Алая линия, стр. 40

– Сбейте из досок носилки, – приказал дон Дуарте. – Раненого мы перенесем ко мне, в дом у дозорной башни. Меня, – добавил он, – грудь и плечо этого испанца не тревожат. Кровоподтеки от ушибов о камни, кажется, не тяжелые. А вот висок… Боюсь, что с виском дело куда хуже. Ну, друзья мои, кладите испанца на носилки и несите его в Волчью бухту. Несите осторожно. Я осмотрю еще раз раненых и постараюсь вас догнать.

С потолка, а может быть, с неба – но только почему оно такое низкое? – свешивается длинная связка лука, белые стены то уходят куда-то вдаль, то снова надвигаются. На белой стене густая тень, тень в берете, тень с узкой и долгой бородой. Берет, перо чайки, голос, как далекий колокольный звон. Мокрые оливы машут крыльями, оливы, крылатые оливы на обочине грязной дороги в монастырь Марии Благостной.

Стало быть, сейчас март, но почему тело в поту, почему в марте такая дьявольская жара, почему голова разламывается от боли? Берет приближается, качается белое перо, и пахнет лекарствами, и аптекарь, тот самый севильский аптекарь, но с бородой – а борода почему-то седая – пристально смотрит из густой мглы. На стене ятаганы, а папская туфля пахнет духами и пылью, и адмирал говорит…

Дон Дуарте четвертый день сидит у постели раненого испанца. Странно, очень странно. Лицо незнакомое, широкая рыжая борода, глаза… Гм, мало ли зеленых глаз в Кастилии, хотя… нет, дон Дуарте не в силах припомнить, у кого же были такие глаза. Однако в бреду этот испанец поминает и монастырь Марии Благостной, и севильс-кого аптекаря, с которым дон Дуарте знаком очень хорошо. Адмирал? Разумеется, это Христофор Колумб, который открыл Новый Свет и вот уже семнадцатый год пребывает на том свете. Папа? Но какое отношение этот испанец имеет к папе и о каком папе он говорит? Педро Сальседо – имя это он не раз повторял в бреду. Вероятно, именно так его и зовут, но такого имени дон Дуарте не слышал.

Семнадцать кораблей ведет адмирал в новооткрытые земли… Жаркая осень девяносто третьего года… Опять Эспаньола, походы в глубь острова, оборванные и грязные кастильские рыцари ищут золото и охотятся на индейцев, как на диких зверей.

Собаки… Душно, солнце жжет голову, у собак высунутые языки, они продираются через заросли и настигают бегущих индейцев. На индейцев рыцари охотились с собаками, и вот на тропе растерзанные тела. Адмирал… А что может с этими рыцарями сделать адмирал? И к чему им адмирал – им нужно золото, и только золото. Королеве и королю тоже нужно золото. И еще им нужны все новые и новые земли, и, когда адмирал на время вернулся в Испанию, они снова послали его в далекое плавание.

Дон Дуарте положил руку на лоб больного. Кажется, жар чуть спал, речь стала более плавной. Стоит прислушаться к бреду этого рыжебородого испанца. Итак, послушаем:

– …И открыл он, когда же это было, когда? Нуда, август, август девяносто восьмого года… открыл берег материка и устье великой реки… Боже, да как же она называется?.. Вспомнил: Ориноко, а адмирал думал, что течет она из рая земного, и тогда он говорил, что рай этот лежит в Индии, а может быть, в Эфиопии, не помню уж где… Только открыл адмирал совсем не рай земной – то был новый материк, а об этом он так и не узнал…

…А потом, потом мы пошли на Эспаньолу, и та…там мятежники… Мятежники из числа тех, кто поджег весь остров, – это они привезли туда собак и собаками травили индейцев…

…Цепи. Прибыл на остров судья-ревизор… Как же его звали, проклятого? Ах да, Бобадилья, Франсиско Бобадилья, и заковал он нашего адмирала в цепи. Адмирал в цепях, адмирал, свет очей моих… «Ла Горда», та каравелла с грязными парусами, которая… На нее посадил адмирала неправедный судья, и пошла «Ла Горда» в Севилью. Адмирал в цепях! Каково! Вот так и встретила его Севилья. Цепи королева велела снять, стыд-то какой! Турки, на что уж нехристи, и те не наложили бы на адмирала оковы… А потом опять послали адмирала в путь и сказали ему: ты в те земли, что прежде открыл, соваться не смей. И снова открыл он новые страны – длинный берег, которому не было конца, а за тем берегом -нынче мы это знаем – лежит еще один океан… Открыл, вернулся и умер. Угас…

Слеза скатилась в рыжую бороду, и больной затих. Дон Дуар-те думал о раненом испанце и великом адмирале, с которым он некогда стремя в стремя скакал по разъезженным португальским дорогам.

Короли, герцоги, графы, бароны, купцы – это ради них, ради того, чтобы округлялись их владения, тяжелела их мошна, ходил в Африку молодой чернобородый кавалер и открывал Новый Свет адмирал Христофор Колумб. Для них старался аптекарь Прадо в ту пору, когда шел спор об алой линии…

Рыжебородый испанец вздрогнул, затем тело его вытянулось и лицо стало бледнеть. Долго, очень долго сидел у изголовья бывшего пажа великого адмирала седой кавалер, нанизывая горькие думы на вишнево-красные четки.

Ученый-романтик

Яков Михайлович Свет родился в Санкт-Петербурге в 1911 году. Его отец Михаил Яковлевич Свет был адвокатом. Жили они неподалеку от Литейного проспекта. По соседству располагалась знаменитая типография А.С.Суворина, основавшего в 1872 году в Санкт-Петербурге книжный магазин и издательство. Можно полагать, что на полках отцовской библиотеки Яша Свет находил и суворинские книги для народного чтения.

Кто знает, может быть именно с юных лет овладела мальчиком неуемная страсть к геологии, минералогии, географии, картографии, этнографии, лингвистике, истории путешествий, страсть, определившая поступки всей его жизни.

В 20-х годах, из-за Гражданской войны, голода и разрухи семья переезжает на Украину, к родным, в Енакиево Екатеринославской губернии. Учась в украинской школе, Яша Свет овладел украинским языком. Бродя со сверстниками по терриконам, он научился распознавать минералы и начал собирать коллекцию камней.

В 1926 году семья перебралась в Киев. Здесь Яша познакомился со своим одногодкой Викой – будущим архитектором и писателем Виктором Платоновичем Некрасовым, автором одной из лучших книг о Великой Отечественной войне «В окопах Сталинграда». Оказавшись соседями по дому, юноши стали друзьями и эту дружбу сохранили до конца своих дней.

В те годы они издавали в единственном экземпляре «Газету будущего», на страницах которой воевали с англо-американцами на Аляске, высаживались на Марсе, писали детективные романы с продолжением.

Как ни грустно в этом признаваться, – вспоминал впоследствии В.Некрасов, – но оба мы не относились к разряду драчливых забияк, а любили Жюля Верна и Луи Бусеннара, книги о приключениях и путешествиях. Я к тому же собирал марки и кормил дафниями двух рыбок, живших в банке из-под варенья, а он (Яша) увлекался географией и склонен был к литературным упражнениям».

В 18 лет Я.М.Свет подрядился работать техником-геологом в Волынской экспедиции, исследовавшей титанистые железняки на Украине.

В 30-х годах, переехав в Москву, он участвует в составе комплексной изыскательской партии ГИПРОЗОЛОТО. Становится научным сотрудником Геологического института.

В 1939 году по призыву в ряды Красной Армии в составе инженерного полка он служит на маньчжурской границе. В одной из перестрелок был тяжело ранен. Вернувшись в Москву, Яков защищает диссертацию на соискание ученой степени кандидата геолого-минералогических наук. К этому времени, кроме родного русского и украинского, он говорил и писал на испанском и португальском, английском и французском, итальянском и староитальянском языках. Его влечет история, он переводит записки путешественников-монахов, прошедших по следам Марко Поло из Европы в Индию и на острова Мальтийского архипелага. В это время выходят его книги: «После Марко Поло», «Путешествия Христофора Колумба. Дневники, письма, документы», «Джеймс Кук. Первое кругосветное путешествие». Затем второе и третье путешествия Джеймся Кука, «Фернандо Магеллан», «За кормой сто тысяч ли», «В страну Офир». Любимыми героями Якова Света становятся великие мореплаватели и путешественники. Он пишет «Историю открытия Австралии и Океании». Издается его книга «Колумб», которая переведена на многие языки. Это труд не только литератора, но и ученого, пытавшегося найти ответ на многие вопросы, по сей день вызывающие споры в научном мире.