Стихотворения и поэмы, стр. 55
2. АГРАФЕНА ДОРМИДОНТОВНА
Огнями холмов называются звезды
На бегущей к морю сибирской реке.
Там очень густой, удивительный воздух
И утки таятся в густом лозняке.
К вёдру комар толчется, вызванивая,
Прямо на медведя летит, не таясь.
Какого вы имени, какого звания,
Чьи будете вы, комариный князь?
Проезжий лошадник на ярмарку мчится,
Конь ступит в болото — и со страху храпит…
Во дворах постоялых вовек не приснится,
Чем славится город Ирбит.
А чем же он славен, скажи между нами?
Так-то Ирбит не виден собой…
Твоими глазами, твоими бровями,
Аграфена Дормидонтовна, твоею красой…
Повадкой твоею, когда ты в пляске
Плывешь по земле — словно лебедь летит,—
И люди завидуют, будто в сказке…
Вот чем славен город Ирбит…
13. НАДЕЖДА
Всё мне кажется, пишутся где-то
Те стихи, что мой внук затвердит,
И в тетрадь молодого поэта
Великанское утро глядит.
Начинает он дело большое,
За которое браться — беда,
Знать не будет он сердцем покоя,
Не узнает вовек, никогда,
Что такое довольство собою.
Днем и ночью мучительный труд.
Он дорогой пройдет стиховою,
Как по горным вершинам идут.
Альпинисту ведь все-таки легче:
Взял вершину — садись, отдохни.
А ему и укрыться-то нечем,
Ведь на сердце не будет брони.
И придется седеть молодому
И за жизнь кровью сердца платить,
Потому что вовек по-другому
Стихотворцу не следует жить.
Тяжело? Мне еще тяжелее,
Хоть я только прохожий, — не трусь,
Приходи, приходи поскорее,
Первым низко тебе поклонюсь.
Приходи, приходи поскорее,
Приходи же в родительский дом,
Что зовется отчизной… Стареют
Без тебя мастера над стихом…
14. ПЕСНЯ («Зима, и повсюду сугробы…»)
Зима, и повсюду сугробы,
И всюду костры на пути,
И надо помучиться, чтобы
По старому лесу пройти.
Всё кажется нынче легко мне,
Хоть щеки мороз мне обжег, —
Ведь снова я молодость вспомнил,
Услышал ее говорок.
И вышел я в ночь снеговую,
Надел нараспашку пальто,
Я песню придумал такую,
Какой не придумал никто.
Я всё ее нежу и холю,
Держу под руками в тепле,
Я дал ей и разум, и волю,
И право бродить по земле.
Впервые она оглянулась,
И нет, не печалит ее
Моя бесприютная юность,
Беспутное счастье мое.
Иду я в заветные дали,
Где небо в вечерних кострах,
И старость ее не печалит
С лихой сединой на висках.
Ведь с песней заветной, покуда
Живу на земле снеговой,
По свету скитаться я буду,
Всегда она будет со мной.
15. ЛЮБИМАЯ КНИГА
Как ржаную ковригу,
В свои руки беру
И держу эту книгу
На холодном ветру.
Сладко бродит в ней солод,
Теплый запах ржаной,
Стих по-прежнему молод,
Стих совсем молодой.
И звучит в нем дерзанье,
Разговор озорной,
В каждом слове — сказанье
О сторонке родной.
Жить тебе, жить не старясь,
Каждой строчкой своей,
Будешь вечно как парус
На просторах морей.
Подымать за собою,
Как могучий прибой,
Вечно звать к непокою
На гряде огневой.
16. БАГРИЦКИЙ
Тридцатилетье с той поры прошло,
С тех дней тридцатилетье миновало,
Взгляну назад — становится светло,
И вижу всё — от земляного вала,
От нашей первой встречи до того
Последнего простуженного часа,
Когда в снегах проезда твоего
Сто конников тебе навстречу мчатся,
Чтоб выручить, чтоб вырвать, чтоб спасти,
Чтоб гроба не было на колее знакомой…
Но встретили нежданно на пути
Усталого седого военкома,
И безнадежно он махнул рукой,
И стало тихо в каменном проезде,
Где слабый свет разорванных созвездий
Струился слабо теплою зимой.
Но не созвездья помню — тихий дом,
Где пел ты, сидя на тахте широкой,
И говорил мне иногда с трудом
О зрелости, до боли одинокой…
А мальчики-поэты — те всегда
К тебе стучались с первыми стихами…
И проходили дружные года,
Перекликаясь на рассвете с нами.
Но бьют часы. Уходит человек.
Другой глядит печальными глазами
И маленьких двух рыбок прямо в снег
Роняет вдруг дрожащими руками.
Они поэту не нужны теперь…
Напоминает сердцу о печали
Распахнутая настежь дверь
В ту комнату, где песни отзвучали.