в развалинах. Дорога, великолепная дорога, построенная во времена великого инки Пачакути, шла над Урубамбой, то взбираясь на крутые склоны, то сползая на широкие береговые уступы. При инках за ней был глаз, ее лечили, о ней заботились. Но прошло почти двадцать лет, с тех пор как воины Манко последний раз прошли по ней к рубежам Вилькапампы. За эти двадцать лет ее раза три чинили. Но чинили наспех, кое-как. И повсюду дорога была изранена ухабами, избита конскими копытами, размыта дождями.

Во времена инков эта дорога не знала колеса, теперь двойная колея – след тяжелых повозок – глубоко врезалась в истерзанное полотно.