Стихотворения и поэмы, стр. 92
123
АС. После строфы 3.
И песню споешь ли ты мне,
Что пели с тобой в перелеске,
О том, как в родной стороне
Убит был полковник стрелецкий?
Кому он был дорог и мил
И в горькие годы разлуки?
С кем честно делили весь мир
Его загорелые руки?
139
«Литературный современник», 1938, № 5. После строфы 9.
А на память о той, что зари светлей,
О любовном велении мудром,
Прозывали посад «Тихий свет морей»
Старики по окрестным тундрам.
140
«Звезда», 1938, № 5. После строфы 7.
Утром, бывало, над нами всё коршуны кружатся,
В злых ковылях разноцветные тени легли,
Девичью песню о карих глазах подхорунжего
С другом веселым мы в раннее утро вели.
145
«Литературный современник», 1938, № 10. После строфы 2.
Где белый пар клубился по мосту,
Где в завитки дымок свивался синий,
Где над родной приморскою долиной
Трубил журавль усталый в высоту,
Отбившийся от стаи, и, нежданно
Во тьме услышав громкие гудки,
Летел над влажной заводью тумана
К мостам, что, горбясь, стыли вдоль реки,
Где на просторе, всем ветрам открытом,
Чугунный всадник на столбах ворот
Уздал коня, и конь стучал копытом
По мостовым, в сверкающий пролет.
146
«Звезда», 1946, № 7–8. После строфы 2.
В глухой тайге, за синими снегами,
Как прежде, даль певуча и светла,
А юность семиверстными шагами
К поре свершений всех нас привела.
147
«Резец», 1939, № 3. Перед строфой 1.
В прудах широких за Невой,
На сводах каменных строений,
В садах, где пляшет лист осенний,
Сентябрьский отблеск золотой.
По небу синего сиянья
Прошла густая полоса.
И вновь томят воспоминанья,
Былые слышу голоса.
После строфы 2.
Рыбачий парус славой бредит,
Грозовым подвигом дыша,
Торжественной, походной меди
Неповторимая душа!
Вместо строф 5–8.
Кому ее переупрямить?
Туда, где тени на штыках,
Где Смольный высится, как память,
В зеленокрылых облаках,
Иду один я. Рассветает.
Бегут вослед прожектора,
И время странствий оживает,
Походов давняя пора.
149
«Красная новь». 1938, № 4. После строфы 3.
Она утешала в недоле кабацкой,
С народом она подружилась навек,
Тянулась она с бечевою бурлацкой
По краю озер и прославленных рек.
После строфы 5.
Ведь песни его и поныне поются, —
Мы помним певцов благородных своих,
Прославлен солдатами трех Революций
Некрасовский ум и некрасовский стих.
150
Сб. 1939. После строфы 4.
Сначала печальным казался мне голос:
Так треснувший колокол с болью гудит.
Но сразу ненастье в стихе раскололось,
Трубой лебединою песня гремит.
152
«Литературный современник», 1938, № 5. Вместо строфы 1 и после строфы 10.
Сказку сказывали на гальоте,
На высокой морской волне,
Где чернели валы в отлете,
И запомнилась сказка мне.
156
«Звезда»,1938, № 5. Перед строфой 1.
Отражена в озерах дальних,
Где ходят с баржами суда,
Где птицы дремлют на купальнях,
Зеленоватая вода.
Деревья строгие таятся
Во мхах, за вереском ночным,
Костры далекие дымятся,
Полынью тянет горький дым.
168
«Литературный современник», 1941, № 7–8. После строфы 7.
Их Лермонтов нам описал впервые,
Мы полюбили скромных тех людей,
Они встают доныне как живые
С родных страниц старинных повестей.
Не так ли нам пора в труде отрадном
Искать не только резкие черты,
Но видеть в чувстве, будто заурядном,
Великий образ грозной красоты…
229
«Новый мир»,1939, № 5. Гл. 1. Вместо строф 7–9.
В том краю тоска глухая,
Нет оттоль возврата…
Вспомяни, сестра родная,
Погибшего брата!
Черный день в тревоге прожит
На беде-чужбине.
Кто же ныне песню сложит
Родной Украине?
Чтобы жгла она нежданно
Молодою речью,
Выплывала из тумана
Над старинной Сечью.
Гл. 3. Вместо строфы 6.
Там, за хатою, в бурьяне,
Грустно-сиротливы,
На откосе, над волнами,
Распускались ивы.
Только вспомнишь — и взгрустнется:
В доле коловратной
Много ль жить нам остается,
Друг мой невозвратный?